– Мама, мама, смотри, шарики, шарики раздают! Возьмём один, а? И вату, сахарную вату, мам!

Нарядная городская ярмарка гудела шарманками, кричала зазывалами, взрывалась музыкой и детскими голосами.

– Сеньоры и сеньориты, джентльмены и леди, бароны и баронессы, господа взрослые и господа детишки! Цирк Золотой Луны приглашает вас в мир волшебства и чистейшей магии! Единственное представление, всем на удивление! – кричал великан-ходулист в полосатых штанах и высокой шляпе, ловко приплясывая на журавлиных ногах.

Через толпу продирался толстый низенький человек. Самый обыкновенный дядька, потный и кислый. Но почему за ним тянулась живая гирлянда? Дядька ворчал и злобно сверкал глазами, отпугивая назойливых детей. Те робели и отступали на шажочек, но никакая сила на свете не могла оторвать их от чемодана. Ярко-розовый, истрёпанный, обитый по углам кислотно-жёлтыми треугольниками, выедающий глаза, как варёное яйцо. И в нём кто-то пел! Конечно, если вы взрослый и занятой, то вы ни за что бы не расслышали этот скрипучий, ворчливый голосок, завывающий без слов, будто в чемодан заперли ветер с дымовой трубой, чтобы ему не так скучно было. Но если вам отважные пять лет… тогда у вас просто нет выбора: шпионить за злым дядькой или вернуться к маме. Тут даже угроза получить по попе кажется небольшой ценой!

А толстяк вдруг встал и, швырнув чемодан оземь, рявкнул:

– Кыш, вы, отродье!

Ребятня так и бросилась врассыпную. Лишь маленький разбойник Арчи притаился за будкой с сахарной ватой и огромными глазами смотрел, как противный мужик, не заботясь ни капли о розовом шёлке, пинает чемодан и орёт на него неразборчивую абракадабру. А потом он отлепил один из уголков, и мальчишка поклялся бы ржавой старинной монетой, закопанной под плакучей ивой на заднем дворе, что оттуда высунулась крохотная зелёная ручка и выхватила кусочек сахара из рук дядьки.

– Арчибальд Броуди! – гаркнула над ухом мама, и это самое ухо вспыхнуло огнём. – Сколько раз тебе говорить, собака такая, не убегай, я чуть с ума не сошла! Какого чёрта ты творишь, тут кругом пьяные клоуны, лошади и слоны!

– Слоны?! – подпрыгнул Арчи, а мать уже тащила его, нелюбезно расталкивая любезных сограждан.

– Шевели штанишками, надо занять лучшие места, не то будешь сидеть в проходе или вообще на балконе!

Парнишка тревожно закрутил головой, но розовое пятно уже растворилось в разноцветном безумии вокруг шапито. Эх, мама, что ты наделала? А мать, как всех и всегда, обругала старого неопрятного билетёра в задрипанном малиновом камзоле, и разверстая пасть полосатого чудовища поглотила их.

Юный Броуди разрывался между ожиданием заветных слонов и мыслями о розовом поющем пятне. Что это было?! У кого бы спросить? Мать отвесит затрещину, отец презрительно усмехнётся… Плохо то, что никого рядом с Арчи не было, все разбежались, трусливые курицы! Надо было слинять от мамы, пролезть под полотном шапито, где-то же должна быть лазейка…

Хулиган Арчи грыз ногти и елозил на жёстком сиденье. Он даже не подозревал, что за кулисами, где пудрятся пьяные клоуны и маленькие китайские акробатки натягивают полосатые трико, сверкают в пыльной полутьме три пары жёлто-золотых глаз. Одна пара пристально следит, как набивается публикой зал. Вторая пара то гаснет, то вспыхивает за стойкой с костюмами. А третья… а где же она? Вот ведь проныра! Ах, вот же он, обладатель шершавой кожи и прозрачных крылышек, длинным когтем портит защёлки реквизита для фокусов! Секунда – и никем не замеченный в сосредоточенной суете наш взломщик исчезает под изумрудной попоной слона. Слон ёжится, перетаптывается, но заговорщика не выдает. Его нервирует только нарастающий гул толпы, а толпу нервирует ожидание начала шоу…

«Та-та-та-да!» – оркестр взорвался, как забродившая бочка пива, и вылил на публику буйную музыкальную пену.

– Дамы и господа, леди и джентльмены, почтенная публика! – отчаянно пыжился конферансье, но «почтенная публика» продолжала шуршать закусками, ржать и болтать так, что всё сливалось в одно большое: «Тралалалала, ахахахаха, быр-быр, бабадаадааамм!»

