Глаза Дрю расширились до размера серебряного доллара. Его рот открылся до такой степени, что подбородком почти задевал стол.

– Да ладно! Ты не могла заявить такое моей матери!

В животе возникла боль от едва сдерживаемого смеха, но это того стоило.

– Энди, она спросила и только, поэтому я сказала ей. Она была впечатлена, узнав, что у ее сына оказался член-монстр. Я бы сказала, что теперь она очень тобой гордится. И тот факт, что ты трахал меня все воскресенье, только добавил тебе плюсов в глазах твоей матери. Не говоря уже об Оливии, которая добавила, что у тебя очень аппетитные яйца.

Дрю схватил булочку и откусил большой кусок:

– Так ты трахаешься со мной, верно?

– Я, зайка. Но мы правда говорили о сексе. К тому же надо было видеть, как Морган наезжала на Оливию, когда та пыталась завести разговор на тему ее секса с тобой.

Яркая улыбка, которую я так любила у Дрю, исчезла. Кажется, я ляпнула что-то не то. Я тогда не верила Оливии, поскольку знала, что Энди с ней не спал, да меня это и не беспокоило, но, кажется, это беспокоило его.

– Ты шутишь? Эта сука имела наглость...

Я протянула руку и прижала палец к его губам.

– Остановись. Я не зацикливаюсь на этом, да и тебе не стоит. Оливия пытается удержать того, чего у нее нет. Она живет фантазией и это грустно. Пожалей ее, Энди, а не сердись.

Выражение гнева исчезло с его лица. Я отняла палец от его губ, но не раньше, чем он его поцеловал.

– У тебя самая добрая душа, которую я когда-либо видел. Я не знаю, как ты это делаешь.

– Я ничего не делаю.

– Ты и понятия не имеешь, насколько особенно твое сердце, не так ли?

Я провела пальцем по ободку кружки.

– Я вовсе не особенная.

– Ты– все!

Мы не произнесли больше ни звука. Стояла только тишина. Потом Дрю позволил себе маленькую ухмылочку.

– Итак, что там говорила Оливия обо мне? Каков я в постели?

Я подняла голову, чтобы встретиться с его лукавыми глазами. Румянец затопил лицо и шею. Я попыталась избежать его взгляда, схватив оставшуюся булочку и жадно запихнув ее в рот.

– О, это должно быть было потрясающе, – он наклонился вперед, положив локти на стол. – Так скажи же мне. Что сказала Оливия?

Я с трудом проглотила булочку. Сухая выпечка застряла в горле.

– Эм, она что-то бормотала насчет твоей выносливости.

Это было сказано таким шепотом, что я не была уверена, услышал ли Дрю хоть слово или нет. Он накрыл ладонью мою руку.

– Согласись, все же я и правда вынослив.

Я глубоко задышала. В его голосе проскальзывали шелковистые, бархатные нотки, наполняя меня похотью и желанием. Картинки о том, как мы с Дрю занимаемся любовью в разных местах и в самых разнообразных позах, вспыхивали в моей голове. Мой мужчина действительно был королем выносливости.

– Микки?

Я провела языком по губам и кивнула, не произнеся ни слова.

– Хмм. И ведь тебе это нравится? – не отставал он от меня.

Вот кобель! Он потешался надо мной!

– Очень, – вернула я.

– Я сильно соскучился по тебе за эту неделю и надеялся провести больше времени голышом в постельке с тобой, – признался он. Его глаза горели страстью. – Может быть, позже?

Я согласно кивнула, заглядывая в его глаза. Когда он оторвал взгляд от моего лица, я откинулась на спинку стула и выдохнула. Он улыбнулся и прикончил остатки кофе вместе с моей булочкой.

– Так куда мы направимся? – мой вопрос больше походил на писк.

– Я подумал, ты захочешь увидеть пару моих любимых мест. Может быть, даже захочешь посетить мою любимую альма-матер?

– Хочешь свозить меня в Гарвард? – Я допила остывший кофе.

– Я подумал, возможно, тебе будет интересно увидеть со мной старые места? Столько лет прошло с тех пор.

– Для меня будет большой честью, если ты захочешь поделиться этим со мной.

Официантка принесла нам счет и, не глядя, положила в карман пятьдесят долларов. Он встал и протянул мне руку.

