— Разомкни круг, — велел голос.

— Знаешь, она видит нас, — сказала я. В этот раз я не была наблюдателем. Я была Провидицей или, по крайней мере, видела все происходящее ее глазами.

— Тогда ей известно, что мы идем за ней, — сказал двойник Торина. — Встань в центр круга и покажи, где они живут.

Я взмахнула и высыпала что-то на часть вырытого круга. Место, куда я высыпала что-то, покрылось землей, которая разорвала круг. Затем случилось нечто странное. Я оказалась за пределами круга, в то время как Провидица оказалась в его центре. Теперь я могла видеть, что на ней было много меха: ботинки, перчатки и шапка. Через плечо была перекинута меховая шкура. Круг замкнулся, и она развернулась, ее руки были сомкнуты в молитвенном жесте, и, казалось, ее взгляд был устремлен прямо на меня.

— Я сделаю охранное заклинание, — прошептала она, — но ты должна защитить остальных. Ты должна помешать им причинять вред таким, как мы.

— С кем ты разговариваешь? — спросил британский акцент, и я резко обернулась. Или, точнее будет сказать, проплыла и встретилась с ним лицом к лицу.

Сердце пропустило удар. Даже с замутненным зрением я узнала те же черные волосы и яркие синие глаза. Торин.

— Все хорошо, — сказал Торин, обнимая меня.

Моим первым порывом было вырваться из его рук и отползти подальше от него. Он убийца. Может, мне и было неизвестно, с кем он заодно, но я узнала его. В этом нет смысла.

— Я в порядке, — я села и попыталась усмирить панику, мысли перескакивали с одной на другую. Должно быть какое-то объяснение увиденному. Торин был кем угодно, но не убийцей. Он не мог быть им. — Я, эм, это и хотела показать тебе. Амулет магический. Каждый раз, когда я касаюсь его, у меня случается видение.

Торин опустился на корточки, осторожно забрал у меня из руки амулет и отбросил стул, на котором сидел. Он взглянул на меня, в его глазах было беспокойство.

— Что ты увидела?

Как сказать человеку, которого я люблю, что думала, что он убийца? Он невиновен. Должен быть. Я сползла с кровати, чувствуя себя предательницей за то, что поверила в то, что увидела, за то, что засомневалась в нем даже на секунду.

— Сначала расскажи, что случилось, когда я потеряла сознание.

— Твои глаза сверкали золотисто-желтым цветом, затем закатились, и ты упала на бок. Я пытался разбудить тебя, но ты была так неподвижна… Твое лицо… — он покачал головой. — Я мог бы сказать, что ты была в ужасе. Ненавижу, когда я не могу быть с тобой в контакте или помочь. Не выношу эти твои трансы.

Я стала перед зеркалом и принялась изучать свои глаза. Они перестали светиться, но когда я подумала о главаре людей, убивающих Провидиц, у меня живот свело. Возможно, лицо Торина наложилось на лицо убийцы из-за его акцента. Или, может быть, потому, что его лицо было последним, что я видела, прежде чем я впала в транс.

Последнее имело смысл. Да, вот так все и было.

— Веснушка…

Я потерла руки, внезапно ощутив холод. Торин, засунув руки в передние карманы штанов, наблюдал за мной в зеркале; выражение его лица было нечитаемым… Он все еще был без рубашки. Я любила его и доверяла ему. Если бы это было вероятным, если бы он был человеком в моем видении, и то, что я только что видела, должно было произойти в будущем, кто-то собирался заставить его делать это, а это означало, что я должна была ему помочь. Кого он будет искать в будущем? Меня? Значит, мы будем не вместе?

— На этот раз я увидела происходящее глазами Провидицы. По крайней мере, на время. Но, когда она вошла в круг, мы разделились. Она сказала, что сделает заклинание защиты, но я должна защитить остальных. Что она имела в виду?

— Защиту. Ты видела убийц?

Да. Я затрясла головой. Нет, не видела. Это все сознание играет со мной шутки.

— Нет, но они принуждали ее провести ритуал и найти каких-то людей. Провидица упомянула о «ней». Сказала, что она наблюдает за ними, и убийца, кажется, был этим доволен. Почему этот амулет магический?

