– Фиииджи, – передразнила она, делая новый большой глоток.

Дрю засмеялся вполне естественно, как будто его мать была абсолютно нормальна, но под столом сжал мое колено, из чего сделала вывод, что ему не по себе.

– Весьма смешное название, не так ли, мама?

– Гэвин станет красным от загара. Таким же красным, как волосы Морган, – добавила она, делая очередной глоток.

– Мама, я же уже говорила тебе, что дала ему солнцезащитный крем. Да и Морган позаботится о нем.

Кэт посмотрела на своих детей.

– Ему повезло, ведь Морган так любит его, – сказала Кэт абсолютно трезвым голосом, что повергло меня в ужас. Все взгляды устремились к ней, не зная, как реагировать на это ее заявление. Она опустила бокал на стол, поднялась.

– Я плохо себя чувствую, – произнесла Кэт и выбежала из комнаты.

– Иисусе! – воскликнул Джонатан, всплескивая руками в расстройстве.

Я взглянула в сторону Энди, которая, казалось, не могла определиться, какое решение ей принять. То ли остаться со своим братом, то ли последовать за матерью. Оливия осталась сидеть на месте, бледная и неподвижная.

– Пойду, проверю все ли с ней в порядке, – шепнула я Дрю.

Он кивнул, протягивая руку, чтобы взять булочку с блюда.

Когда я завернула за угол, то услышала, как Джонатан произнес.

– Хорошенькое дельце! Разве у этой женщины нет своих собственных дел?

Несмотря на то, что его замечание напрямую меня не касалось, все равно стало больно от того, что для отца Дрю я всегда буду не более чем досадной неприятностью. Я передернула плечами и заставила себя выбросить эту мысль из головы, сосредоточившись на поисках Кэт.

Мне потребовалось не так уж много времени, чтобы обнаружить ее местонахождение. Она едва успела добежать до ванной комнаты возле музыкальной залы. Содержимое ее желудка вырывалось на волю под ее судорожные всхлипывания.

– Кэт?! Это Маккензи. С тобой все в порядке?

– Уходи! – ее голос доносился сквозь булькающие звуки.

– Я пришла помочь. Прошу, позволь мне.

– Я в порядке. Прошу, дай мне побыть одной, – умоляюще сказала она.

Во мне крепло убеждение, что семейство Вайз– это только деньги, финансовое влияние и власть, и я была признательна своей семье за то, что они были моей силой и поддержкой, несмотря на простую жизнь. Семья Вайз на поверку же оказалась разрозненными индивидуумами. Когда Кэт утихла, и я услышала ее судорожные вздохи, то оттолкнулась от двери и направилась обратно в столовую. Мой желудок бурлил от голода. Фисташковая булочка, которую Дрю ел, когда я уходила, весьма бы сейчас пригодилась.

Свернув за угол, натолкнулась на Оливию. Я схватила ее за плечи, не давая ей опрокинуться назад. Она отстранила мои руки и поправила свои безупречные локоны, убранные в пучок на голове. Маленькие бусины пота блестели у нее на лбу. На ней был черный деловой костюм, пошитый с расчетом на ее растущий живот. Ее внешность до сих пор была важна для нее несмотря на то, что свадьба уже закончилась.

– О, Боже! – воскликнула я. – Мне очень жаль!

Она покачала головой, скрывая выражение глаз за ресницами.

– Бывает, – отмахнулась она от меня, но секунду спустя продолжила. – Как Кэт? В порядке?

– Да. Думаю, просто много выпила.

– Понятно.

Между нами потянулись секунды напряженного молчания. У меня в голове не было ни единой темы для разговора с Оливией.

– Послушай, – вдруг произнесла она. – Я кое-что собиралась сказать, но это ведь ничего не значит для тебя.

Я бросила на нее удивленный взгляд.

– Ну и что это должно означать?

– Это значит то, что мои чувства для вас обоих не имеют значения, потому, что если бы имели, вы бы не поступили так со мной!

От удивления я даже сделала шаг назад.

– Это несправедливо!

