Мы оказались под водой, я открыл глаза и увидел каменистое дно. Я больше не держал Еву за руку, а мое тело всей кожей чувствовало холод реки. Мне в рот попала вода, я постарался задержать дыхание, поднял взгляд вверх и через несколько секунд всплыл на поверхность.

Течение оказалось сильным, меня уносило куда-то к скалам. Рядом со мной плыло бревно, за которое держалась Ева. Я ее не сразу заметил среди бушующих волн. Я снова задержал дыхание и нырнул под этот кусок дерева, обломки ветвей мешали мне проплыть под ним. Но с большими усилиями я всплыл рядом с Евой и схватился за мокрую древесину.

Она посмотрела на меня с небольшим удивлением, а я в глубине души был рад, что она в порядке. Ее взгляд не был напуганным, скорее ее глаза показывали гнев и стремление выбраться из этой ситуации.

Впереди показались большие валуны, скалы приблизились. Течение начало стихать, а дно становилось глубже. Вдруг дерево, за которое мы держались, одним из краев с чем-то столкнулось, и теперь мы плыли на нем спинами вперед. Нас продолжало уносить, Ева уставилась на меня, в ее глазах появился страх.

– Держись крепче, – вырвалось у меня.

Ева обхватила бревно обеими руками, чтобы ей было удобнее смотреть, куда мы направляемся. А я нырнул, проплыл под деревом и схватился с другой стороны. Теперь мы оба смотрели вперед, скалы были уже слева от нас.

Течение стихало, я надеялся, что вскоре оно пропадет совсем. Я посмотрел направо и увидел что-то большое и черное. Когда бревно оказалось ближе это пятно оказалось медведем, поймавшим крупную рыбу, которую он тут же принялся есть. Ева тоже заметила это крупное животное и неожиданно схватила меня за руку.

– Только не делай резких движений, – сказал я.

– Хорошо, – прозвучало робко в ответ.

Вдруг река поменяла направление, течение усилилось, а бревно теперь плыло одним концом вперед. В воде я заметил рыб, которые словно сопровождали нас куда-то. Ева тоже их увидела и явно пыталась достать ногой до одной из них.

– Надо выбраться на берег. Я надеюсь, ты умеешь плавать? – сказал я.

– Умею, – прозвучало в ответ.

Ее волосы промокли и стали почти черными. По короткой челке стекали крупные капли воды, кожа казалась белой как снег, и под ней виднелись синие вены. Горький аромат пропал, теперь от нее ничем не пахло.

Начались пороги, нас затрясло вместе с бревном, волны забушевали. Я крепко вцепился в ствол, осознавая, что хуже уже быть не может. Мы падали, я чувствовал ступнями камни на дне, хотя мое тело прилично замерзло, а пальцы немного сморщились.

Впереди приближался крупный порог, это было даже слышно по шуму воды. Я понимал, что держаться за дерево больше не безопасно.

– Надо нырять, – сказал я Еве.

Но она завороженно смотрела на волны, не замечая ничего. Вдруг мои пятки ощутили дно, ударившись о камни. Больше нельзя было терять времени, я нырнул под бревно и схватился за хрупкое тело своей спутницы.

У рук Евы не хватило сил удержаться за дерево, и она тоже оказалась под водой. Ее рот наглотался воды, а волосы трепало подводное течение. Я прижал ее к себе и закрыл глаза, а через считанные секунды наши тела в потоке воды падали головами вниз.

Когда мои глаза открылись, я был под водой. Мои руки до сих пор прижимали Еву, которая потеряла сознание. Я испугался, освободил одну из рук и начал всплывать.

Теперь на поверхности течения не было совсем. Мы оказались в бассейне реки среди скалистой местности. Последним порогом был водопад, который смягчил наше падение. Бревно, за которое мы зацепились, прибило к берегу. Судя по небу, закат только начинался.

Перебирая в воде одной рукой, я подплывал к берегу. Ева не шевелилась, что беспокоило меня. Также я не чувствовал ее дыхания, а ее детское тело слало совсем холодным.

– Все будет хорошо, – сказал я сам себе.

Мои ноги достали до дна, и я встал во весь рост, взяв Еву на руки. Она оказалась легкой, как я и предполагал. Чувствуя каждый камень, на который наступали мои ноги, и то, что ко мне начала прилипать одежда, я приближался к валунам.

