– Да, Маргарита Викторовна. Я вас провожу.

– Спасибо.

– Располагайтесь. – Алексей привел меня в свободную комнату.

Закрыв за собой плотно дверь, я уселась за столом.

– Ляль, привет, – набрала я Колыванову, так как от нее с утра было уже штук пять смс с просьбой перезвонить.

– Привет, Рита. Наконец – то! Я уже раз десять хотела тебя набрать, но так и не решилась.

– Что – то случилось?

– Еще как случилось. У меня для тебя феерические новости! – услышала я ее возбужденный голос и напряглась, так как слушать сейчас очередные ее новости, у меня попросту нет времени.

– Ляль, я тоже тебя очень люблю. Но у меня сейчас земля горит под ногами. С одной стороны, Славка сам себя топит, и я пока ума не приложу, как ему помочь. С другой стороны, навязали мне этого родственничка, будь он не ладен!

– Ритка, я что по – твоему полная дура? – обиженным тоном заявила подруга.

– Ты о чем?

– О том. Моя новость имеет прямое отношение к Полонскому.

– Слушаю.

– Не телефонный разговор.

– Хорошо. Я сейчас в офисе у дяди Левы. Подъезжай. Здесь, напротив есть кафешки и рестораны. Найдешь место, позвони. Я спущусь.

– Вот это другое дело.

– Мам, добрый день, – отключившись от Ляльки, набрала я маму, которая тоже бомбила меня с утра смс.

– Добрый день, Рита. Мне Лева звонил, сказал, что ты очень занята. Рассказал про этого Германа Громова, что подселил к тебе. Просил нас с Виктором подтвердить родство, если кто будет интересоваться. Я очень волнуюсь за тебя. Одна в доме с совершенно незнакомым мужчиной, – произнесла мама свою речь на одном дыхании. Мне стало смешно, когда это мама вдруг стала волноваться за меня из-за появившегося в поле зрения мужчины?

– Мамуля, не волнуйся. Он нормальный парень. Вежливый, воспитанный, образованный, – говорила я, чуть не прыская со смеху.– Мы с ним поладили. А как чувствует себя папа?

– У него все хорошо, дочка. Он спрашивал о тебе. Заехала бы к нам хоть на полчаса.

– Обязательно заеду на днях. Целую.

– Целую.

Покончив со звонками, я устроилась по удобнее и начала рассуждать. Пыталась сложить имеющиеся пазлы происшествия в единую картину, но ничего не выходило, в голове крутились одни лишь вопросы и ни одного ответа на них там не было. Мой мозговой штурм прервал звонок телефона.

– Рит, я подъехала. Захожу в ресторан «Баваро».

– Ок. Спускаюсь.

Стоило войти в «Баваро», как сразу же в дальнем углу я увидела за столиком Ляльку. Несмотря на рабочее время и наличие вокруг большего числа офисов здесь было немноголюдно. Ресторан не из дешевых, а кафешек попроще вокруг пруд пруди.

– Я уже сделала заказ, – объявила мне Ляля.

– У меня нет времени.

– Я только по салатику и кофе. Вон уже и несут. Сервис!– гордо произнесла она.

Спорить я не стала. Отодвинув от себя тарелку с салатом, которую услужливо поставил передо мной официант, взяла в руки чашку с кофе.

– Вчера, отправляясь к Ольге, – приступила Лялька к изложению своих новостей. – Решила предупредить ее о своем визите. Но сколько бы, не названивала ей – абонент вне доступа. Тогда я связалась с тем конопатым Толиком, с которым они вместе работают. Он мне и сообщил, дескать, заболела подруга, что она ему с самого утра позвонила, чтобы прикрыл перед начальством. Я тогда ненароком подумала, вот в самый раз вместе и полечимся. Приезжаю, звоню – звоню в дверь, никто не открывает. Уже хотела уйти. А боязно, вдруг ей совсем худо. Пока я раздумывала, как мне поступить, слышу за дверью шаги. Тогда я начала стучать кулаками в дверь и кричать: – Оля, открывай! Это я – Ляля.

Дверь распахнулась. Захожу в прихожую. Темень. И, не поверишь, несет во всю спиртным! Ольга стоит неряшливая, пошатываясь, в домашнем халате. А смрад стоит такой, словно здесь три дня гуляли. Меня оторопь взяла, даже не знала с чего начать. Тут она сама, пьяно усмехаясь, говорит: – Чего застыла как вкопанная? Проходи, коль пришла.

