– Веня, глянь-ка, – позвал Ксаныч.

Я обернулся и обомлел. Он стоял в дверях и держал саксофон – мой альт, профессиональный «Selmer» с корпусом и раструбом из темного нелакированного томпака и «эской» из чистого серебра, инструмент из той, другой жизни.

– Держи, – сказал Ксаныч, и я бережно взял саксофон, как берут грудного ребенка.

Мундштук был надет, трость прикреплена, на инструменте ни пылинки – бери и играй. Я вопросительно взглянул на Ксаныча.

– Я его сохранил, – сказал Ксаныч. – Трость недавно поменял, попробуй… Амбушюр-то остался?

– Амбушюр? – севшим голосом произнес я забытое слово. – Да я ведь уже все забыл, Ксаныч. Сколько лет не играл…

– Ничего-ничего, ты быстро вспомнишь, ёксель-моксель. А ну, попробуй…

Я облизал губы, языком нашел трость, пальцами перебрал клапана и попробовал взять ноту соль – с первого раза не вышло. Еще раз – и сочный хрипловатый звук заполнил маленькое пространство кухни… Прошелся по октаве вверх-вниз и остановился, потому что не мог извлечь ни одной серебряной нотки, как я их называл, не то что золотой. Ксаныч понимающе смотрел на меня.

– Ничего, Веня. Ты обязательно вспомнишь, обязательно…

И я действительно вспомнил, но позднее, немного позднее…

…вру, что Нику никто не замечал, некоторые еще как замечали. И были они Гномы, не те – сказочные, а из неформальной группировки, как тогда говорили, нашего района. Один из них носил погоняло Вареник – от фамилии Вареников, второй – Кефа, хотя на самом деле его звали Иннокентий. Когда-то Иннокентию выбили пару верхних резцов в драке, после чего он с полгода шепелявил, пока не вставил новые зубы. Но погоняло свое успел за это время получить. Они учились в параллельном классе, слыли самыми отпетыми школьными хулиганами и к тому же входили в группировку, потому с ними старались не связываться.

Я опоздал на урок физкультуры и бежал по школьному коридору к спортзалу, когда возле раздевалок услышал приглушенный вскрик. Остановился и прислушался. Из женской раздевалки слышалась какая–то возня и негромкие, но возбужденные голоса.

– Держи, держи… А–а–а, сучка, кусается!

– Ну, коза, сейчас получишь!

Звук пощечины и короткий девичий вскрик. Я узнал знакомый голос и, не раздумывая, толкнул дверь. Так и есть – Кефа держал Нику, обхватив ее сзади своими длинными граблями, а Витя Вареник стоял перед ней, явно собираясь сделать что-то нехорошее, но обернулся на звук открывшейся двери.

– А тебе чего, козлик? – ласково спросил он меня.

Я увидел глаза Ники, вовсе не испуганные, как я думал, а злые, и когда Вареник повернулся ко мне, она изо всех сил пнула его по ноге. Тут уже Вареник вскрикнул от боли и, согнувшись, схватился за больное место.

– Ты охренела? – заорал он, разгибаясь, и замахнулся, собравшись залепить ей еще одну пощечину.

Тут я запрыгнул ему на спину, перехватывая занесенную для удара руку. Вареник закрутился на месте, пытаясь меня сбросить, но потерял равновесие и упал, оказавшись на четвереньках, а я на нем в позе всадника. Со стороны, наверное, смотрелось смешно, но мне было совсем не до смеха. Долго гарцевать не пришлось – Кефа схватил меня за шиворот, дернул назад, и после оглушительного удара в ухо я отлетел в угол.

Он шагнул ко мне с явным намерением добить. Получать больше не хотелось, я подобрался, и мне очень удачно под руку попался обрезок стальной трубы, видно оставшийся после ремонта. Под первый удар ногой я подставил эту трубу, Кефа зарычал от боли, прыгая на одной ноге, и дал мне возможность вскочить на ноги. Вареник тоже поднялся, и теперь они уже вдвоем надвигались на меня. Терять было нечего и я рванул на прорыв к выходу, размахивая своим оружием.

Но тут дверь распахнулась и в проёме появилась квадратная фигура Тимофеича – пока мы дрались, Ника успела выскочить из раздевалки и сбегала в спортзал. Тимофеич был мужик крутой, бывший борец-тяжеловес, потому он с нами быстро разобрался. Вареника и Кефу повел к себе в кабинет, а нас с Никой отпустил домой.

И на том, как говорится, спасибо. Вообще-то наш физрук уважал меня, как члена сборной школы по легкой атлетике – я хорошо бегал на длинные дистанции, а Нику, как лучшую нападающую школьной команды по волейболу.

Я знал, что на этом ничего не кончится, судя по взглядам, которыми проводили меня Вареник и Кефа. Но, как ни странно, некоторое беспокойство быстро сменилось приподнятым настроением, как только Ника сказала:

– Спасибо, – и прыснула, взглянув на меня. – Ой, у тебя ухо стало в два раза больше.

– А у тебя щека, – сказал я, и мы расхохотались.

В субботу на школьной дискотеке я, набравшись смелости, пригласил Нику на медленный танец, который в то время называли «танго». Хотя настоящее танго – совсем другой танец, а то, что мы танцевали, называется блюз, не зря ведь я учился в музыкальной школе. Но неважно, какой танец – это был единственный способ приблизиться к такому загадочному и притягательному существу, как девчонка.

Танцевали, как тогда говорили, на «пионерском» расстоянии, но все равно я чувствовал близость едва начавшей оформляться груди, нежный запах молока и меда от кожи, и никаких духов не надо было. Иногда мы сталкивались коленями, и тогда словно ток пробегал между нами, и Ничка смущенно отодвигалась. И хотелось, чтобы этот блюз никогда не кончался.

Спустя два дня после случая в раздевалке, мы с Вареником дрались один на один за школьной теплицей в присутствии секундантов. Со стороны Вареника роль секунданта исполнял Кефа, с моей – Ваня Пряхин. Хотя Вареник был покрупнее и тяжелее меня, драка закончилась вничью. Результатом стали: разбитый нос и губы у меня, но зато очень красивый фингал под глазом у Вареника. А нас с Ничкой вскоре стали называть Швабра и Веник, потому как стали часто видеть вместе.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.