– О нас с Вами. Помощь нужна Вашему сыну и моему брату. Разговор пойдёт о доноре, которого Вы ждёте, и о котором говорил доктор Затонский. Этот донор сидит сейчас перед Вами. Папа не позволил сделать маме аборт и воспитал меня как свою дочь. Мы с Русланом, получается, брат с сестрой.

– Милана, Лёня знал об этом и молчал столько времени? – задал вопрос, огорошенный Тихомиров.

– Он бы и до сих пор молчал. О том, что Вы мой отец я узнала от мамы, а когда услышала о беде в Вашей семье, поговорила с папой. Это решение мы принимали вместе. У Вас есть к нему претензии? – спросила Милана, глядя биологическому отцу в глаза.

– Нет. Ты меня осуждаешь? – спросил Тихомиров, плохо соображая от услышанной новости.

– Дети не выбирают себе родителей, но мне с моими повезло. Я хочу помочь, а Вы свои семейные проблемы, с моим появлением, решайте сами без Руслана. Я не знаю, как он отнесётся к нашему родству. Где я живу, и мой номер телефона Вы знаете. Теперь только от Вас зависит, как быстро Вы сможете помочь сыну.

– Милана, я могу поговорить с твоим отцом? – спросил Тихомиров. Он не до конца ещё осознал всё услышанное, и у него была масса вопросов к бывшему однокурснику. Его переполняли эмоции, связанные с появлением донора, и этим редким донором оказывалась его дочь, о которой он ничего не знал двадцать лет.

– Валяйте. Только имейте в виду, что его родители, как и родители мамы, могут не знать всего. Мне не хотелось бы стать в один миг для них чужой. Звоните. До свидания.

Милана вышла из кафе, а Тихомиров сидел и не мог поверить в происходящее. Он хорошо помнил Наташу Илюхину и всё, что было с ней связано. «Значит, она не сделала того, на чём я так настаивал. Приняла предложение Лёни, вышла замуж и подарила ему мою дочь. А ведь я с ума сходил от ревности, когда она всем объявила о свадьбе, едва расставшись со мной, – вспоминал он. – Наша девочка должна была меня презирать за мать, а она решила помочь».

Пока Милана проходила обследование, она подружилась не только с Русланом и доктором Затонским, но и с его сыном Ильёй. Егор получил диплом и позвонил ей пятнадцатого июня. Он звонил ей и раньше, и они даже встречались на нейтральной территории то в кафе, то в парке. Теперь он пригласил её к себе домой.

– Прости, Егор, но я не могу прийти к вам в гости и разделить с тобой успех. Как я объясню своё поведение твоим родителям? Хорошо, приезжай к нам сам. Пока.

– Егор приедет в субботу? – спросила Светлана. – Что между вами происходит? Ты его больше не любишь?

– Я люблю его на расстоянии, по привычке. Мне не хватает его, а его появление меня больше огорчает, чем радует, – говорила грустно Милана. – Кажется, я простила ему его выходку, но какой-то внутренний барьер не могу преодолеть. Хочу и не могу. Такое чувство, что сделаю я этот шаг и пожалею об этом.

– А не сделаешь, так и будешь в неведении. Проясни для себя ситуацию, а иначе твоё безграничное воображение зайдёт слишком далеко. Дай ему шанс.

– Спасибо, Свет, я попытаюсь это сделать.

После обеда устроенного в честь Егора, получившего диплом, он сам завел разговор о поездке, которую они планировали вдвоём с Миланой ещё зимой.

– Когда мы с тобой выберемся? Ты мне обещала. Я понимаю, что тебе хочется помочь, но ты и меня пойми. Я переживаю за тебя, за процедуру, которая тебе предстоит.

– Я помню и согласна, но не сейчас, а, скажем, через месяц. Я сделаю то, что важнее, а ты поступай как хочешь. От меня многое зависит. Надумаешь дождаться меня – поедем отдыхать вместе, а нет – отдыхай один.

– Лана, мне нужна здоровая жена, – сказал Егор, и в его голосе Милана слышала нотки недовольства.

– Ты собираешься на мне жениться? – с удивлением спросила Милана. – Ты считаешь это возможным?

– Собираюсь через пару лет. Мне нужно время, чтобы встать на ноги и ни от кого не зависеть.

– В таком случае вернёмся к разговору о моём здоровье через два года. Я могу и без донорства не устроить тебя через время. Так уже было, – обижено сказала Милана. – Ты меня не слышишь.

