– Все духи почитают оракулов, как богов. Их очень мало, я имею ввиду белоглазых. Они бессмертны и могут переселяться в чужие тела. Таким образом оракулы проносят накопленный опыт и силы через века. Без их Печатей “сыны смерти” просто вымрут, и никакой кодекс не удержит их от безрассудных поступков, продиктованных горячими сердцами. Например, захотят… отомстить… тем, кто не дал им спокойно умереть, будучи людьми. Так и перебьют друг друга.
Лис задумчиво потер висок указательным пальцем.
– Печать Жизни, то есть первая печать, имеет свойство стирать из памяти все, что было с человеком до обращения. Дух помогает ей в этом. Ему это выгодно. Легче ужиться с разумом без прошлого. Легче управлять.
Змея насторожилась. Она помнила зов, и до сих пор ей было страшно от единственной мысли, что, танцуя на грани, она могла не справиться со странными силами, пытавшимися столкнуть ее в омут беспамятства.
– Но вернемся к тебе. Я давал тебе основы ближнего боя на коротких мечах – то, чему обучают армейских новобранцев, да желторотых барчат, – неожиданно сменил тему нелюдь. – Я ждал, когда же ты сможешь осилить свою глупую злобу и включить, наконец, голову. Когда ты перешагнешь грань ненависти, затмевающей разум, и твоя ярость станет холодной, не мешающей мыслить.
– Смешно было смотреть, как ты тупо бесишься, не желая даже подумать о чем-то, кроме своей ненависти. А твои попытки досадить мне… да уж… здесь и говорить не о чем… потешно! В бой надо идти хладнокровно. Сильного противника можно победить только хитростью, а нахрапом лезть – себе дороже. И, слава Небу, ты это, наконец, уразумела.
И он на мгновение поймал ее взгляд, ища подтверждение своему последнему умозаключению. Олга беспокойно заерзала на табурете, отводя глаза. Конечно, ни о чем таком она даже не задумывалась. Все во время того последнего урока получилось внезапно и как-то само собой. Но не это было главной проблемой на данный момент. Печать! Вот о чем стоило волноваться не на шутку. По логике Лисьего рассказа – хотя Змея, что странно, не потеряла память о бытности своей в “прошлой” жизни – в ближайшее время ее душа должна быть “выжжена”, чего Олге не слишком-то хотелось. Более того, она была в ужасе от подобной перспективы. Как бы призрачно ни было такое понятие, как душа, потерять ее – значило утратить человечность, а это страшнее любого греха, ибо нарушить столь сложное естество, созданное Творцом, чревато неприятностями. Так наставляли в храме, и Олга не считала это учение богословской чушью. “Все едино и совершенно в своем единстве. И единство свято, как свят Творец. И человек не в праве нарушать то, что создано не им, ибо все создано для него, и он создан для всех”. Как же можно без души остаться человеком?! Вот если вырвать сердце, во что превратится живой, кроме как в труп?
Не надо обладать большой проницательностью, чтобы понять причину Олгиных тревог. Лис, буравящий ее своим взглядом, догадался и произнес со странной… злобой ли?.. в голосе:
– На тебе нет Печати.
Змея в изумлении не нашла ничего лучше, как задать глупый вопрос:
– Почему?
– Когда оракул пришел к тебе, я убил его.
Олга, открыв рот, не страшась, разглядывала сумасшедшего йока, посмевшего совершить такое… такое преступление. Лис внимательно следил за ее реакцией, презрительно скривив тонкие губы в усмешке. Выждав пару мгновений, он наклонился к ней через стол.
– Назови-ка мне свое имя.
Олга насторожилась.
– Какое именно?
Лис удивленно приподнял одну бровь.
– А у тебя их много? Ну что ж, давай по-порядку, все, что помнишь, начиная с мамок-нянек и кончая храмом. Говори!
– Мое первое имя – Олга, дочь Тихомира-оружейника и Луты-кружевницы. Мое второе имя – никто. Мое третье имя – Змея, “дочь смерти”, дух зверя…
И лишь когда Олга закончила свое краткое жизнеописание, она осознала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Причем, совершенно не понимая, как она умудрилась все выболтать. Это было похоже на колдовство. Холодный пот выступил на лбу, рубаха моментально прилипла к телу, пальцы предательски задрожали. Как же он сподобился сотворить с ней такое? Она метнула в его сторону настороженно-злобный взгляд. Лицо Лиса по выразительности напоминало камень и было такое же серое от усталости. Он, как изваяние, сидел, не мигая, несколько долгих мгновений, а потом как-то потек всем телом, подобно воску, тяжело опираясь на столешницу.
