— Готова вернуться? — спросил Торин.

— Еще нет, — здесь особо не на что было смотреть, если только не зайти в парк, но это было спокойное местечко. Торин оперся о байк и притянул меня к себе. Я обхватила его руками и попыталась насладиться моментом, однако, то видение не покидало меня. Я подняла голову и всмотрелась в лицо Торина. — Если бы я пропала, и ты не знал, где меня искать, ты бы пошел к Провидице?

Он напрягся:

— Зачем?

— Если со мной случится что-то плохое.

— Таким не шутят, — нахмурился он.

— Это гипотетическая ситуация, Торин.

— Не важно. Больше не говори такого.

Я вздохнула.

— Ладно, не буду. Но ты бы хотел узнать у Провидицы будущее, если бы у тебя пропал друг, и ты бы не знал, где она?

— Почему мой друг — это она? У меня нет друзей-девушек, кроме тебя.

Мне хотелось треснуть его. Иногда он просто невыносим.

— Если бы твой друг-парень заболел, отправился бы ты за ответами к Провидице? — спросила я сквозь зубы.

— Нет, — довольно ухмыльнулся он, подтверждая мои подозрения, что он просто дурачится со мной.

Я выбралась из его рук, по моему взгляду он должен бы понять, что лучше говорить правду, иначе…

— Почему?

— Не люблю ведьм.

У меня отвисла челюсть.

— Как ты можешь так говорить? Если не заметил, я одна из них. Провидица.

— Пока мы не убедимся в твоем первом видении, ты, — он щелкнул меня по носу, — всего лишь великая Бессмертная и… моя девушка.

Я ударила его по руке. Сильно.

— Дурак.

— Ведьма.

Я потянулась к нему, но он активировал руны и сумел увернуться. Ему даже хватило смелости посмеяться надо мной. Все машины разъехались, поэтому я решила, что нас никто не увидит. Я задействовала свои руны и отправилась за ним. Я схватила его, или это он позволил себя поймать, и мы вдвоем повалились в снег. Немого поборовшись, я оказалась сверху и придавила его собой. В волосах застрял снег. Я тряхнула головой, избавляясь от него.

— Хватит, — взмолился он, его глаза светились игривым блеском.

— Что ты имеешь против ведьм? — спросила я.

Он положил голову на руки и ухмыльнулся.

— Те, кого я когда-то знал, были ужасными.

— Что они сделали тебе?

Он притянул меня для поцелуя, и разговор был забыт, пока я не почувствовала, что мои колени замерзли и промокли. Штаны Торина, должно быть, тоже промокли.

— Поговорим дома, — прошептала я.

— Мне нравится, когда ты хочешь меня.

— Заткнись.

Он посмотрел на меня в тусклом свете вечера.

— Лучше?

— Ага, — я слезла с него и потянула на себя.

Дорога домой оказалась короче, ведь за рулем сидела повернутая на скорости его светлость. Остальные уже были дома. Феми была в прачечной, складывала чистые и высушенные вещи. Телевизор был включен, заглянув кабинет, я увидела папу, который, опершись на подушки, смотрел баскетбол.

— Привет, па, — сказала я.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Привет, милая. Что-то случилось? Мы должны были читать этим утром.

Я нахмурилась. Во-первых, говорил он связно. Во-вторых, мы читали.

— Эмм, пап, мы…

Но потом я вспомнила свой марафон, когда, узнав о его болезни, читала все, что могла найти, о раке мозга. Потеря памяти — один из симптомов при поражении раком его части мозга. Возможно, это покажется глупым, но я была рада, что он не помнит это утро и что сказал мне, не притрагиваться к нему.

— Эмм, можем почитать сейчас, — предложила я.

— После игры, — ответил он. — Сильная защита «Гризли» размажет нас. Скотт должен взять тайм-аут и придумать стратегию получше.

Улыбнувшись, я закрыла дверь. Он говорил, как прежний папа. Я не знала, сколько это продлится, но ту игру мы смотрели вместе.

— Он смотрит, как играют «Блэйзерсы», — сказала я Торину. — Я побуду с ним немного.

— Без проблем. Я всего лишь захвачу еду, — две коробки с едой на вынос и китайские палочки лежали на стойке. Он заглянул внутрь. — Курица в томатном соусе или говядина с брокколи?

