Фалдин не торопился найти жилье для Анатолия. Надеялся, что тот помирится с Сорокиной. В конце концов, думал он, такая любовь не может исчезнуть в одночасье. Хотя никаких подвижек к примирению замечено не было. После смены Прохоров в свой балок не пошел. Нашел свободную койку в утепленной палатке, приспособленной под общежитие. Сама мысль о том, что он может дома встретиться с НЕЙ, угнетала его.

   По этой же причине перестал ходить в столовую. Об увиденном в охотничьем домике никому рассказывать не стал. Но ребята и сами догадывались, что там могло произойти, раз так резко изменилось отношение Анатолия к своей любимой девушке. Тем более, ее тайные встречи с Чесноковым не были секретом. Горняки сочувствовали бригадиру и всегда приносили ему из столовой еду. Валя знала для кого они берут, старалась положить побольше и самые вкусные стряпушки.

   Но многие понимали, что так долго продолжаться не может. Анатолий буквально угасал на глазах. Валя переживала сильнее других. Собравшись с духом, она пришла за советом к Фалдину.

  --Помогите, Михаил Иванович!- с отчаяньем в голосе молила она.- Я люблю Толю, очень люблю, и готова сделать все, чтобы он меня простил.

  Фалдин грустно посмотрел на нее и покачал головой:

  --Эх, цыпленок, цыпленок! Что же ты наделала! Подрубила парню крылья. Лучшего бригадира мне сгубила,- корил он ее.- А исправить что тут можно? Пожалуй, ничего. Разве только время что-то поправит. И то бывают случаи, когда и оно бессильно. Предательство сильно опустошает. Такая грязь не смывается ни временем, ни любовью. Да и какая любовь может быть после предательства?

   Поэтому для Фалдина решение вопроса было ожидаемым. Как-то, будучи свободным от смены, Анатолий закинул видавший виды рюкзак за плечи, не спеша побрел в сторону Лебединого озера. Это озеро было его любимым. И он не мог уехать, не попрощавшись с ним. Идти по снегу было легко. Он не был глубоким, а затвердеть от морозца уже успел.

   На берегу Анатолий прежде всего поправил подпорки под лодкой, бережно выправил ее. Проверил надежность крепления. Удовлетворенно подумал:"Теперь до весны с ней ничего не сделается. Еще послужит..." На привычном месте развел костер,закинул удочку. На водной глади уже образовалась легкая снежная шуга и, если бы не утяжеленное грузило, леска с крючками осталась скорее всего лежать поверх. Поудобнее усевшись, задумался.

   Мимоходом отметил, что у лодки теперь будет один хозяин. Поймал себя на том, что эти слова он произнес вслух. И вдруг сердце сжалось от небывалой тоски и горя. Взгляд затуманился от слез. Здесь, на Кюсентее, он испытал самое ценное, что только может быть в жизни, - любовь! И здесь же ее потерял. Узнал светлое чувство дружбы и черное чувство предательства. У него было такое состояние, как будто он утратил землю под ногами и небо над головой, потому что та, которой он верил и которую любил, и была его земля и небо.

   Возвратившись с озера, Анатолий сразу отправился в балок к Фалдину с заявлением об увольнении. Начальник участка долго кряхтел над заявлением, охал и сетовал на капризы и изломы судьбы. Терять одного из лучших работников ему не хотелось, но, убедившись в твердости решения Прохорова, заявление подписал.

   Валя Сорокина узнала об отъезде Анатолия, когда вездеход уже проезжал мимо последних балков. Она, как была в поварском халатике, так и побежала вслед по улице. Кричала, махала руками, плакала... И чем дальше удалялся вездеход, тем отчаяние были крики молодой женщины, было такое ощущение, что они вырывались из глубины сердца, израненного мелкими бездумными страстями.

  15.10.2017г.

  г.Смоленск