Статья получилась неплохая, в начале декабря по почте пришёл живой, только что отпечатанный, экземпляр. Глянец, конечно, завораживает. Я полюбовался переводом материала на греческий язык и закинул журнал на полку: подобного хлама с моим авторством у меня было в достатке, особой ценности я в нём не видел.
После рабочего дня меня попросил забежать к себе в кабинет Сергей Никулин. Я не придал этому значения, это случалось по десять раз на дню, ведь мы работали в тесной связке.
Сергей внимательно посмотрел на то, закрыл ли я за собой дверь. Опасливым движением он всучил мне в руки пухлый конверт.
– Это от Хаскина за греческую статью.
Я, конечно, знал, что публикация статьи инициирована Никулиным, но это проходило по его ведомству, являлось его прямой обязанностью организовывать маркетинговое продвижение нового судна. И с москвичом Хаскиным мне на выставках доводилось общаться – мужчина оказывал посреднические услуги в области пиара.
От соблазна просмотреть содержимое конверта я не удержался. Как и предполагалось по характерной толщине и размеру, внутри оказались 1000-рублёвые купюры, их было не мало.
– Здесь 35 тысяч, – пояснил Никулин. – Можешь не пересчитывать.
А зачем пересчитывать, если это для меня вообще сюрприз. И очень кстати: на обстановку новой квартиры требовалось много денег.
– Ну, Сергей Юрич, даже и не знаю, как тебя благодарить, – мои тёплые эмоции были безграничны.
– Теперь ты понял, что имеет смысл писать статьи, а? – торжествующе посмотрел на меня начальник отдела маркетинга.
– Ещё бы! За один раз получить три месячных зарплаты! Спасибо тебе!
– Это надо Хаскина благодарить. Он знает своё дело. Скоро в арабский журнал статью тиснем. Ты готов?
– Всегда готов!
Да, в те времена я не был великим правдолюбцем. Откаты в отделе рекламы присутствовали всегда, мимо них пройти невозможно, как мимо лежащей на полу денежной купюре. И вообще, кто придумал это дурацкое слово – откат? Это же просто знак благодарности от нашим поставщиков и контрагентов за то, что мы выбрали именно их. Могли бы ведь пойти в другую фирму. По большому счёту, никто ничего не теряет. Мы приобретаем товар или получаем услугу по цене, указанной в официальном прайс-листе. А то, что нам делают всё чуть подешевле, а разницу кладут мне в карман, как чаевые официанту, я не виноват. Неужели я должен им сказать, чтобы они мне отпустили товар по цене ниже, чем в прайсе? Меня не поймёт поставщик. Мне не скажет «спасибо» моё скупое на добрые эмоции руководство. И мой худой карман тоже не обрадуется этому факту.
Что касается денег за статью, то я был горд своими литературными задатками и воспринимал полученную премию как гонорар. Есть к чему стремиться впредь. Правда, на этот счёт есть иронизм: самые большие гонорары за статьи получают не журналисты, а адвокаты. Так что не на того учились, молодой человек. Много лет спустя я немного посотрудничал на внештатной основе с местной газетой «Зеленодольская правда». Дело не заладилось по пресловутой финансовой причине, меня поразили их расценки: три рубля – строка! Макулатуру, и то дороже принимают. Несколько статей я в газету всё же написал, но дальше взыграла собственная гордость, нельзя опускать интеллектуальный труд ниже плинтуса, это унизительно. К тому же, никто не отменял фактора материальной стимуляции. Как говорили в известной комедии, я на кошках больше заработаю.
Неформальные премии имели место быть ещё в мой первый период работы на заводе. В то голодное время у меня вообще была вошь на аркане. Куцая зарплата менеджера по рекламе грозила поставить крест на моей личной жизни.
