Трон коснулся губами её плеча, Гришка явственно ощутил запах навоза. Это когда она в коротком платьице пришла к нему в козлятник и изгваздалась там.

   Разве боги могут ощущать земные наслаждения? Целоваться, вдыхать аромат женщины, утолять жажду каплями её пота? Выходит, Трон не бог.

   Это осознание стукнуло в голову посильней какой-то там бар-ри-кады. Правда, Гришка нашёл в себе силы вынуть голову из дверной петли. Распластался на лестнице как бомж, а дети смеялись над ним и бросали кубики, кто-то специально притаскивал с улицы песок и землю. Прогнала их Липа, поздно вечером выбравшись из квартиры свергнутого бога.

   оки

   - Люди не трахаются. Это всё розыгрыш, - уверенно произнёс Гришка, - эту чушь выдумали, чтоб было веселее жить.

   - А как, по-твоему, получаются дети? - скосила серые глаза Оки, - Из пробирки?

   - Нет. Сначала появляется бог и создаёт плотский мир вокруг себя. Богу не нужны причины, чтоб появиться. Но не во всех нас он живёт вечно. В ком-то умирает ещё до нашего рождения.

   - А как же всякие американские фильмы? - недоверчиво глядела на него девочка, - там люди только и делают, что этим занимаются.

   - Там люди и на луне побывали, - расхохотался Гришка, - А разве такое возможно? Луна далеко, как до неё доберёшься.

   Оки не спорила с ним, не пускала против его фраз сведения из научных книг, понять которые он всё равно не мог.

   - Меня брат хочет вот так... разыграть, - просто сказала она, - потому я и шляюсь с тобой, дома боюсь показываться.

   - А я думал, - раздосадовано начал Гришка, но Оки его перебила.

   - Ага, не думаешь! Обо всём ты думаешь, только со своей колокольни. Хочешь меня затащить в постель, натянув свою дурацкую маску. Я тебя раскусила!

   Гришка ничего не понял. Он смотрел на эту измазанную косметикой радостную растрёпу, замечал, как прохожие на неё таращатся, а парни отпускают в её сторону ядовитые шуточки.

   - Я ведь тебя люблю и ничего больше, - еле слышно проговорил он, обидевшись на свои пустые мысли.

   - А больше этого уже и не бывает, - Оки спрыгнула с асфальта на проезжую часть. - Смотри, как от меня будут машины шарахаться.

   Гришка вдруг захотел, чтоб её сшибло. Только на мгновение гнилой его мозг пронзила эта свежая мысль и тут же пропала. А Оки уже шагала рядом с ним, оставив позади матерящихся водителей.

   - Я знаю, кто ты, - уверенно продолжала она, - тот маньяк, который всех вокруг убивает. - Ни о каком маньяке Гришка и не слыхивал. - Вон даже мысли у тебя садистские. И рожа подходящая.

   - Я только подумал, что тебя могут сбить, - промямлил парень и покраснел.

   - Смотри, смотри, - дрожа от возбуждения, прокричала Оки, - сопля идёт! Давненько я на них не каталась!

   Она словно и забыла про Гришку и то, что его вроде как надо бояться. На этот раз парню не пришлось извиняться за случайную садистскую мысль. Подошла "сопля", так называла Оки длинный автобус-гармошку, и они ввалились в салон, смеясь и толкая друг друга.

   Это не сопля, Оки, это змей, самый настоящий змей.

   - Гляди, Гришка, тут никого! - она бы обняла весь автобус, если бы могла, - выходит, эта его половинка только наша!

   Самукьянец глядел прищуренными глазами на тусклый, едва зрячий автобусный свет, улыбался и пускал слюну. Когда автобус повернул на один момент и кондуктор и водитель и все пассажиры скрылись из глаз, Гришке показалось, что они с Оки одни во всей вселенной, и их автобус едет вообще без водителя, неуправляемо рвётся к далёким звёздам, прокладывая новый путь.

   Это мгновение будет тянуться всю его жизнь.

   страх

   И когда одолеет его страшный холод и станет тяжело двигаться вперёд, Гришка вспомнит этот поворот, переменивший всю его жизнь. Тусклым автобусным светом он будет обогреваться в брошенных избушках, а щебет Оки да и остальных, чьи имена рассыпались, спасёт его от одиночества.

   Он шёл уже три месяца, но повсюду видел одно. Заросшие дурной травой поля, покинутые дома, угрюмые пьяницы, обитающие в сараях. Однажды на его пути оказалась целая брошенная деревня. Увидев дома, Гришка как всегда радостно заулюлюкал, но, не учуяв тепла, насторожился. Не висело над деревней, поднимаясь к небу, большое облако дыма из труб, не было вокруг домов заборов и сараюшек. "Где же жить козлиному богу?", - подумал Самукьянец и ужаснулся, поняв, сколько духов да и богов здесь погибло ни за что. Зима уже пришла, но снега не было, иначе бы Гришка просто сюда не добрался. Дорога стала холодить его ступни, выбрал избу на вид целее остальных, решив там заночевать.

   Она оказалась заваленной книгами. Как комнатушка Колина и Влада, как обитель Стаса, как его собственный воображаемый дом. Гришка не помнил, когда последний раз читал, в последний раз он украл у Влада книгу, чтоб сделать бумажных голубей. "У книг есть души", - говорил тогда Влад, а Гришка смеялся над ним. Теперь и над собой не посмеёшься - губы скованы холодом.

   Он прожил в этой избушке четыре дня. Сжёг все книги с голыми женщинами на обложке и парочку заляпанных жиром детективов. Книжный голод горел и в нём, но читал Гришка "Идиота" и "Братьев Карамазовых", не понимая многого, теряясь в сложных словах, ругая себя за тупость. Его пугало, что эти книги больше никто не прочтёт и боги книг, обидевшись, покинут эти запылённые корешки. Том "Русских сказок" он взял с собой, благо переплёт был мягкий.

   натка

   - Это же просто больница, - сказала Натка, бросая на Гришку испуганный взгляд, - здесь с нами ничего не может случиться.