— Не двигайся, — шепчет Зейн.

— Почему? — спрашивает Лиам и думает, что Зейн сейчас, наверное, закатывает глаза.

— Потому что я так сказал. Просто не двигайся. Я сейчас вернусь.

Зейн отпускает его руку. Тихий шелест чужой мантии оповещает Лиама, что Зейн уходит, унося за собой вдруг возникшее тепло и аромат цитрусов, который так въелся в его кожу.

Лиам задерживает дыхание и смотрит на Филча, ожидая, что что-то произойдет. Он и сам точно не знает, чего ждет, но вздрагивает, когда где-то далеко взрывается фейерверк. Филч бежит на звук, а потом Лиам слышит крик Зейна:

— Беги!

Лиам мчится к лестнице, не оглядываясь. Он больно ударяется ногой об камень, но продолжает бежать, перескакивая через две ступеньки сразу и тяжело дыша. Он слышит, что за ним кто-то бежит, и надеется, что это Зейн, но не рискует обернуться и проверить. Он продолжает бежать, пока не выбегает в коридор, ведущий к Большому Залу.

— Подожди! — кричит Зейн за его спиной. Лиам останавливается и оглядывается, чтобы удостовериться, что они одни. Он никого не видит, так что решает, что они с Зейном — единственные, кто вышел погулять по школе ночью.

В него врезается тело, и руки Лиама машинально обхватывают талию Зейна, чтобы поддержать его. Ну, по крайней мере, он уверен, что это талия, хотя точно сказать не может из-за наложенного заклинания.

— Черт, — выдыхает Зейн. — Я совсем... не в форме... для такого.

Лиам усмехается, пусть даже Зейн и не видит.

— Ну, если бы ты проводил меньше времени в библиотеке...

— Если бы ты проводил больше времени в библиотеке и меньше, слушая дурацкие идеи Томлинсона, мне бы не приходилось постоянно спасать твою задницу, — раздраженно перебивает Зейн.

Они проходят мимо Большого Зала и идут дальше по коридору. Лиам любит ночной замок, когда в нем тихо и слышны лишь завывающий снаружи ветер и просачивающиеся сквозь стены призраки, составляющие ему компанию. И Зейн, конечно, потому что довольно часто им приходится проводить вечера (и даже ночи) вместе, ведь спасти Лиама больше некому. Хотя он никогда Зейна об этом не просит. Тот просто как-то всегда оказывается рядом, чтобы помочь ему, и это часто раздражает, потому что Зейн никогда не обходится без ругани и высокомерия.

Они поднимаются по лестнице вместе, хотя Лиам знает, что они прошли мимо поворота, ведущего к гостиной Когтеврана. Когда они добираются до портрета Полной Дамы, она спит. Громкое храпение рассмешило бы Лиама, если бы он к нему не привык.

— Эм, — он жует губу и пытается разглядеть лицо Зейна, но у него не получается. — Как долго будет действовать заклинание?

— Оно не будет, — отвечает Зейн. Лиам чувствует прикосновение к затылку, и прохладная жидкость, окутавшая его, когда Зейн произнес заклинание, начинает испаряться. Он опускает взгляд и замечает, что по очереди все приобретает форму — ноги, талия, руки. Он чувствует жаркое и влажное дыхание Зейна на своей шее, когда тот тихо произносит ему прямо в ухо:

— Гриффиндорец, не позволь этому случиться снова.

Лиам благодарен мантии, которую носит, потому что она скрывает мурашки, покрывшие его руки из-за этого голоса.

Он прислушивается к удаляющимся шагам Зейна, пока они не исчезают совсем, и вежливо кашляет, надеясь разбудить этим даму на картине. Полная Дама всхрапывает громче и Лиаму не остается ничего иного, как громко произнести:

— Простите!

Полная Дама моргает, открывает глаза и смотрит на него.

— Ты знаешь, который сейчас час? — восклицает она и качает головой. — Каждый раз ты, Пейн. А я-то думала, что ты окажешь хорошее влияние. Но ты всегда поздно просыпаешься и возвращаешься посреди ночи...

— Жабросли, — говорит Лиам, перебивая ее.

— О, ладно, правда, не слушай меня, — ворчит Полная Дама, открывая дверь. — Но однажды тебя поймают, и мне будет нечего сказать, кроме "Я же тебе..."