Торин поднялся с кровати и потянулся за рубашкой. Не встречаясь со мной глазами, он надел ее. У меня было ощущение, что он не хочет обсуждать это. Он потянулся за носками и натянул их на ноги.

Я подошла поближе.

— Торин?

— Кулон принадлежал моей матери, — произнес он, сжав челюсти. — Я собираюсь выяснить, где Эхо нашел его, и почему ты на него реагируешь.

— О, — я соскользнула с кровати. — Твоя мать была ведьмой?

Он не то закашлялся, не то рассмеялся.

— Нет, Веснушка. Моя мать, определенно, ведьмой не была, — серьезно, его недоверие к ведьмам ничем не обосновано. Он достал из-под себя кулон и добавил: — Ее убила ведьма, — от злости в его голосе воздух застрял у меня в груди. — Одна очень плохая и злая ведьма.

В его голосе звучала нестерпимая боль, и она отозвалась во мне, ссора была забыта. Я подошла к нему, мне хотелось коснуться его и облегчить его страдания. Я убрала его руки, села к нему на колени и обняла за плечи. Хотя его руки обвили мою талию, и его голова покоилась у меня на груди, его тело казалось застывшим.

— Она воспользовалась им прямо перед своей смертью. Всегда хранила его у себя в комнате. Я видел ее в ночь перед тем, как все случилось. Она не видела меня, потому что я был Бессмертным и не мог показаться ей. Она не заслуживала такой смерти — быть принесенной в жертву жаждущему власти некроманту. Я должен был спасти ее. И спас бы, если бы не Лавания и законы Валькирий.

Он замолчал, но я всем сердцем чувствовала его горе. Даже столько веков спустя, он страдает и винит себя. Торин редко говорил о своем прошлом, поэтому такая открытость была чем-то новым, трогательным и печальным. Я пыталась справиться со слезами и легкими движениями рисовала круги у него на спине, пытаясь впитать его боль. Теперь я понимаю, почему он ненавидит ведьм.

— Ты ведь отомстил ей? — спросила я.

— Ему. Он получил по заслугам, — прорычал он. — Он и каждый член его ковена.

Он? Я хотела спросить, но затем вспомнила, что в одиннадцатом веке, до всех этих инквизиций и религиозных фанатиков, в Англии и в Европе магию практиковали как женщины, так и мужчины. — Расскажи мне о ней… о твоей матери.

— Веснушка…

— Пожалуйста, — если он хоть немного поделится своим прошлым, он сможет отпустить свою боль.

Воу, такие слова были бы в духе Лавании. Перед уходом, она посоветовала мне смотреть на смерть папы, как на путешествие на следующий уровень, и ценить то прекрасное время, что мы проводим вместе. Тогда мне хотелось крикнуть ей, чтобы она заткнулась. Но теперь я поняла. Торин веками носил в себе эту боль из-за обстоятельств смерти его матери. Ему не дали возможности попрощаться с ней.

— Какой она была? Доброй или строгой?

Его взгляд говорил, что я перехожу черту.

— Она была любящей и заботливой.

— Из аристократов или простых?

Он улыбнулся.

— Аристократка. Она была нормандкой, потомком викингов, — объяснил он, когда я непонимающе уставилась на него. — Слово «норман» изначально переводилось как «северный человек».

— Значит, в тебе течет скандинавская кровь, — сказала я.

Он усмехнулся.

— Кровь викингов звучит лучше. А кровь завоевателей и мародеров — еще лучше.

— Грабителей, живорезов, убийц и насильников, — вставила я.

Он засмеялся.

— Вообще-то, в целом погибло не так уж много людей, и женщины предпочитали более сильных и мужественных викингов. Нельзя их за это винить. Сначала они завоевали Северную Францию, потом Англию, тогда Вильгельм Завоеватель, герцог Нормандии, напал на Англию и разгромил англосаксов.

— Твой отец тоже был нормандцем?

Что-то в его голосе переменилось, когда он ответил.

— И да, и нет. Он считал себя англосаксом, хотя был незаконорожденным сыном англосаксонского дворянина и нормандской девушки.

— Как он встретил твою мать?

Он сжал челюсть.

— Есть необходимость в это углубляться?

— Пожалуйста, — я погладила его по волосам. — Ты знаешь все обо мне, а мне практически ничего о тебе не известно. Только о брате и крестовом походе…