– Не желаешь присоединиться ко мне?

– Если только ты пообещаешь мне рассказать о себе казусные истории. После всего, что я пережила из-за твоей семьи на прошлой неделе – это кажется очень заманчивым.

– Да не такие уж они и плохие, – поддразнил он.

Я засмеялась, когда Энди взял меня за руку и прижал к своей груди. Он наклонил голову и запечатлел на моих губах сладкий и нежный поцелуй. Публичный поцелуй подтвердил для всего мира, что он мой. Больше никаких секретов и никакой жалости. Только он и я, вместе и в любви.

Глава 5

Эндрю

Пока все шло по плану. У нас с Маккензи наконец-то выдался свободный день, в котором нет ни отца, ни Оливии, ни Джареда, ни свадебных планов. Мы, наконец-то можем расслабиться, как следует. Я взял ее за руку, и мы вышли из кафе.

– Надеюсь, ты не против прогулки пешком. Мы всего в десяти минутах ходьбы от кампуса. Да и город лучше рассматривать не в оконные стекла движущейся машины.

– С удовольствием прогуляюсь, – ответила Микки.

Еще одна причина, по которой я любил эту девушку. Ей было абсолютно все равно, испортится ли ее обувь. Опять же, она и не носила такую обувь, которую можно повредить прогулкой. Маленькие персиковые шортики, позволяющие мне любоваться сексуальными ногами девушки, прекрасно гармонировали с рубашкой и черными сандалиями, вместе составляя отличный ансамбль для теплого солнечного дня. Я сжал ее руку и повел по дороге в колледж.

– Я люблю кирпичи, – Маккензи протянула руку, коснувшись здания, мимо которого мы проходили. – Должно быть удивительно расти в городе с такой историей.

– Да, все так и было, я скучаю по жизни здесь.

Это не было ложью. Я очень любил родной город. Он был частью меня. Я всегда хранил о нем теплые воспоминания, но меня преследовали и призраки прошлого. Независимо от того, насколько сильно я любил Бостон, я не смогу снова в нем жить. Нам с ним лучше было держаться друг от друга подальше. Маккензи склонила голову на мое плечо.

– Ты когда-нибудь думал, что настанет тот день, когда тебе захочется сюда вернуться?

– Никогда так не думал, – ответил я.

– Из-за Отэм? – вопрос прозвучал очень тихо.

Я ненавидел, что она сама об этом догадалась. Мы были вместе, и я мог сам рассказать ей все, что бы она ни захотела узнать.

– Да и нет. Видишь ли, мой отец никогда не позволит мне забыть тот день. Я для него сплошное разочарование, да и мое пребывание здесь постоянно напоминает мне о моей потере и является безмолвным свидетельством того, что я никогда не буду достаточно хорош для своего отца.

Маккензи подняла лицо вверх.

– Ты не разочарование!

– Я наделал много ошибок. – Я погладил ее по щеке.

Она приподнялась и щелкнула меня по носу.

– Если бы ты только мог видеть себя таким, каким тебя вижу я.

Чувства, которые охватили меня изнутри к этой женщине, были непостижимы. Одним быстрым движением я толкнул ее к кирпичной стене, мимо которой мы проходили. Ее глаза расширились, и улыбка заиграла на губах. Мое тело замерло в предвкушении, пока я крепко прижимался к ней, удерживая между собой и стеной. Я наклонился, чтобы запечатлеть на ее губах глубокий поцелуй. Ладони, скользнув по ее рукам, достигли шеи. Козырек моей кепки сдвинулся в сторону, пока я занимался любовью со ртом моей девушки. Ее божественный вкус был, словно глоток свежей воды для утомленного путника. Ощутив, что ее сердце вот-вот выскочит из груди, я прервал поцелуй и отодвинулся. Она захлебнулась воздухом и улыбнулась мне той особенной улыбкой, которую я так хорошо знал и любил.

– Мне нравится, каким ты меня видишь. Ты ангел!

– Я не ангел, – вздохнула она. – Но верю в искупление.

– А говоришь, как настоящий ангел. – Я откинул волосы с ее лица.

Она подняла руку и сняла с меня очки. В этот момент солнце выглянуло из-за туч, решив обратить на нас свое пристальное внимание. Ее светлые пряди замерцали золотом, а голубые глаза напоминали сиянием алмаз.