Предисловие

Земля оренбургских степей богата историями. Каждая полу заросшая тропка, просёлочная дорога выводит на одиночные холмики большие и маленькие, иные почти скрыты от любопытных глаз под грузным слоем плодородной почвы. Раскидистые селения с дороги можно узнать по обилию сбившихся в кучки деревьев, обмельчавших яблонь, одичавших вишен манящих бурыми огоньками спелых ягод, но на вкус они уже не те, забытые, взяли в себя горечь земли, пропитанную забвением когда-то величавых поселений.

Вековые березы по-прежнему шелестят листвой и манят прохладой, необъятные кроны измеримы лишь шагами, разросшаяся сирень манит ароматами, перекликаясь с черемухой, вишней и дикими яблоньками потомками высохших прародителей, пустивших жизнь от корней, но чаще проросших из падалицы. И только памятник неизвестному солдату величаво вскинувший голову средь сирени и черемухи с бронзовой табличкой на полуразрушенном бетонном основании блещет под одиноко пробивающейся луч сквозь листву именами не вернувшихся солдат. По списку из нескольких сотен имен можно понять, что находишься в центре когда-то огромного колхоза. Вокруг памятников всегда чисто, поросли аккуратно срезаны, прошлогодняя листва убрана, все меньше остается тех, кто видел покинутые места еще живыми, родился и вырос здесь, но и им уже глубоко за семьдесят, а то и больше. Время не щадит, только память о родных и близких вечна.

ГЛАВА 1

События довоенных лет по крупицам были собраны из воспоминаний Куроедовой Нины Петровны, восстановленные в хронологической последовательности по записям Метрических книг и архивных документах.

– Андрей, – прохожий окликнул мужчину копошившегося на участке, – разговор есть.

– Чего тебе? – тот подойдя с неохотой к забору, оглядел соседа.

– Да вот подумал я, – зашёл из далека председатель. – Настасья у тебя на выданье, а у нас Петр красавиц, с руками, может, породнимся?

– Чего удумал? Мою Настасью за твоего Петра? Да он же шалопай. – прищурив глаз бывший служивый пытал соседа строгим взглядом.

– Зато руки золотые, вон какие ставни Повечихи вырезал, плотник от бога. Андрей, я же прям сейчас, ответа не прошу, подумайте, рассудите. – Сергей хоть и недавно занял свою должность, успел выучиться, как дипломатическими подходами своего добиваться.

– Хорошо.

Воротившись в хату, отец присел. Дочка суетилась по дому. Одна у них была в домашних делах помощница, на ней и дом, а на Павле младшом братце – хозяйство. Умница, красавица, грамотой владела, жаль отцу отдавать свое дитя. Да придется. Жизнь идет, да и на внуков поглядеть хочется.

– Арина, подойди, ка.

– Чего тебе? Хлеб в печи, еще не подошел.

– Да не то, подойди, говорю. – жена присела у стола на грубо сбитый стул.

– Гутарь, коль от дел оторвал. – не молодая женщина обладала не свойственным местным бабам тактом и врожденной дипломатичностью. Подвох за версту чуяла, да одним взглядом на чистую воду выводить умела.

– Настасья наша в девках засиделась, пора б и на выдан. А то только племянников в доме нашем и видим.

– Иш, чего удумал, да и за кого? Лоботрясов и бездельников полно, а путных нет. Не бывать этому, пока я жива. Нет хороших, а за непутевых – нечего делать.

– Правильно говоришь, но может, присмотримся, вон Петька, плотник, руки золотые, да и на лицо ничего. Настасья, нравится Петька, то? – девица осела, к глазам подкатили слезы, из задней она разговор родительский слышала.

– За что папенька, за что маменька, я в девках еще не насиделась, а вы меня замуж?

– Да нет, дочка, насильно мил не будешь. Не к душе Петр, так и не бывать этому. А придет со сватами, арбуза ему вынесешь.

– На том и порешали. – хлопнув в ладоши, Арина осыпала мужа облачком муки, чтоб неповадно было.

