– А ещё удобно, – не сдавалась Треан, – работать под носом у чудовищ. Те чуят, бесятся, рычат, а поймать не могут.
Зюсска как раз добралась до «зала подношений» и остановилась: место показалось странно незнакомым. А ведь они перед тем, как подняться на чердак, рассмотрели здесь каждый угол.
– А поймать, значит, не могут… – повторила мастерица, явно думая о другом. – Здорово, конечно, но при чём тут именно девочки? Вот, чего я никак не пойму… И ещё одного. Куда мы забрели?
Здесь было совсем другое, нехорошее место. Серая, мутная вода, поросшие песчаником и ракушками стены. Мозаика пола распадалась, утрачивала узор, соскальзывала в глубокую подводную долину под панцирем скалы. А на дне, в полумраке сонно покачивалось в медленном потоке нечто плотное, далёкое, состоящее из множества колеблющихся фрагментов.
– Змея? – прошептал Штиллер.
– Скорее уж, черепаха, – послышалось выше и дальше. Треан поплыла смотреть.
– Или черепашье семейство…
Вдруг тот же голос наёмницы раздался из-за спины Зюсски.
– О! Нет. Не пойдём туда, хорошо?
Поздно. Сильный, невесть откуда взявшийся поток, подобно ладони небрежной хозяйки, что сметает крошки со стола, снёс Штиллера и Зюсску с порога, закружил и повлёк по длинной дуге всё ближе к твари или причудливому подводному растению. Из карманов посыпались гоблины: пищащие мочёные бублики, солонки, перечницы и глиняные кружечки. Тварюшки поражали своим конспираторскими талантами: безо всяких мистических шляп оставались незамеченными. И чем они издавали свои непереносимые вопли?! Гоблины быстро опередили неповоротливых в воде наёмников. Штиллер оторопело проводил взглядом монетку в полплотвы, которую проглотила шипастая полупрозрачная рыба. В желудке её волнообразно перекатывалась небольшая, но впечатляющая сокровищница: три «кости», кольцо с камнем и частично переваренный шушун.
Поток пронёс приятелей над загадочной массой. То, что казалось издалека гигантским морским монстром, представляло собой кучу оружия, сохранившего даже под водой свой блеск и остроту клинков. Ещё валялись там скелеты рыб, птиц, животных и рыбаков, лодки и сети. Что было спрятано или потеряно в Запретных Водах, нашло свой путь сюда, улеглось на кость и железо, обняло более древние находки, обросло ракушками да травой и уснуло чутким, тревожным сном. В глубокой таинственной дрёме чудовище росло, призывая к себе гоблинов-обитателей суши.
Вещи из трактира воспользовались наёмниками, как блохи, отправляющиеся на попутной крысе навестить родичей в соседнем городе. В гигантском подводном рое водились невообразимо древние гоблины, знакомые ещё с Вёллем Маленьким. Посещение этого места для оживших предметов было, вероятно, как для людей – паломничество в Храм Морской Змеи. Или визит в «Книгу судьбы». Там тоже в обманчивом покое дремала старина.
Но через мгновение всякое сходство с мирным книжным кладбищем пропало. Десятки пустоглазых призраков тварей, что сдохли во славу Левиафана в последней Запретноводной Войне, поднялись с гигантской мусорной кучи, оскалившись или сжимая в кистях-плавниках короткие копья и ножи. Рен выхватил Сепаратор. Зюсска давно уже держала Слоновью Память – свой меч-полуторник – наизготовку. Рен нырнул под вращающийся клинок и отрубил противнику, меняющему цвет из белёсого в тёмно-коричневый, две из шести змееобразных ног. Шершавый плавник врага содрал ему изрядный кусок кожи под ухом. Соль обожгла свежую рану, заставила держать голову под неудобнейшим углом, а врагу потеря конечностей не доставляла неудобства. Более того, присмотревшись, ключник убедился, что все части у чудовища вновь на своих местах.
Тогда Рен, отчаянно молотя ногами по рогатому клюву монстра, бросил меч, мысленно попросив прощения у Горрина-оружейника. Ящер не ответил, что было совсем неплохо – Штиллер мог себе представить его ответ. Не теряя времени, Рен выудил из сумки нож-ключ Хоффхарда, нашёл поблизости подходящую подводную скалу. Зюсска удачно метнулась поближе: она только что зарубила двоих, но обнаружила, что и её замечательная сталь призрачным аксолотлям не вредит.
