Те, кто жил в студенческой общаге знают, как сложно найти хлеба или каких-либо других продуктов после десяти часов вечера, когда очаг общего проживания приходит в движение. Создается впечатление, что народ до десяти часов вечера находится в сонном состоянии. Жизнь, безусловно, на этажах не замирает, народ приходит и уходит, жарит, варит, парит, учится и моется, но вот, поистине потрясающее явление наступает после означенного времени – студентов охватывает голодная лихорадка.

Шатающиеся по коридорам просители ищут, чем поживится в плане еды. В ход идет все, что жуется и глотается. Запасливые хозяюшки стараются держать дверь комнаты на замке и не вступать в переговоры с разведчиками. Отделаться половиной буханки черного хлеба не получится. Особенно ушлые могут уговорить прижимистых поделиться съестным и, тогда пиши – пропало, выгребут все вместе с репчатым луком и сырой морковкой.

Так вот, талант настоящего парламентера позволял Татьяне отыскать в уже опустошенной общаге, если уж не тушенку и сгущенку, то кусок хлеба и пару сырых яиц. Она никогда не ныла, не выпрашивала, давя на жалость к пустому желудку, наоборот, хохмила, шутила и люди сами ей отдавали. Коммуникабельная, веселая, безотказная, порой в ущерб себе самой и тем, кто с ней рядом. Зато, когда просила она, отказать было, фактически, невозможно.

Любовь к Кешке не изменила ее в целом, но в частности, это единственный человек, чьими интересами девушка пожертвовать не могла. В системе жизненных ценностей первые три места занимал именно Кешка, она и все остальные – потом.

Итак, по понятным причинам Томск Татьяна покинуть и не могла, и не хотела. Нужно было каким-то образом устраиваться в этой жизни, причем, непременно в шаговой доступности от любимого. После окончания вступительных экзаменов и отъезда соседок по комнате, временное жилище требовалось покинуть. Ремонт в общежитиях Теплоэнергетического факультета закончился, вернувшиеся студенты должны были заселяться в отремонтированные комнаты, еще пахнущие известью и краской.

Девушка прикидывала и так и эдак. Дилемма заключалась в следующем: можно устроиться на более-менее денежную работу куда-нибудь на завод, а еще лучше, на химический комбинат по производству лечебных препаратов. На комбинате хорошо зарабатывали, можно было получить койко-место в рабочем общежитии. Да и потом, она слышала, что молодежи дают направления на учебу в институт, на химический факультет. Это самое направление играет совсем не последнюю роль при подсчете баллов во время поступления. Таким образом, после года работы, она сможет пользоваться немаловажными льготами. Вариант очень подходящий. Решались сразу проблемы с работой, приличным заработком, проживанием и поступлением в институт. Но одно «но» перевешивало все плюсы – Кеша уходил на второй план, а это просто невозможно.

Она должна находиться рядом и неусыпно контролировать ситуацию. Вокруг полно молоденьких, красивых девчонок, да еще в отличие от нее, студенток. Значит, нужна авторитетная работа, причем такая, которая будет играть ему на руку. Голова у Танюхи быстренько сообразила – самый лучший вариант это в администрации института. И ничего, что там нет вакансий, для влюбленной девушки ничего невозможного нет. Звонки, переговоры-уговоры и место делопроизводителя на том факультете, где начнет учиться Кешка с друзьями, готово.

Девушку не интересовали рокировки в пределах деканата, самое главное, теперь любимый будет рядом и под тем самым, неусыпным контролем. Он будет заинтересован в ней, как в любимой девушке, информаторе, а если настанет необходимость, то и в заступнице перед преподавателями и руководством факультета. Минусов в ситуации тоже хватало. Во-первых, очень маленькая зарплата. Прожить одной еще хватит, но она теперь не одна, Кеше нужно усиленное питание, а это стоит денег.

Во-вторых, не решался вопрос жилья. Работники администрации факультета не обеспечивались общежитием. Снимать комнату не было материальных возможностей, опять же, проживать требовалось совсем рядом, на студенческой улице.