– Сколько тебе пообещал Тихомиров, что ты так вцепилась в этого парня? – сердито спросил Егор.

– Не смей меня подозревать в корысти! Я приняла решение до того, как встретилась с Алексеем Александровичем. Мне кажется, что дело не в моём отъезде и заботе о парне, есть что-то ещё. Что? Мы в последнее время не находим общего языка ни в чём. Может всё дело в тебе?

– Может быть. Делай, как знаешь, но я дождусь тебя, – в сердцах сказал Егор, и Милана видела, что молодого человека что-то беспокоит, что-то он не договаривает.

Двадцать третьего июня Милана вылетела в Москву вместе с Тихомировым и Русланом. Устроившись с комфортом в палате клиники и пройдя все положенные процедуры в течение дня, она к вечеру вышла в небольшой парк на территории больницы. После короткого разговора с отцом по телефону, Милана присела на скамейку, «переваривая» важную для неё информацию, которой с ней «поделился» столичный доктор. Рядом с ней присел мужчина лет шестидесяти. Достал таблетки и положил одну из них себе в рот.

– Вам плохо? Помощь нужна? – спросила Милана, поглядывая на него и положа свою руку на его ладонь.

– Тем, кто находится в здании гораздо хуже, – ответил он и посмотрел на девушку. – Сейчас пройдёт. Переволновался, беседуя с медицинскими светилами. Внук у меня здесь лежит, – добавил он, и замолчал на пару минут. – Тебе позволили гулять? Сколько тебе лет?

– В сентябре будет двадцать, – ответила Милана не решаясь встать и оставить мужчину одного. – Я не пациентка, я донор для брата. Все решиться завтра утром. Очень хочется ему помочь.

– А родители ваши где? – спросил мужчина, глядя на Милану.

– Его отец в клинике, а мой дома. Моя мама умерла, а о его матери я не спрашивала, а он не говорил. Мы прилетели из другого города. Руслан мой сводный брат, а может не сводный. Всё так запутано, я уже голову себе «сломала», эту информацию мой мозг не может переварить.

– Рассказывай, а я послушаю и отдышусь. Может, что тебе и посоветую, – сказал мужчина, усаживаясь удобнее.

– О существовании биологического отца я узнала после смерти мамы, а на сороковинах впервые его увидела и узнала о трагедии в его семье. Мой папа всегда знал, что я ему неродная и все двадцать лет молчал. Я с ним посоветовалась, и мы решили попытаться помочь. Дома доктор сказал, что я идеальный донор для Руслана. Но выяснилось и другое. Мой набор ДНК не просто родственный по отцовской линии, но он близкий и по материнской. Получается, что мама Руслана может быть либо моей матерью, либо тётей. Как это возможно? – взволновано говорила Милана, а сама вспоминала письмо мамы.

– Тебя это огорчает? – спросил собеседник. – Тебе было плохо в семье, которая тебя воспитывала?

– Моя семья самая лучшая. Я не могу себя представить в какой-то другой семье. У меня есть бабушки и дедушки, у меня есть отец, они всегда все меня любили.

– Значит, у тебя нет повода ворошить прошлое. Ты знаешь, что у тебя теперь есть ещё один отец, но ты же не перестанешь любить своего, который все эти годы был рядом? А мама? Её нет больше рядом, а другая мама тебе и не нужна. Я правильно думаю?

– Правильно. Меня беспокоит только то, чтобы не стать чужой для старшего поколения. Вы понимаете, что я могу в один момент лишиться бабушек и дедушек? Сейчас мы все живём в мире и согласии. А узнают Тихоновы, что я им никто, как они станут относиться к Илюхиным? Им немного за шестьдесят лет, и я не уверена, что для них это пройдёт безболезненно, – грустно говорила Милана. – Правда всё равно выплывет рано или поздно.

– Мне кажется, твои опасения напрасны. Твои родные мудрые люди. В этом возрасте голова и сердце думают одинаково. В нашей жизни много чего случается без нашего прямого участия. Я вот развёлся с первой женой мирно, женился второй раз на молодой, а она родила мне ребёнка, который мне приходится ни сыном, а внуком, – говорил мужчина, глядя мимо Миланы.

– Вы её отбили у своего сына? – спросила Милана, чтобы просто продолжить разговор. Она выговорилась сама, и теперь давала возможность выговориться собеседнику.