– Бесчестное фехтование! – упрекнул ключник ненавидящую морду чудовища, дёрнул Зюсску за рукав, и они провалились в раскрытую Штиллером дверь.
Задумывалось вернуться в зал со змеиными трофеями, но оба оказались в той же мутной, кишащей рыбами-оборотнями воде, только ближе к лестнице, по которой вошли. Твари, следящие за чужаками неподвижными тёмными глазницами, ринулись следом. В кое-каких пастях сидели клыки совершенно неправдоподобные, которые просто не поместились бы внутри, не пробив верхнюю челюсть хозяина. Ключник устало пожелал им сожрать самих себя и снова отворил дверь, втащив упирающуюся вязальщицу следом. «Вот откуда пришёл Отик!» – во внезапном озарении подумал Рен.
И оказался на вершине рукотворного свода. Чудовищный склад немёртвого мяса и злобной стали кишел над ними. Зюсска и Рен покинули Тупик Хоффхарда (несуществующее пространство между входом и выходом, термин из «ключниковой зауми») вниз головой. Зюсска сразу оценила преимущества нападения сверху, но даже в такой позиции твари оставались неуязвимыми для их атак.
И тогда Штиллер раскрыл дверь в туше самого толстого ската.
Ключ Хоффхарда задумывался как оператор сути, не плоти. С его помощью умелый мастер мог выяснить намерения, убедиться в искренности, распознать скрытый мотив поступков врага или компаньона. Штиллер был, наверное, первым, кто в отчаяньи применил инструмент таким образом. Теперь нарушителя традиций ожидал специальный ключниковый ад.
Зюсска толкнула товарища в дверь.
И сама прыгнула следом.
8.
Бретта перестала жевать и прислушалась, закусив яблоко. Штиллер осторожно высвободил руку из-под её затылка и натянул одеяло до подбородка. Из приоткрытого окна тянуло сырым ветром с побережья. Над Лена Игел висели тяжёлые тучи, до краёв наполненные мокрым снегом, обещающим неосторожным, легко одетым горожанам затяжную лихорадку. Вдруг девушка подскочила и с яростным воплем метнула огрызок в окно. Послышался крик, шум падения, хохот и топот. Штиллер подскочил к окну, но уже никого не увидел: улица перед «Рыбой» опустела.
– Хамло, – с достоинством произнесла Бретта немного в нос, ныряя под одеяло. – Найду по шишке на лбу – и без какой-нибудь части тела оставлю. Позже решу, без какой. Возьми ещё одно одеяло и иди сюда, спать тебе осталось всего ничего. Я почитаю немного, раз тебе свет не мешает. Ах да! Теперь знаю, что ты имел в виду.
– А что я имел в виду? – Штиллер набросил на неё другое одеяло, точнее, старую шаль, позаимствованную у Ребекки на времена холодов. И подоткнул со всех сторон, зевая и улыбаясь одновременно. Рен совсем не мёрз. Ему не раз намекали, что так проявляется чудовище в составе его души.
– О превращении короля в лягушку, – напомнила Бретта. – Когда глашатай объявил, а ты в толпе стоял, слушал.
– Ну да. Что же ты нового узнаешь?
– Убеждаешься, что отныне ты – не единственный обладатель секрета! – Бретта сердито потыкала пальцем в окно, где уже не маячила физиономия нахального собрата по гильдии. – И часто наши вонючки лезут к тебе в окно?
– Только если засиделись внизу заполночь, когда двери Дома Наёмников закрыты. Отмычки просят.
– А ты не давай… Да что ж так дует?! Запри окно поплотней. Ключник ты или кто?
Зюсскин скат состоял из плеска, движения и прохлады. В нём можно было отдохнуть. Даже возникла соблазнительная мысль никогда не покидать беззаботное, сытое и весёлое существо. Особенно хороши были прыжки – не меньше, чем в три локтя над водой. Смертоносный воздух обжигал кожу, облака и лодки в отдалении представлялись искажёнными, размытыми.
Хлопок! – и появился Штиллер, улыбающийся до ушей.
– Порезался! – объявил он, гордый и счастливый, будто его только что короновали. – Представь, ключом Хоффхарда. Вот ещё один удар по самолюбию именитых теоретиков. Расскажу Смо – у него мозги закипят и вытекут. Через левую ноздрю.