Еще несколько шагов и я уже полностью вышел из воды. Моя кожа чувствовала тепло от окружающих камней. Я аккуратно положил Еву на валун, на котором идеально помещалось ее тело. Сразу же я проверил, бьется ли ее сердце, прижавшись ухом к ее груди.

Сердце тихо билось, а вот дыхания не было. Надо было что-то делать. Я знал, как оказывать первую помощь в такой ситуации, но немного робел. Но все-таки собрался, трижды нажал на ее грудную клетку, заткнул своими пальцами ее нос, открыл ее рот и вдохнул в свои легкие воздух. Мое тело немного затряслось, когда я выдохнул из себя весь воздух в ее посиневшие губы.

– Ей, – вырвалось у меня.

Она пришла в себя, выплюнула воду и раскашлялась. Я сел рядом, наблюдая за ней. На душе стало легче, ее жизнь была вне опасности. Земля ушла из под моих ног, когда она открыла свои фиолетовые глаза. Я даже тяжело выдохнул.

– Что ты сделал? Фу, – произнесла она, вытирая рот от моей слюны.

– Ты потеряла сознание, а я пытался привести тебя в чувства, – ответил я, снимая мокрую толстовку.

– Лучше ты бы этого не делал, – сказала Ева, усаживаясь на валун, где какое-то время назад лежала.

– Без сознания ты мне больше нравилась, – сказал я, встав.

Я оглянулся, как возвращаться обратно было не понятно. Можно было пройти назад вдоль берега, но приближался вечер. Да и судя по медведю, которого мы видели, это было небезопасно. Избавившись от одной проблемы, я определенно нашел себе другую.

Вспомнив о деньгах и вещах, я достал из карманов мокрые купюры и все остальное, что в них лежало. Открыв пакет, я обнаружил, что моя рубашка осталась сухой. Сигареты тоже, новая пачка была не вскрыта, поэтому внутрь вода не смогла попасть. Я проверил зажигалку, она до сих пор работала и была почти полной. Из еды у меня оставалась упаковка мармелада и две пачки сока.

Я разложил все на плоской поверхности валуна, прижав купюры камнем, и посмотрел на Еву, которая успела снять куртку. Она сидела неподвижно, уставившись куда-то в лес. Там летали бабочки, которых я тоже заметил, а потом мой взгляд снова привлекла Ева.

Через мокрую белую майку я смог разглядеть все, что обычно девушки скрывают. Даже рельеф ребер был виден сквозь тонкую ткань. Ее тело только начало взрослеть и округляться.

– Надо одежду высушить. Вот, возьми пока, – сказал я, протягивая ей свою рубашку.

– Спасибо.

Ева взяла рубашку, рассмотрела пуговицы и сняла свою мокрую майку, не стесняясь меня. Я немного офигел и отвернулся на всякий случай, хотя увидел слишком много. А она надела на себя единственную сухую вещь, которая у нас была на данный момент, и сняла с себя все остальное, что было мокрым. Тем же временем я снимал с себя прилипшие джинсы, в которые мог больше не влезть.

Я разложил на теплом камне свою одежду, на мне осталось только нижнее белье. Раз Ева настолько не стеснялась показывать свое тело, я надеялся, она будет не против, наблюдать меня в таком виде.

Она тоже разложила свои вещи на соседнем камне, пока я искал что-нибудь для костра. Впервые мне хотелось курить, но я решил этого не делать, пока не разведу костер. На берегу нашлось много сухих веток, которые, наверное, прибыли сюда тем же путем, что и мы.

Собрав ветки в приличную кучу, которую я обложил камнями, я достал одну сигарету, которую потом сжали мои губы. Часть упаковки пришлось использовать для разведения костра, который все-таки загорелся, хотя и с немалыми усилиями. В тот момент, когда пламя начало распространяться, я был рад, что внимательно слушал своего вожатого в лагере. Также меня удивляло то, что эти знания пригодились. И, прикурив от костра, я отправился снова собирать ветви.

Ева гуляла по берегу, наблюдая за мной. Ее волосы высохли и снова были зелеными. Кроме моей рубашки на ней больше ничего не было. Она прикрывала ее тело на ладонь выше колена. Рукава были слишком длинными, но она их подвернула. В плечах тоже, как и ожидалось, не сошлось. Были застегнуты все пуговицы кроме верхней.