— Со мною четыре ягуара и несколько змей! — во всю мочь своих легких крикнул в ответ дон Корнелио.
— Назад! Назад, Косталь! — взвизгнул негр. — Слышишь, там ягуары и змеи?!
— Тем более мы должны выручить человека, — спокойно проговорил индеец и еще сильнее заработал веслами, несмотря на отчаянные протесты негра.
Несколько минут спустя лодка очутилась возле гамака, в котором лежал дон Корнелио, повиснув между водою и зверями.
— Потерпите еще немного, сеньор. Сейчас мы избавим вас от ваших приятных соседей! — крикнул богослову индеец.
— Отойти бы нам, Косталь, немножко в сторону да там и обсудить, что делать, — лукаво посоветовал негр в тайной надежде, что, быть может, им удастся совсем ускользнуть от опасности.
— Тут нечего и обсуждать, — возразил индеец, стараясь удержать лодку возле гамака.
— Вот и я говорю то же самое! — обрадованно подхватил негр. — Надо скорей отойти отсюда, да и…
— Ну, я не это имел в виду, — разочаровал его охотник и, схватив свой карабин, прибавил: — Старайся удерживать лодку на месте, Клара.
— А ты что хочешь делать, Косталь? — тревожно спросил негр, взявшись за весло.
— Хочу попробовать угомонить одного из этих красавцев… вот того, который больше всех будоражится… Не бойтесь, сеньор! — обратился он к студенту. — Я охотник на тигров и стреляю без промаха! Лежите смирно и не высовывайтесь из гамака!
Между тем ягуар-самец, вероятно, почуяв для себя опасность, принялся испускать такой страшный рев и с такой яростью сдирал своими железными когтями кору с дерева, что негр совсем помертвел от страха. Но вот раздался выстрел охотника: зверь с предсмертным воем свалился с дерева в воду и скрылся под ней.
— Отводи скорее отсюда лодку, Клара! — командовал охотник. — Скорей! Скорей! Иначе самка прыгнет в нее!
С этими словами он приготовил свой длинный охотничий нож, готовясь встретить врага. Между тем негр, в страхе и впопыхах, никак не мог справиться с веслами, и лодка вертелась на одном месте.
Огорченная и взбешенная гибелью супруга, ягуариха с диким воем бросилась было на ближайшую к ней жертву — неподвижно лежавшего в гамаке студента, но движение сильно заколебавшегося под ее тяжестью гамака принудило ее сделать второй прыжок прямо в лодку. Лодка от этого грузного толчка сразу перевернулась вверх дном, все ее седоки попадали в воду и скрылись в ней.
Но через мгновение они появились на поверхности. Негр вопил душераздирающим голосом и, лишившись остатков сообразительности, стремился в обратную сторону от индейца, которого сам же звал на помощь. Тем временем индеец, — сильный, ловкий, превосходный пловец и никогда ни перед какой опасностью не терявшийся, — заметил, что его трусливого товарища начинает настигать ягуариха. Сжав рукоятку ножа в зубах, охотник несколькими могучими взмахами рук мгновенно очутился между негром и хищницей, лицом к последней. Взгляды противников встретились. Глаза человека смотрели холодно и спокойно, а глаза зверя — яростно и дико.
Вдруг охотник нырнул в воду. Пораженная его внезапным исчезновением, ягуариха с минуту неподвижно оставалась на месте, потом, вероятно, воображая, что ее противник утонул, бросилась назад к дереву, на котором продолжали сидеть ее детеныши. Но на некотором расстоянии от дерева она вдруг пронзительно взвизгнула и, барахтаясь, стала тонуть, точно ее втягивала водяная воронка. Немного спустя ягуариха снова показалась на поверхности, но уже брюхом вверх, и понеслась вниз по течению, вслед за своим супругом, труп которого, вскоре после погружения в воду, также всплыл на поверхность. Из ее распоротого бока потоками лилась алая кровь, окрашивая вокруг нее желтые волны.
В свою очередь вновь появился на поверхности и охотник. Он был цел и невредим и даже ухитрился опять вложить свой нож в висевшие у него на поясе кожаные ножны. Быстро догнав отнесенную в сторону лодку, он снова перевернул ее дном вниз и, придерживая за край, направил ее в ту сторону, где плавали вывалившиеся из нее весла. Он выловил их, взобрался потом в лодку и направился к барахтавшемуся в воде негру, которому также помог влезть в лодку. После этого он снова направил лодку к гамаку, на помощь студенту, который, забыв о своем опасном положении, с изумлением и восхищением смотрел на подвиги индейца.
Когда студент, при помощи того же индейца, был благополучно перемещен из гамака в лодку и она стала отходить от этого места, негр вдруг обратился к индейцу с вопросом:
— Косталь, что ж мы так и бросим шкуры ягуаров? Ведь за них дадут, по крайней мере, двадцать долларов!
— Ну, лови их и получай за них хоть вдвое больше! — ответил охотник.
— Да я не умею с ними обращаться, — жалобно произнес негр. — Да и как их выловишь? Может быть, звери еще живы. Ведь тогда они меня…
— А не умеешь и боишься, так сиди и молчи, — перебил охотник и, обратившись к дону Корнелио, спросил: — Куда прикажете доставить вас, сеньор?
Молодой человек, выразив индейцу свое восхищение его подвигами и благодарность за свое спасение, назвал себя и своего дядю, в гасиенду которого ему и хотелось бы попасть.
— Ну, это довольно далеко отсюда и нам пришлось бы слишком долго плыть туда, — сказал охотник. — Позвольте лучше отвезти вас, сеньор, в гасиенду Лас-Пальмас. Она гораздо ближе, и ее хозяин, дон Мариано де Сильва, никому не отказывает в приюте. Вы у него отдохнете, а потом и отправитесь к вашему дяде.
Дон Корнелио оценил всю разумность предложения индейца и поспешил согласиться с ним. Косталь заставил негра взяться за весла, а сам стал управлять рулем, ловко лавируя между деревьями и другими предметами, плывшими по воде. Молодой человек сидел против него, и они вступили в беседу.
— Скажите, пожалуйста, кто вы такой? — начал дон Корнелио.
— Что я индеец — это вы и сами видите, — ответил охотник, — и мне остается только добавить, что я происхожу по прямой линии от касиков когда-то могущественного племени цапотеков. Раньше служил охотником на тигров у вашего дяди, дона Матиаса де Цанки, а в настоящее время нахожусь на службе у дона Марино де Сильвы, в гасиенду которого вас везу. Там, повторяю, вы найдете приют, отойдете от пережитых вами волнений и… Кстати: ведь вы, вероятно, ехали сюда на лошади, где же она?