— И то, и другое, — я взяла напитки, поцеловала его и жестом поторопила его из кухни. — Иди. Разогрей свое у себя. Увидимся позже.

В любой другой день он бы оскорбился, что я его прогоняю. Я взяла свою разогретую в соусе курицу с рисом и поспешила к папе.

3. Колдовская песнь

Утром я проснулась с саднящим от криков горлом. Прошлым вечером папа вел себя, как когда-то раньше. Вернулись воспоминания о прошлом, они с Эриком часто смотрели игры и громко болели за игроков. Эрик…

Я скучала по нему. Беспокоилась за него. Я пыталась отогнать это беспокойство, но ничего не вышло. Дело даже не в том, что он решил навестить своих родителей в Хель, а в том, что прошло уже несколько месяцев, и мы до сих пор ничего от него не слышали.

Однако беспокойство не вернет его назад.

Я встала с кровати и подошла к окну. Торин был на кухне. Без рубашки. О, эти кубики. Эта рельефная широкая грудь. Надо, чтобы издали какой-нибудь закон, запрещающий таких парней и до непристойного опущенные домашние штаны. Он опустил руку и почесал зад.

Я захихикала. Только Торин мог выглядеть сексуально, почесывая свою идеальную задницу.

Он пропал из обзора. Черт. Он должен был сначала посмотреть в окно и увидеть меня. Теперь я не получу свой утренний кофе.

Я развернулась, чтобы пойти в душ, в то время как он, с голым торсом и босиком, прошел через портал. У него самые сексуальные ступни, какие только могут существовать. Я немного залипла на нем. Ладно, не немного.

— Если продолжишь, я забуду, что твоей мамы здесь нет, — предупредил он, поставив чашку на тумбочку.

Я кинулась к нему, встала на носочки и поцеловала его. Остановить то, что я сделала дальше, было выше моих сил. Я почесала его зад.

— Еще чешется?

Он усмехнулся, обнимая меня за талию.

— Я знал, что ты следила за мной, извращенка.

— Как? Ты стоял спиной ко мне.

— У меня есть радар, засекающий, когда за мной следят похотливые глаза, — мои ноги оторвались от пола, когда его губы накрыли мои. Сначала я почувствовала тепло, но оно быстро переросло в пожар. Мы повалились на кровать. Я делала то, что сделала бы любая здравомыслящая девушка, которая столкнулась с силой, не подвластной ее контролю. Впитала ее и уцепилась в нее с ногтями.

От него изумительно пахло. Кофе и ваниль, совершенство от которого в животе все сворачивается. Он перекатился, так что я оказалась сверху. Он знал, что мне нравится такое положение. Мои густые волосы создали занавес вокруг нас. Это уже нравилось ему.

— Доброе утро, Веснушка, — прошептал Торин мне в губы, его рука опустилась и скользнула ниже.

— Веди себя прилично! — предупредила я, хватая его руку и возвращая к себе на талию.

Он соблазнительно ухмыльнулся.

— Ты почесала, и я решил почесать в ответ.

Теперь он забивает мне голову этими мыслями.

— Справедливо.

— Люблю, когда ты соглашаешься со мной, — он поцеловал меня в нос. — Наверное, хорошо вчера провела время. Ты улыбалась, когда я заходил к тебе.

— Это жутко, когда наблюдают за мной во сне.

— Мне нравится, когда жутко, но не эти новые обстоятельства.

Я чувствовала то же самое. Мы договорились о коротких поцелуях на ночь и утром, пока мамы здесь нет. Никаких ночевок. Никаких рисков, когда все выходит из-под контроля. Мама была моим поясом целомудрия. Ее появления в самый интересный момент никогда не перестанут меня поражать.

Одним плавным движением он перекатился так, что теперь я была снизу.

— Расскажи мне, что было вчера.

Он серьезно? Я не могу сейчас думать.

— Я, эм…мм…

— Дыши, Веснушка, — прошептал он.

Обломщик.

— Папа словно вернулся, и все было превосходно, но мы проиграли «Гриззли». Если бы не это, вечер был бы идеален.

— Уверен, твое присутствие сделало его памятным для него, — после долгого поцелуя Торин отстранился. Его место занял холодный воздух, и я вздрогнула. — Приходи в особняк, когда будешь готова. Мне нужно поговорить с Блейном насчет кое-чего.