И тут спасением от голодной смерти для меня явилась судьбоносная встреча с менеджером одной казанской фирмы Юрой Гавриленко, у которого я по долгу службы заказывал различную полиграфическую продукцию – календари, папки, вымпелы и пр. Этот рыжеволосый малый сразу поставил меня в известность, что денег много не бывает, и за каждую оказанную услугу его фирма будет выплачивать мне определённый процент. На проезд в трамвае и на песочный коржик вполне хватит. И дело пошло. Но, естественно, были и трудности. Во-первых, я был обязан делиться со своим начальником Эдиком Шариповым. Меня это задевало: я езжу, контролирую исполнение заказов, на своём горбу привожу на завод продукцию, а Эдик ни хрена не делает и получает свою долю лишь потому, что он мой непосредственный руководитель. Ну, да ладно, я не жадный, у Шарипова тоже семья есть, двое детей подрастают. А во-вторых, под ногами постоянно вертелись лоббисты других контор, кому-то тоже очень хотелось кушать. И вот, всеми правдами и неправдами приходилось гнуть свою линию, зарабатывать себе дополнительную копеечку.
Гавриленко, как любой менеджер по продажам, постоянно пытался расширить клиентскую базу, и я шёл Юре навстречу. Пару раз сводил его с работающими на местных предприятиях рекламистами. Сводничество проходило в ресторанах, так что моя ненасытная утроба на халяву потребляла жратву и выпивку, да и потенциальные клиенты приходили на встречу, похоже, с аналогичной целью, – у них уже имелись надёжные контрагенты. Юра как можно красноречивее окучивал рекламистов, предлагая весьма выгодные условия, сулил немыслимые откаты. Ребята в ответ кивали головой, обещая завтра же заключить контракт, и продолжали без зазрения совести жрать водку. На следующий день контрактов, естественно, никто не подписывал, Гавриленко намекали, что вот в следующем квартале очень вероятно…
Юрин начальник, флегматичный паренёк со стрижкой каре, однажды положил конец этим бессмысленным пиршествам подчинённого за казённый счёт, сказав Гавриленко, что если он будет продолжать искать клиентуру в том же духе, то скоро пойдёт свою семью грудью кормить.
Обращаю внимание на то, что я и сейчас, в эпоху антикоррупционного буйнопомешательства, не вижу в мелких откатах ничего противоправного. Это милый бонус за нервную работу и жадность руководства в условиях новой эры рабовладельческого строя. Платят мало, потому народ и пытается откусить кусок пирога, где это можно. Вот почему судьям не так давно повысили зарплату в разы? Это для того, чтобы у них даже не возникло соблазна от кого-то получить взятку. Так вот, судей у нас любят, а остальным придётся повертеться.
Да, если вам так угодно, я был коррупционер мелкого пошиба. Не хапуга-госчиновник, не убийца, не маньяк. Провинность моя перед правосудием мизерна, простительна и, к счастью, не доказуема.
Спустя 10 лет до меня добралось обострённое чувство справедливости и мне ныне глубоко противно содеянное, сейчас бы я не принял ни от кого и рубля. А тогда это было спасительным глотком воздуха на фоне тотального безденежья, спровоцированного жлобским руководством.
Как оказалось, тридцать пять тысяч за «греческую» статью было пиком моей коррупционной деятельности. Ни до, ни после сумм большего размера мне получить не удавалось.
Иной раз для получения дополнительных доходов я задействовал все свои познания и способности, сутками не вылезал с работы. Помнится, однажды прибегает ко мне начальник отдела Володя Тодоровский – амбициозного склада мужичок с южнороссийским гэканьем в разговоре.
– Я только что от директора! Олег Юрьевич, тебе срочное задание. Надо найти в Казани фирму, которая нарисует трёхмерную проекцию вагончика для буровиков. Вот тебе эскиз.
– Ну, я даже не знаю, Владимир Анатольевич… В течение месяца, наверно, сделаем.
– О месяце и речи идти не может. Максимум – неделя! Это наша перспективная разработка, проекция нужна уже сегодня. Поторопись, Олег.
– Я не волшебник! Этих «тридэшников» даже в Казани по пальцам можно перечесть, и я точно знаю, что без работы они не сидят.
– Всё понимаю, – опустил глаза Тодоровский. – Но постарайся. Мы за ценой не постоим.
– Так уж и не постоите? – усмехнулся я, памятуя о том, что финансовая ситуация на заводе оставляет желать лучшего. – А если они десять тысяч попросят?
– Ты найди таких, которые не очень наглые.