Зашла я в комнату. Смотрю на нее: волосы всклоченные, халат кое-как накинут, глаза красные, опухшие. Видно, что пила, ревела и совсем не спала. Понятное дело, где уж тут уснуть! На полу бутылки пустые стоят. Глазам своим не могу поверить…

Ляльку я слушала, сильно удивляясь, но, не перебивая, вспоминая о том, как год назад Ольга потеряла свою мать. Тогда она стала еще сдержанней и молчаливей, чем была. Но никаких истерик не было, да и не водились за ней таковые прежде, не говоря уже о запоях. Что – то было здесь не так…

– Посмотрела я на эту картину маслом, – продолжала оживленно подруга. – Думаю, совсем баба взбрендила. Надо пытаться вывести ее из этого пике. Говорю ей ласково: – Оленька! Вижу неприятности у тебя. У меня тоже с Витькой разрыв…окончательный. Давай выпьем с тобой. Поплачем. И забьем на всех этих козлов!

– Нет ничего, сгоняй в супермаркет, – произносит она, глядя на меня мутными глазами.

– Не надо в супермаркет. У меня с собой есть коньячок. Сейчас принесу.

Бросилась я в прихожую за бутылкой. Поставила на стол. Метнулась на кухню за бокалами. Полезла в холодильник в поиске закуски. Накромсала я быстренько колбаску, сыр, хлеб. Огурцы нашла. Приношу все в комнату, ставлю на стол. Смотрю на нее, она даже положения своего не изменила, как застыла в кресле, глядя в одну точку, так и сидит. Я скорее разлила коньяк и поднесла ей вместе с бутербродом и огурчиком. Она залпом осушила спиртное, к закуске даже не притронулась. Думаю, была не была, уже без разницы. Налила второй бокал. Она снова выпила, не закусывая. Я решила так: если и не расколется, что произошло, может хоть уснет, все толк, какой будет. Тут она подняла на меня свои невидящие глаза, уставилась, я даже поначалу струхнула.

– Ничего вы не знаете,– еле заворочала она языком.

– Чего не знаем, Оленька? – спрашиваю ласково, боясь спугнуть.

– Ничего не знаете. Он не велел.

– Кто не велел?

– Кирилл.

– А при чем здесь он?

– Сын у меня Ванечка… пять лет ему, – огорошила она.

– А кто отец то? – спрашиваю, хотя ни черта ей не поверила.

– Говорю же Кирилл.

Ну, думаю, совсем баба того, ку – ку, белочку схватила, – Лялька для выразительности щелкнула двумя пальцами под своим подбородком, демонстрируя степень опьянения подруги, и продолжила: – Я всполошилась, решив, что задушевными посиделками тут не обойтись, надо срочно скорую вызывать.

– Оленька, родная, ты что несешь то? Ну, выпили, посидели. Давай я провожу тебя в спальню. Поспишь немного.

– Дура ты, Лялька, не понимаешь… потеряла я его, потеряла навсегда, – забубнила она, глядя на меня своим замутненным взглядом.

– Оля, может я и дура. Но не верю я тебе. И не могу понять, где ты столько лет могла прятать ребенка? – Начала врубаться я, что она действительно все время говорит о Полонском, как об отце ребенка.

– Чего уж теперь… Кирилла нет… ему уже все равно. Пошли.

–Куда?

Она пыталась подняться с кресла, но у нее ничего не получалось. Я подскочила, взяла ее под руки. Мы пошли в сторону спальни, она не сопротивлялась. Я облегченно выдохнула, решив, что Ольга все-таки решила поспать. Заходим туда, она мимо койки прямиком к комоду направилась, открывает все ящики подряд, что-то ищет.

– Оля, что ищем то? – спросила я ее.

– Фотоальбом здесь был…

Пошарив там, я его нашла. Сели мы рядышком на кровати и начали его рассматривать. Не поверишь, Ритка, а там везде на всех снимках мальчишка! Один, с Ольгиной мамой, с ее тетей Лидой, с ней самой. И море фоток пацана с Полонским, и втроем они с Ольгой. Я была в шоке. На два раза все пересмотрела, не веря собственным глазам.

– Оля, а как это с Полонским то у тебя вышло? – спросила я ее.

Она и рассказала. Шесть лет назад ее послали из редакции взять у него интервью. Закрутился роман. Но Полонский быстро остыл. А она осталась беременная. Перед родами уезжала на пять месяцев к матери, кстати, нам сказала, якобы, на стажировку послали. Родила там сына и оставила его у матери. Два года назад призналась Полонскому. А он, говорит, так обрадовался. У него ведь с женой только девки одни. Стал поддерживать материально, ездить к сыну. Только условие ей выдвинул, чтобы никто не знал об этом, ни одна живая душа. А когда умерла ее мама, Ванечку забрала к себе сестра матери – тетя Лида. После своей исповеди Ольга вдруг начала причитать, что Ванечке угрожает опасность. Тогда я ей сказала: