Да, в молодости все хотят быть начальниками и думают, что это так же престижно, как и легко. Жизнь обламывает все неумеренные амбиции: руководство – это такой же талант, как способность писать стихи, рисовать картины, печь пироги, заниматься сексом. С этим надо родиться, научиться этому нельзя. Нет, конечно, можно закончить какой-нибудь институт управления – там научат всем азам грамотного менеджмента, но в реальной практике потные ладони, прогрессирующая гипертония и отсутствие трудовых успехов сведут все усилия к нулю. Вам просто сядут на шею, а начальство попрёт.

Мне хватило года, чтобы я окончательно понял: руководитель из меня, как из балерины космонавт. Подчинённые слушаются меня, но как-то неохотно. Возможно, не уважают. А может, надо погромче на них орать, но я так делать не могу – это противоречит моей культуре и воспитанию. Не могу я заставить человека выходить на работу в выходной день. Понятное дело, что пообещаю отгул, но человек же должен будет поменять свои планы, отказаться от личной жизни.

С таким мировоззрением находиться на должности начальника нельзя, и я отдавал этому отчёт.

В июне директор решил-таки воплотить своё недовольство моей работой в локально-нормативном акте. Уже две недели ходили слухи, что грядёт реорганизация, а сладкая парочка Пашина-Лесков носили на лицах печать таинственной гордыни, словно заговорщики при дворе Петра III. Я понимал, что в роли известного исторического персонажа, заколотого тёмной июльской ночью, окажусь именно я, в фигуральном, к счастью, смысле.

И вот, гора родила мышь. Были упразднены три подразделения: редакция газеты «Горьковчанин», отдел внешних связей и мой ОРСОиИТ, и вместо него создавалось одно управление со страшным названием УМИВЭД.

Как и следовало предположить, начальником всей этой богадельни меня ставить никто не собирался. Через пару дней в кабинете Пашиной я и имел радость лицезреть мою преемницу.

Давно известно, что лучшая работа в России передаётся по наследству. В крайнем случае – по знакомству. Всё, что не подошло близким, выкидывается на съедение простым соискателям.

Преемница звалась Светланой Борисовной Маликовой – это была улыбчивая, полноватая женщина 40 лет, чем-то напоминающая школьную училку математики. У дамочки были подкрашенные в блонд волосы и очки в толстой роговой оправе. К образованию она не имела никакого отношения и до этого работала в совершенно таком же отделе рекламы на соседнем заводе холодильников. Поговаривали, что её оттуда попёрли за любовь к горячительным напиткам, но я не знаю, ни разу запаха спиртного я своим тонким нюхом от неё не учуял. А вот духами с феромонами она точно пользовалась. Если бы тётки подобного рода были в моём вкусе, мы бы с ней наверняка сдружились, но я был равнодушен к её скрещенным под короткой юбкой кругленьким ножкам. Вечно я не вижу своего счастья, вместо того, чтобы расслабиться и получить удовольствие.

О блате: Маликова являлась подругой Пашиной и бывшей подругой Лескова, но уже в другом, более интимном смысле.

Перестановку я воспринял равнодушно и даже с некоторым облегчением. Первое время я продолжал оставаться начальником бюро рекламы, подчиняясь новой «прокладке» в лице Светланы Борисовны. Мы с ней поначалу ладили. Говорила она очень мягким, вкрадчивым голоском. Однако с каждым днём голос новой начальницы становился всё грубее, она наконец-то вошла во вкус и открыла из-под маски своё истинное лицо с волчьими клыками. Я её вполне понимаю: все чары откровенности не возымели на меня никакого воздействия, и Маликова решила меня просто съесть, как паучиха своего партнёра. Женщины не прощают равнодушия.

Всякий наш диалог заканчивался криком с её стороны, она начала докапываться до каждой мелочи, придираться по пустякам. Но меня этими гнусными трюками не проймёшь. Я продолжал работать, как и раньше, и авторитет нового руководителя ни в грош не ценил.