Что тут можно было сделать? Этот город видел всё. Антрепренёр отчаянно вглядывался в тысячу пар глаз одного скучающего существа. И всё больше понимал, что ему нечего здесь ловить. Парад полуголых танцовщиц? Пфффф, даже свежие сплетни соседки увлекательнее! Танцующие пудельки, лошадь, умеющая считать? Верните мне мои деньги, я лучше в ближайшую пивнуху их отнесу! Клоуны, выставляющие посмешищем случайного бедолагу из зала? Ну-ка, ну-ка, да этот недотёпа бывший помощник мэра? А вот это уже интересней! Пожалуй, это мы бы глянули на бис!

Вслед за полусмешными клоунами конферансье шёл на манеж как на плаху. Растянул рот в фальшивой улыбке, сообразил, что это не то, поменял маску на «Мистер Таинственность» и вознёс, как молитву:

– Дамы и господа, маленькие леди и юные джентльмены! Приготовьтесь к настоящему чуду!

Дамы и господа прохладно вперились в прощелыгу. Дети хихикали, стулья сиденья скрипели под уставшими задами. Публике по-прежнему слышалось ниочёмное «блаблабла, тратата!»

– Встречайте бурными аплодисментами! Маэстро Дормиро Иеронимус Бласт!

Конферансье поспешно ретировался и на арену чинно прошагал… тот самый злобный толстяк! Теперь его пузо туго обтягивал бархатный, красный пиджак с золотыми пуговицами, на шею он навертел шёлковый изумрудный шарф. Подкрасил рожу и надел расфуфыренную шляпу, так сразу и не узнать – но вот же, волочет говорящий розовый чемодан!

– Это он!!! – заорал Арчи в третьем ряду, не нарочно тыкая в спину впереди сидящего джентльмена.

– Арчи! – больно дёрнула его мать за плечо. – По шее давно не получал?!

Мальчишка зажал себе рот рукой и уставился на арену во все глаза. Маэстро поставил чемодан на тумбу, сделал многозначительное лицо, воздел руки. Чемодан зашатался, дёрнулся и поднялся в воздух. Публика не спешила одобрять, мол, здоровей видали.

Дядька недовольно зыркнул по рядам и, выделывая пассы, толкал розовый ящичек то вперёд, то назад, не прикасаясь. А сам всё на публику косился. Вялые хлопки, скучающие лица… У великого маэстро явно всё шло не по плану! Он напыжился, как помидор и, закатив глаза, зычным голосом понёс несусветную тарабарщину:

– Амене карамбола инномачи, игнорабичи бадаракабас!

Чемодан грохнулся на песок. Дядька открыл глаза и, тяжело дыша, склонился над проклятым реквизитом. «Ну, давай же, давай!» – шёпотом заклинал он. Чёртов ящик не отвечал долгую секунду… две… И вдруг подлетел, распахнулся, и рычащий зелёный вихрь вцепился артисту в лицо! Дядька заорал не своим голосом и заметался по арене, брыкаясь и визжа. Во все стороны летели брызги крови, клочки шейного платка, пуговицы… Публика вопила, женщины визжали, хохотали дети, кто-то швырнул на арену пакет попкорна! Аппетитные комочки моментально пропитались красным. Под смех и улюлюканье довольной толпы зеленая чучундра повалила горе-фокусника на песок и одним размашистым, точным движением оторвала ему голову. Кровь хлынула фонтаном прямо в чемодан. Похоже, он был безнадёжно испорчен…

Но шоу, безусловно, спасено! За кулисами дрессировщик слонов попытался рвануть на помощь, но антрепренёр решительно остановил смельчака, жадно всматриваясь в окоченевшие зрительные ряды. В воздухе звенел тяжёлый кровавый запах настоящего успеха!

А тем временем маэстро Дормиро Иеронимус Бласт или то, что от него осталось, в последний раз шаркнул ногами по песку и затих. То ли неизвестная науке обезьянка, то ли карлик слез с его безголовой туши, деловито отряхнулся, стащил с мёртвой головы цилиндр и, куртуазно отставив ножку в расписном сапожке, раскинул ручки, будто готовый принимать аплодисменты.

Повисла леденящая тишина. Можно было расслышать, как волоски шевелятся на руках тысячи зрителей. Лепрекон водил умилительно-зловещей мордашкой по рядам, и казалось, сейчас он скажет: «Вы, мадам, да, вот вы – выходите к нам, я распилю вас на части!»