Зейн кивнул, хоть и не знал точно. Его отец был главой компании уже очень много лет, но только потому, что унаследовал её от отца. Он не работал, чтобы получить эту должность. Закончил университет, получит тут же работу, а потом и звание начальника. Он не знал, чем точно занимается его отец, но был уверен, что тот просто указывает людям, что им делать.

— Чёрт, — шикнул Лиам, подъехав к другому дому, рядом с которым стояла сияющая серая машина. — Мой отец дома. Он не любит, когда я привожу друзей.

Зейн пожал плечами.

— Да всё ок. Можем поесть в машине, а потом поехать в кино, если хочешь.

Лиам отрицательно покачал головой.

— Нет, у меня есть идея. — И эта идея включала в себя парковку в каких-то ебенях. Лиам забрал пакеты с заднего сидения, протянул Зейну напитки и ярко улыбнулся, освещённый уличными фонарями. — Пойдём, — махнул рукой он, указывая на рандомный дворик.

Зейн замер, нахмурившись. Он был уверен, что это не дом Лиам, потому что его домом наверняка был тот, у которого была припаркована машина отца. Спустя пару секунд он всё-таки пошёл.

Задний двор был просторным. В левом дальнем углу росло огромное дерево, на котором построен был домик — такой, какие нравились Зейну в детстве. К стволу была приставлена лестница, и Лиам тут же направился к ней.

— Давай поменяемся, — шепнул он, поддерживая рукой пакет с едой. — Я делал это сотню раз, смогу даже с напитками подняться.

Зейн передал ему подставку с напитками и взял пакет с едой, а затем Лиам, странно балансируя, поднялся с ними по лестнице. Зейн стоял внизу, закусив губу.

— Ты будешь подниматься? — спросил Лиам, уже стоя на пороге домика. Он спокойно наклонялся с самого края, и что-то внутри Зейна сжалось.

— Я вроде как боюсь высоты, — прошептал Зейн, потому что так делал и Лиам.

— Я вроде как боюсь, что мои соседи увидят тебя в своём дворе и позвонят копам.

Зейн обернулся, оглядывая здание. Почти везде окна не горели, кроме одной комнаты — видимо, кухни, судя по углу стального холодильника, выглядывающего из-за занавесок. Если кто-то вызовет полицию и его повяжут, ох и проблем будет.

И только поэтому он зажал пакет в зубах и пополз наверх. Занозы впивались ему в руку, а сердце грохотало в ушах, стоило посмотреть вниз. Он не шутил. Возможно, даже преуменьшал. Он чертовски боится высоты. Типа, дохренища. Он сейчас был на высоте где-то в два его роста, но уже дрожал, как новорождённый котёнок.

Рука Лиама перехватила одну из его рук. Он посмотрел вверх и увидел, что Пейн ласково глядит на него.

— Ты почти добрался. Давай, ты можешь.

Помогли ему не воодушевляющие речи, а тот факт, что если Лиам это может, то может и он. Он не настолько жалок, чтобы не залезть на это ёбаное дерево. Чёрт, дети же это постоянно делают, да? Если десятилетка это делает, то Зейн и подавно.

Как только он добрался до домика, то тут же схватил Лиама за рубашку и оттащил от края.

Внутри он не слишком большой. Примерно как его половина комнаты в общежитии. Тут стоит расшатанный старый стул (как его вообще туда затащили?), на полу — спальный мешок, а в правом углу — побитая боксёрская груша, свисающая с потолка. На полу стояла маленькая лампа, освещая всё тускло, но тепло.

— Может, ты расскажешь мне, почему мы забрались в домик на дереве твоих соседей?

Лиам сидел на спальном мешке, разгружая их еду. Он передал Зейну бургер, завёрнутый в бумагу, и пожал плечами.

— Когда я был маленький, тут жил мой лучший друг Энди, — начал он объяснять. — У него был классный папа. Когда нам было лет по восемь, он начал строить эту штуку вместе с нами. Он разрешил нам «создать дизайн» и выбрать цвет краски. Мы строили его почти два года, а в то лето, когда закончили, Энди переехал.

Лиам смотрел сквозь него, так бывает, когда вспоминаешь что-то очень хорошее.

— А кто сейчас тут живёт?

— Морганы. Они хорошие, но старые. Хотели сломать этот домик, но я выпросил этого не делать. Удивительно, что они послушали — я ведь уже не ребёнок, но я рад. Люблю это место.