Татьяна усиленно гоняла мысли в голове. Круг проблем замкнулся и, выход из создавшегося положения не находился. Как назло, склеивалось одно, разваливалось другое. А тут еще мать шлет телеграмму за телеграммой, что, мол, да как с поступлением? Сообщить о провале – значит, паковать вещи к отъезду. Мать обязательно потребует возвращения домой, в случае отказа приедет сама, разыщет и насильно увезет. Свою мать девушка знала хорошо. Именно в нее она такая пробивная. Тогда прощай, Кеша, навсегда! И тут Таньку осенило.

Она метнулась на почту и заказала переговоры с матерью на завтра. Плотно прикрыв дверь кабины на переговорном пункте. Татьяна удобно устроилась на стуле, с замиранием сердца сняла трубку с телефонного аппарата. В трубке послышался страшный треск и, сквозь него, она с трудом расслышала голос телефонистки:

– Говорите, Рубцовск на проводе.

Откуда-то из непроглядной дали, через треск и шум, донесся слабый голос матери.

– Алло, алло, Танечка, это ты? Ты слышишь меня?

Голос был таким родным и близким, что готовая к обману, девушка, чуть не разрыдалась. Взяв себя в руки, напустив веселости, прокричала:

–Мама, алло, мамочка, я слышу тебя. Плохо слышу, трещит на самое ухо. Как вы там?

– Таня, что с институтом? – мать тревожил в первую очередь этот вопрос.

– Мама . . . все хорошо . . . я поступила! У меня . . . все . . . хо-ро-шо! – от волнения она закашлялась. Не каждый день так нагло врешь матери.

На том конце провода замолчали. Татьяна испугалась, может быть, кашель выдал вранье? Или она каким-то неведомым образом узнала правду и теперь специально проверяет? От ужаса пересохло в горле. Она почувствовала, как безумно душно в крошечной кабине, еще немного и она грохнется в обморок. Через шум, в трубке послышался всхлип, потом другой – мать плакала – догадалась дочь.

– Танюша, дочка, радость то какая? – мягкий и, в тоже время, радостный голос рвал душу. Отступать некуда. Выбора нет.

– Мама, ты меня хорошо слышишь?– прокричала Татьяна

– Доча, ты, когда домой? Спрашиваю, когда домой?

– Мама, домой приеду только в феврале, после сессии. Ты мне теплые вещи передай через Симку, дочку тети Клавы, она проводницей ездит. Ладно?

– Ой, как жалко! Танюша, ты бы отпросилась, а? – не теряла надежды мать.

– Я бы с радостью, но нельзя т. . . . Понимаешь, выгонят тогда . . .

– Нет, нет, раз нельзя, то и не надо . . . . Танюша, я все отправлю, ты не беспокойся.

В трубке раздался дежурный голос телефонистки:

– Заканчивайте, конец связи . . . .

– Танюша, доча, целую тебя. Учись, Танюша, а я тебе помогу . . . . Только учись . . .

Татьяна повесила трубку. На душе было гадко и скверно. Она вышла на улицу. Чудное лето затянулось. Осень не торопилась вступать в свои права, давая людям насладиться последними летними деньками перед предстоящей непогодой. Она медленно брела в деканат устраиваться на работу, а вечером у нее застольная встреча с Кузьминичной – комендантом общежития, где предстоит жить Ирке и Машке после возвращения из дома.

Кузьминичну ушлая девушка начала обхаживать заблаговременно. Рассуждения на этот счет просты. Независимо от результатов поступления в институт знакомство с работником, имеющим возможность распоряжаться, пусть не личным, а казенным жильем, всегда пригодится. Опять же, если не ей самой, кому-нибудь из друзей или друзьям друзей. А уж когда на горизонте явственно замаячил полный провал надежд, то необходимость в дружбе с комендантом общежития соседнего факультета стала совершенно очевидна.

Познакомились пожилая и молодая женщины на первый взгляд случайно. Комендантша вышла на работу после очередного отпуска в самый разгар ремонтных работ. Перед уходом на отдых, под ее пристальным руководством закончили все подготовительные работы: что нужно разобрали, выбросили, списали, накрыли, упаковали. Оформили и подписали необходимые документы. Таким образом, отправилась на законные каникулы, выражаясь студенческим языком, Кузьминична с легким седцем и радостью в душе.