Арина с Андреем в селе люди были новые, после революции родные края покинули. Быт с нуля обустраивали. Из всего, что за жизнь нажили только чемоданы собрать и успели. Все власть новая отобрала. Да и клеймо прилепило. Сели они, обдумали, да к родне жены поближе податься решили. Да туда, где своим трудом когда-то нажитым тыкать не будут.

Многим приспосабливаться приходилось. Времена не простые были. О прошлом старались помалкивать. И жить скромно, без излишеств. Стол, три кровати, матрасы сеном набитые, две лавки да два оконца небольших. На одном из которых к изумленью местных в глиняном самодельном горшке цветок стоял. Его Павлушка сам сделал, на станке ножном, который отец смастерил.

***

Настасья родилась в лето 1901 года в селе Кинзелька, куда до революции из Петропавловки родители переехали, а через шесть лет в июле, там же родился братец Павел 14.07.1907. Арина с Андреем большое хозяйство имели, братья вместе работали, жили своим мирком, пока война не пришла. С фронта первой мировой войны вернулись все трое старших братьев живыми, а потом революция в след грянула, перебрались поближе к Сорочинску. Где у женщины четыре брата и сестра жили. У Андрея в Кинзельке братья остались: Василий, Капитон, Степан и Федор. Чудные места в те времена были.

Из документального фильма «История села Кинзелька»

Здесь кони ханов травы топтали,

Калмыки свои шатры разбивали

Стойбищам их тут нашелся приют.

Ныне то место Кинзелькой зовут.

Много в речушке воды утекло,

Но до сих пор существует село,

Где у амбара люди стояли,

Хлеб защищали, жизнь отдавали.

Здесь был причал и плачу, и песням.

Купол церковный смотрел в поднебесье

Жаль, что быльём это все поросло,

Но все равно существует село.

(стихи, неизвестного поэта, с. Кинзелька, Красногвардейский район, Оренбургская область)

Историческая справка

Село расположилось на равнине вдоль реки Кинзели славящейся обилием прекрасных родников, названной, в честь татаро-монгольского хана, который вставал на стоянку в тех местах. По официальным данным поселок – выселки из Петропавловки, 1844—1848 годов. Начинался от озера Кочковатка, возле которого располагался казенный амбар, до куда всем селом провожали на фронт. В советские времена вокруг располагалось несколько небольших поселений, которые, к сожалению, не сохранились до наших дней.

Вначале XX в. в селе было две улицы, в миру назывались Верхняя и Нижняя. Застройка широкая, у каждого дома участки с садами. Домишки еще тогда разбросало по прямой, на несколько километров, с небольшим придатком посередине. Само село располагалось на равнине. По правую руку его окаймляло ожерелье холмов, по левую плодородные поля. Живописное место.

***

Вечер клонился к ночи, теплыми вечерами девушки на выданье собирались у дома на лавке, пели песни и под тусклый свет лампадки вышивали приданное.

– Какие красивые наволочки, а вышей и мне. – завистливо трещала Сонька разглядывая замысловатые узоры.

– Да, красивые, вот так повезет жениху. – подхватила Клаша.

– Полно вам девочки, не пойду я за муж. – засмущалась Настасья.

– А я уже себе приглядела. – интригующе щебетуна Клаша.

– И кто же он? – не унималась Соня.

– Иван, – щеки девицы зарумянились отливом спелых яблок.

Настасья опустила глаза. Ваня был первым красавцем на селе. Высокий, голубоглазый брюнет и греческим профилем и пухлыми губами. Широкий разрез глаз окаймляли густые черные ресницы.

– Настасья, отдай мне наволочки, а Ваня как глянет, так сразу и замуж меня позовет, скажет какая я рукодельница и умница.

– Не бывать этому, – Настасья вырвала вышивку из рук зазнобы, а потом осеклась, – я для своего жениха старалась, а ты своему сама вышивай.

– А я слышала для Петьки эти узоры. И будет он чинно так на них почивать. И уже отца засылал к вам на почин.

– Правда? – изумилась Клаша.