Побег Ещё немного – и потом, когда толпа с перрона схлынет, вагон, качаясь в такт с дождём, вокзал обыденно покинет. В купе останемся вдвоём: положим чемодан под полку, и проводницу позовём, чтоб принесла судьбы иголку. Ты вышьешь крестиком стежок, который свяжет нас навеки, а дождь подарит нам глоток, любви, сокрытой в обереги. И поезд быстро нас умчит — туда, где зори и рассветы с дисконтом выдадут, в кредит, свои счастливые билеты… Поздние цветы Люблю я поздние цветы за их таинственную нежность, за бесконечную безгрешность, за жребий выбранной судьбы… В них нет ни флёра, ни жеманства, ни искушенья, ни коварства — нет идеала постоянства… Есть только скромность красоты! «Заснежена отдушина…» Заснежена отдушина, и мысли как наждак: в них память отутюжена, как безупречный фрак. С годами стали плоскими вершины и холмы, и только отголосками приказы: «В бой!» слышны. По семь раз в день я меряю то, что когда-то влёт срезал, как фанаберию на Старый Новый год. Летят снежинки белые над буйной головой, приходят годы зрелые по тихой мостовой… Разговор с самим собой Было в жизни сомнений поболее, чем мыслишек в моей голове — и от этой занудливой боли я попытался спасаться в вине. Сам себе наливал в одиночку, сам себе говорил невзначай: «Где найти мне такую заточку, чтоб прикончить шальную печаль? Где у жизни сокрыты секреты от таких непутёвых, как я? И откуда берутся ответы на такие вопросы, друзья?» А на утро, проснувшись с похмелья, и поправив здоровье едва — выходил я навстречу к сомненьям… А во след усмехалась судьба! «Презрение…» Презрение становится моралью. Любовь забыта, пагубно добро… И оселком, Вселенской вертикалью, неуваженье сделалось давно. Мы стали чёрствыми, как все горбушки мира; проблемы ближнего не трогают сердца. И вместо горизонта — столько дыма, что щиплет едко души и глаза. Мы эгоисты… Чаще поневоле: прядём, как шелкопряды, жизни нить. Спасая души — пребываем в ссоре, и слабых забываем защитить. Страдают корни предков без полива, но на траве — по-прежнему роса!.. Я знаю точно — Русь сплотится воедино! Иначе возгордится Сатана… Обычный день Умеем радоваться счастью — грустим и плачем невзначай, да улыбаемся ненастью, когда в душе царит печаль. С утра, заваривая кофе, не знаем, что нас ждёт в обед: мы на Олимпе, иль Голгофе — окажемся в любой момент! А на вокзале, в шумной кассе, судьба вручает нам билет: кому – в купе, кому – в плацкарте. Знаком, не правда ли, сюжет?! Мы разлетаемся по свету, словно бильярдные шары… Но по библейскому завету — пред Богом будем все равны! Мосты Судьба на бреющем полёте срезала в прошлое мосты, а память, птицей на излёте, сливалась с тенью у воды. Её пустое отраженье, как эхо призрачных побед — звало на новое сраженье во имя незабвенных лет. В тумане над рекой витая, ценя прошедшие года, судьбы коварство проклиная, мосты вновь строила душа. От человека к человеку мосты росли – и ввысь, и вширь… А память, до скончанья века, в душе хранит свой нивелир. Жизнь набирала обороты… В ней, как дорожные столбы, (за поворотом – повороты), неслись навстречу: я и ты… Забытое письмо Не запирайте одиночество на ключ в том случае, когда нет дубликата. И не ломайте на письме сургуч, хранящий тайны адресата. Жизнь может так порой распорядиться, что одиночество в чужом письме на ключ закрыто и печать не пригодится, когда письмо забыто на столе. Цветок сомненья В овале равнодушия и лжи расцвел цветок извечного сомненья. Он возрождается из семени души ростком любви и музой вдохновенья. Да, неказист и не чета овалу: без плавных линий, царственных манер… …Но он открыт, как небо океану, и дарит людям радость перемен. По воле Господа, нам суждено немало пройти дорог на жизненном пути… На перекрестках, как ворота храма, сомненья станут маяком судьбы! |