Зейн кивнул и раскрыл бургер. Он откусил и снова оглянулся вокруг, заметив несколько более личных вещей. На стене была куча постеров: постер с «Бэтменом», с Джессикой Альбой в бикини, с «Сиянием». Кроме того, там стояли пустые банки из-под Колы, одна из-под пива и…

— Ты что, спишь здесь? — спросил Зейн, показывая на подушку.

— Сейчас нет, — пробормотал Лиам с набитым ртом. — Раньше спал, когда мне было лет тринадцать, и родители ссорились.

— А теперь?

Лиам пожал плечами.

— Мой отец знает, что я лажу сюда, это не секрет. — Лёгкая улыбка. — У меня есть куча мест по всему городу.

— Типа спортзала в моей школе.

— Ну да, это одно из них. Прости, но все я не могу раскрыть.

— Ага, они же тогда перестанут быть секретами, — Зейн закатил глаза и снова откусил от бургера. — А почему ты убегаешь из дома?

Лиам безмолвно жевал несколько минут, и Зейн принял это за знак, что никто ему отвечать не собирается. Ещё один секрет. Это бесило, страшно бесило, но он не давал злости вырваться наружу. Если Лиам не хочет делиться с ним, ладно.

— А боксёрская груша? Или это ещё одна вещь, о которой ты мне не расскажешь?

Лиам смял упаковочную бумагу и встал, отряхивая руки.

— Я занимаюсь боксом. Уже много лет. Я не мог повесить эту штуку дома, так что притащил её сюда. — Он подошёл к груше и легко ударил, так что она едва качнулась, а потом быстро, так, что Зейн едва успевал следить, начал наносить серию ударов. Один, два… Три, четыре удара за один подход. — Успокаивает, — сказал Лиам, закончив.

Зейн засмеялся и поднялся на ноги.

— Согласен. Только я люблю бить людей, а не мешки с песком.

— Я не понимаю насилия, — нахмурился Лиам.

— Ты только что сказал, что занимаешься боксом, — фыркнул Малик.

— Да, потому что там всё контролировано и построено скорее на физической подготовке и внутреннем контроле, а не на избиении партнёра. Мы даже не ставим друг другу синяки.

— Хах, — Зейн скользнул взглядом по плечам Лиама, по бицепсам и по крепким бёдрам. — Ты поэтому так спортивно выглядишь?

Лиам стал ровнее, остановил грушу, чтобы она больше не раскачивалась, и снова сел на спальный мешок. Он жестами показал Зейну сесть на стул в углу, но тот умостился рядом, так близко, что они касались руками.

— Это крутое место. Если проигнорировать тот факт, что мы в трёх метрах над землёй и можем свалиться в любую секунду.

— Ты тот, кто считает, что стакан наполовину пуст? — поддразнил Лиам.

— Не издевайся надо мной. Я же сказал, что боюсь высоты.

— Ты выглядишь так, словно не боишься ничего, — Лиам приподнял бровь.

— Неправда. Я многого боюсь.

— Чего?

— Типа… Людей в масках животных. Это пиздец как меня пугает.

Лиам громко засмеялся и прикрыл ладонью рот, но его глаза блестели от слёз смеха.

— Прости. Прости. Это не смешно, я не должен над этим смеяться.

— А ты? Чего боишься ты?

Лиам поколебался пару секунд.

— Грозы. Я в ужасе от них. Рациональная часть меня знает, что молния меня не убьёт, и гроза никак мне не навредит, но это… иррационально. Типа, я ничего не могу с этим сделать.

— Мне не нравятся божьи коровки.

— Что с ними не так?

— Они выглядят как мини-корабли пришельцев. Кто знает, жуки ли они на самом деле?

— Это просто смешно.

— Ты боишься грозы, — напомнил Зейн.

— Туше.

Зейн узнал очень много вещей о Лиаме в этом домике на дереве. Когда Лиам смеётся, у него в уголках глаз появляются морщинки, но когда ему очень смешно, он полностью закрывает глаза. Он достаёт солёные огурцы из бургера и съедает их первым. Ему не нравится звук трения пластиковой трубочки о стенки стакана. Он краснеет, когда Зейн говорит что-то грубое или пошлое, даже если смеётся потом над этим. Он очень часто говорит «я имею в виду». Он сидит очень ровно, так, как никогда не сможет сидеть Зейн (Зейн — неваляшка, Лиам — статуя).