Лиам закрывает дверь, не дослушав. Это не первый раз и не последний, если они с Луи вдруг не перестанут быть лучшими друзьями. И как будто Лиаму нравится быть вне собственной кровати в три часа утра. Вообще-то, он бы с радостью спал в своей теплой кроватке с балдахином, натянув одеяло до подбородка, и снились бы ему парни с длинными ресницами и то ли янтарными, то ли орехово-коричневыми глазами.

— Где ты был? — резко спрашивает Луи. Он опирается на спинку стула и выгибает бровь. Лиам замечает блондинистые волосы, выглядывающие из-за спинки дивана, но Найл не кидается на него, как Луи.

— Вы бросили меня внизу, — напомнил Лиам. — Помните? Я застрял между Филчем и Стайлсом, и пришлось прятаться в чулане, пока Зейн...

— Малик снова вытащил тебя? — спрашивает Луи и смотрит на него уже не обвиняюще, а озадаченно. Лиам пожимает плечами.

— Да. Серая Дама позвала его.

Он обходит диван с другой стороны и видит, что Найл еле моргает, сидя с кружкой сливочного пива в руках. Его черно-желтый галстук развязан и свисает с шеи, а волосы запутаны и торчат во все стороны.

— Снова проводишь ночь в нашей гостиной? — спрашивает Лиам, игнорируя ухмылку на лице Луи. Найл хрюкает.

— Слишком устал, чтобы возвращаться в свою.

— Ты пытаешься перевести тему? — спрашивает Луи, склоняя голову набок. — Потому что я еще не узнал всех подробностей твоей встречи с рыцарем в сияющих когтевранских доспехах.

Лиам щурится.

— Может, ему бы не пришлось спасать меня каждый раз, если бы ты перестал втягивать нас в передряги.

Найл фыркает, а Луи машет рукой.

— Это случится, когда Стайлс признается мне в вечной любви. Такого не будет никогда, Лиам. Ты должен был уже привыкнуть.

Лиам садится на пол в ногах Найла и отбирает у него стакан, делая большой глоток.

— Я знаю. Но это не значит, что я не ненавижу тебя за это.

— Ты любишь меня за это, — возражает Луи. — Если бы я не втягивал тебя, Зейн бы не проводил с тобой и половины того времени, что проводит сейчас, и тогда вернулся бы Унылый Лиам, как на третьем курсе, когда Малик встречался с Мелиссой Белкурт.

Лиам даже не напрягается из-за того, что краснеет. Неважно, сколько раз он отрицает это и указывает на то, что Зейн, кажется, его немного недолюбливает, Найл с Луи отказываются просто забыть. Так что он не спорит, а просто прислоняет голову к дивану и закрывает глаза, молясь, чтобы он смог уснуть в этой позе. Лиаму очень не хочется подниматься в спальню, рискуя разбудить Бена. После прошлого раза он не очень любит их с Луи поздние возвращения.

--

На следующий день Лиам абсолютно вымотан. Он просыпается от голосов толкущихся вокруг него людей, а потом кто-то заряжает ему в лицо подушкой, и Лиам подскакивает на месте. Луи зевает и говорит:

— Урок через двадцать минут.

Лиам стонет и потягивается, пока Луи будит Найла. Никто уже не удивляется присутствию Хорана в их гостиной, что еще раз подчеркивает близость троих друзей. Обычно студенты даже не заходят в гостиную другого факультета, а Найл, который проводит в гриффиндорской времени больше, чем в своей — вообще единичный случай.

Лиам оставляет своих друзей внизу и поднимается в спальню, проходя мимо Бена, который пялится на него и говорит:

— Еще одна бессонная ночь, Пейн?

— Не понимаю, о чем ты, — отрицает Лиам.

Он ужасно хочет просто завалиться спать и прогулять один день, но он так не поступит, потому что ему и так слишком сильно везет. Он не попался прошлой ночью, так что лучше не рисковать.

Лиам снимает с себя вчерашнюю одежду и натягивает чистую пару штанов, белую рубашку на пуговицах, черный джемпер с гербом Гриффиндора на груди и красно-желтый галстук. К тому моменту, когда он завершает последние приготовления, Найл с Луи уже уходят. Он вздыхает, совсем не удивленный таким поворотом событий, и спускается в Большой Зал.

Лиам замечает своих друзей за столом Пуффендуя. Луи сидит между Найлом и Джошем, рассказывая что-то и активно жестикулируя.

— ... весь диван загорелся в одно мгновение. Ох, ты бы видел лицо Лиама. Он выглядел наполовину перепуганно, наполовину возбужденно. Думаю, глубоко внутри него скрывается пироманьяк.