В конце июля ушёл в отпуск на полтора месяца (приплюсовал кучу накопленных отгулов). Через неделю Маликова отозвала меня на три дня: надо было съездить в командировку в Москву. Боже, она знает мои тайные желания: в столицу я готов был ехать всегда, тем более, что весь отпуск я планировал провести в городе. А откуда у бедного, разжалованного в капралы воина рекламного фронта, деньги, если я всё до копейки тратил на ремонт и обстановку своей новой «однушки» на Первомайской улице.

Вся моя отпускная забава заключалась в поездках на Волгу по утрам и потреблении пива с чипсами с моим френдом Гайсиным – по вечерам. Ну, всё абсолютно так же, как и 3 года назад, накануне моей роковой аварии. И не говорите, что человек после перенесённой беды меняется, горбатого лишь могила исправляет.

Чтобы окончательно не захлебнуться в пиве и не отупеть, начал читать книги и знакомиться с барышнями по объявлениям в бегущей строке местного телеканала.

Карусель невест

Вроде бы всегда я мечтал о стройных девушках, но практика подтвердила язвительное изречение: худая кобыла – не всегда газель.

Ирине было под 30, и она работала инженером на заводе холодильников. И чем я только её зацепил, что она решила меня окучить, как картофельный куст. Наверно, определённой долей цинизма и равнодушия – это «зажигает» многих девушек, и они считают, что непременно должны добиться предмета своего случайного воздыхания.

Да брось, Олег Юрич, какой уж из тебя равнодушный циник? Винни-пух, вяло бредущий в сторону пасеки. Просто Ирина очень хотела замуж, часики у неё уже тикали с громкостью Царь-колокола, и ты ей показался весьма достойной партией.

Один раз мы встретились, погуляли по городу. Ни один волосок не колыхнулся на моей пышной, кудрявой шевелюре. Это же как в том анекдоте: «раньше стоило коснуться женщине моих волос, так у меня член подымался, а сейчас стоит женщине коснуться моего члена, так у меня волосы дыбом встают». Короче, не хочу обижать инженершу Ирину, но она меня не привлекла, как женщина. Вроде и добрая, но сухопарая какая-то, анорексичная. Посмотрев на её узенькие, поджатые губы, и мысли о поцелуе не возникало. Возникало желание плотно накормить жилистую Иру пельменями со сметаной. Узниц Бухенвальда у меня ещё в жизни не было и, похоже, уже не будет. Я, конечно, знал, что на холодильном заводе невысокие зарплаты у обычных инженеров, но нельзя же так издеваться над простыми работниками. Куда их профсоюз смотрит?

В общем, испугался я, что инженерша съест меня без соли одной прекрасной лунной ночью. А если серьёзно: нет либидо – иди гуляй, ничего хорошего из этого не получится. И человека не используй, не мучай, а отпусти – на свете ещё много серьёзных парней, которые увидят в девушке родную душу, а её тощие коленки с любовью расцелуют.

Ох, вечно я мечусь между противоположностями. После сладкого хочется солёного, после белого – чёрное… В противовес стройной инженерше Ирине я нашёл пухленькую инженершу Викторию. Не подумайте, что я такой любитель инженерно-технических работников, просто так получилось. Закон парных случаев. Полная Вика работала на казанском авиазаводе и была полной противоположностью своей коллеги из Зеленодольска – зажигалка-пышечка. Курила и болтала без умолку. Говорила о незыблемых семейных ценностях, но это в сочетании с её насыщенным имиджем воспринималось неубедительно. Впрочем, хорошо, что вообще говорила, а то со многими девушками на свидании приходится работать массовиком-затейником, этакой неумолкающей FM-радиостанцией. А Вика – сама активность, с ними весело и беззаботно. Мужчине рядом с такими женщинами остаётся только расслабиться и принять свою участь, как данность. Остальное они сделают сами.

Во время первого свидания мы с ней посидели в уличном кафе, попили пива вприкуску с шашлыком. Думаю, продолжение могло случиться уже в этот вечер, но завтра был понедельник – не самый лучший момент для кутежа.

Всю неделю мы переписывались и созванивались. Томный голос инженерши №2 обещал мне жаркий вечер пятницы.

– У нас на Авиастрое есть классная шашлычная. Ты любишь шашлык?