– А теперь ты можешь задать мне один вопрос, а я попробую на него ответить.
Змея посмотрела в черные глаза Рыжего, в пустое пыльное зеркало души, в котором нечему было отражаться. А ведь он был совсем мальчишкой, когда стал “сыном смерти”, не больше десяти лет от роду. Глупо обращать в таком возрасте, организм не выдержит. Странно, что он вообще выжил. Олге вдруг стало так по-волчьи тоскливо, что захотелось лечь и умереть. И в груди появилась давящая тяжесть неисполнимого желания попасть в родной дом, к братьям и сестре, к отцу и матушке. И она спросила Учителя, даже не надеясь на ответ:
– Ты отпустишь меня когда-нибудь?
Лис, качая головой, невесело усмехнулся.
– Это уже невозможно. Ты поймешь… когда-нибудь.
***
Прыжок. Еще прыжок. Сапоги заскользили по обледеневшим камням, припорошенным снегом. Олга, не удержав равновесие, по колено провалилась сквозь тонкую ледяную корку в холодную воду. Дыхание перехватило, ноги моментально занемели и отказались слушаться. Сильное течение неумолимо затягивало под лед. Змея выпустила когти и, вгрызаясь твердыми, как сталь, костяными отростками в горную породу, взобралась обратно на камень. Несколько долгих мгновений она сидела неподвижно, подобрав под себя мокрые ноги, и разглядывала бурые, длинные, с мизинец, когти, мысленно приказывая им втянуться. Это очень неприятно – наблюдать, как острые лезвия уходят под покрасневшую от холодной воды кожу. И больно. Но терпимо. У Лиса эта процедура занимает миг, значит и у нее скоро разовьется та же скорость. Она способная ученица. Способная и очень злая.
Олга стянула сапоги, вылила набравшуюся в них воду и надела сухие шерстяные носки, бережно согретые во внутреннем кармане полушубка. Блаженство! Вслед за носками свое законное место заняла побуревшая от воды обувь.
Метка!
Змея подскочила на месте, как укушенная. Она потеряла метку – синюю ленточку! А это значит, что придется проходить трассу еще раз, ночью. Олга вытянула из кармана моток связанных между собой в радужном порядке разноцветных лоскутов. Красная, оранжевая, желтая в мелкую черную крапинку, зеленая, небесно-голубая с куском грязных кружев. Ей осталось последние две. Синяя была придавлена камнем ко дну быстрой горной речушки, на мелководье. Змея порядком намучилась, спускаясь в ущелье по крутому склону. И нет, чтобы сразу привязать тряпицу к общей цепочке… так она решила сначала перебраться по камням через заводь на противоположный берег, чтобы не торчать на промозглом ветру среди ледяных скал. И вот! Метка, наверное, выскользнула из руки, когда она цеплялась за валун, и лоскуток затянуло под лед. Теперь искать бесполезно, течение давно унесло тряпку к порогам. Бесполезно, но стоит.
Змея, убирая моток обратно в карман, поднялась и, хлюпая размокшими сапогами, запрыгала с камня на камень к берегу. Лучше понадеяться на доброе расположение хозяйки-судьбы, потерять время на поиски, и отделаться легким наказанием (поркой) за промедление, чем потерять часть цепочки и преодолевать трассу повторно. На этот раз Олге повезло. Буквально в полуверсте5 от заводи через поток перекинулась поваленная снежной лавиной ель. В ее зеленой, обледеневшей от водяных брызг кроне и запуталась метка. Змея, крепко привязав лоскут к общей цепи, вернулась к тропе и, сосредоточившись на следе Учителя, отправилась на поиски седьмого звена. Сегодня она обязана завершить цепь вовремя.
Это была странная и опасная игра – трасса. Ее правила отличались предельной простотой: пройти по следу Лиса через лес и скалы, собрать все метки, возвратиться в убежище к закату и принести завершенную цепь. Игра начиналась в полдень, после уроков и обеда, и оканчивалась с последним лучом солнца. Если Младшая приходила позже установленного срока и приносила цепь, Лис наказывал ее десятью ударами кнута. Если в цепи не хватало звена, наказанием служило прохождение заготовленной на следующий день трассы после пяти ударов кнутом. Если Змея приносила цепь вовремя, то она получала право задать Учителю один вопрос, на который он был обязан ответить.