– Ты права, – согласилась Оливия. – Вокруг все несправедливо! Нечестно, что мой парень обманул меня с моей лучшей подругой. – я открыла было рот, чтобы опровергнуть ее слова, но она перебила. – Несправедливо, что я беременна его ребенком и вынуждена смотреть, как он счастлив с другой женщиной. Несправедливо, что в его глазах я вижу лишь отвращение к себе. Несправедливо, что этот ребенок всегда будет чувствовать враждебность его отца по отношению к его матери. Но больше всего несправедливости в том, что этот ребенок будет расти в неполной семье. – в знак весомости своих слов она водрузила руку на свой живот.

Внезапно я почувствовала себя разбитой. Каждое слово Оливии источало яд.

– Я доверяла тебе, – продолжила она. – Когда я познакомила вас, не знала, что вы споетесь за моей спиной. Мне всего лишь хотелось, чтобы моя лучшая подруга и мой парень были в хороших отношениях. Я не хотела, чтобы между вами возникали трения, и мы все чувствовали дискомфорт, как было тогда, когда мы с Нэйтом не ладили.

Слезы жгли мне глаза, когда ее горькие слова вонзались в мое сердце.

– Это было не так, я клянусь, – восклицала я.

Оливия протянула руку и провела пальцем по моей шее. Сверкающий гранями алмаз сверкал на ее пальце, и мы обе видели его.

– Может быть не физически, но есть больше, чем один обман, не так ли? – она уронила руку с кольцом. – Чем ближе вы друг к другу, тем дальше он отдаляется от меня. Ты ведь не станешь утверждать, что все иначе, потому что его отношение ко мне доказывает обратное. Ты ведь помнишь свой день рождения на пляже с мамой и папой, когда Дрю присоединился к вам?

Я положила руку на свое ожерелье, перебирая камни. Все, что она говорила, отчасти было правдой. Мы с Дрю никогда не видели нас без нее.

– Лив, прости нас. Мы никогда не собирались причинять тебе боль.

Оливия фыркнула, заскрежетав зубами, сжимая губы в тонкую линию.

– Дорога в ад всегда проложена добрыми намерениями, Кенз. Ты – та, кто мне это сказал. Если бы вы сразу были честны со мной и рассказали все, мне было бы не так больно.

– Что ты хочешь, чтобы мы сделали? – воскликнула я. – Ради Бога, Лив, никто не в силах изменить прошлое. Повторяю тебе, прости нас!

Оливия закрыла глаза, покачивая головой из стороны в сторону.

– Нет. Ты должна оставить нас с Дрю в покое и уйти.

– Но мы любим друг друга, – возразила я.

– И ты знаешь, что такое любовь, Кенз? Ты вроде любила Нэйта, но мы видим, что из этого вышло!

– Мы с Нэйтом ошибались насчет наших чувств. Даже ты это признала. Но с Дрю все по-другому.

– Ты передергиваешь, – выплюнула она. – Все верно. Вы, просто как горох и морковь, – протянула она, подражая моему акценту. – Честно говоря, все это не имеет значения. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы исправить ситуацию, – она обошла меня, прикоснувшись рукой к моей руке. Возникло ощущение, что ко мне прижалось холодное тело ядовитой змеи. – То, что ты сотворила, Кенз, непростительно. Особенно после всего, что я сделала для тебя. Я была с тобой рядом в трудную минуту, когда никого не было рядом с тобой, и вот как ты отплатила мне! Предательством и ложью! По-видимому, наша дружба ничего для тебя не значила. Надеюсь, теперь ты счастлива! – она взглянула на меня через плечо. Ее кожа в тусклом свете отливала мертвенной белизной. – Да, и еще одно. Мне абсолютно все равно, что ты влюблена. Ты никогда не станешь мачехой моему ребенку.

Оливия исчезла в пустом коридоре, оставив меня с горьким чувством сожаления в сердце. Я знаю, что заслужила все ее упреки. Из-за меня Оливия будет воспитывать ребенка как мать-одиночка. Я утерла горькую слезинку, скользнувшую по моей щеке, и вернулась в столовую.

Когда я вошла, Джонатан подскочил на стуле, хлопая ладонью по столу.

– Ты потерял всяческое уважение ко мне и к семье!

– Отец, – обратился к нему Дрю.

Было страшно от того, каким спокойным он выглядел. Не расстроенным. Не сердитым. Эндрю наклонился вперед, положив локти на стол, и в упор глядел на своего отца.

– Все, что я сказал, правда! Ты так долго наказывал меня и маму, пришло время положить этому конец. Вокруг нас происходит так много хорошего. Бессмысленно продолжать жить прошлым.