А в городке тихо… Никого каравана истерично-сигналящих машин, никто никуда не несётся. Никто не взламывает двери магазинов и не крушит витрины. Суббота – полгорода на дачах помидоры высаживают. Без интернета и телевизоров. Спокойный какой-то апокалипсис… Только увеличивающая в размерах китайская туча идиллию портит.

На парковочке торгового центра – чуть оживлённее. Группа товарищей кавказской наружности грузит бутыли с водой и напитками покрепче. «Точно, водки побольше надо»… Многочисленное семейство впихивает в багажник жигулёнка невпихуемые коробки с китайской лапшой, матерно переругиваясь. Кучка молодёжи что-то бурно обсуждает – вот-вот подерутся…

Мадам рубенсовских габаритов, вся в изысканно-чёрном, неуместном в июньский день, отрывается на супруга, сдвинув на четвёртый подбородок мешающую маску. Муж, худенький мужичок в спадающих джинсах, теряется, нервничает и суетится втройне. Ну вот… Не справился с управлением тележкой… и теперь пакеты сыпались на землю, на радость воробьям: один, с пшёнкой, даже порвался…

Люди двигались быстрее, чем обычно, разговаривали громче… Нервозность чувствовалась, определённо чувствовалась. И – никакой дистанции в полтора метра.

Анька высунулась в окно:

– Странно: все кучкуются, маски у одного-двух, и то на ухе болтаются… А стражей-то наших, которые здесь с начала самоизоляции дань собирали – почему-то нет!

– Не до них. Ань, ты давай, осторожнее. Что-то все дёрганые…

В подтверждение Костиных слов из магазинных дверей вылетела полоумная тётка с охапкой чего-то матерчато-зелёного. За ней – пузатый охранник ТЦ. Костя про себя решил, что её мужа он часом раньше в другом магазине видел.

– Быстро, самое необходимое, и – сразу назад. Если что – шуми. Телефон в руках держать буду. Дождевики не забудь и резиновые сапоги. Скотч…

– Эй, муж! Сначала апокалипсис переживи, потом будешь патриархат наводить!

– Коза ты, Анька, – Костя притворно возмутился, – коза и язва…

– Зато тебе со мной не скучно! – привычно парировала Аня, взмахнула неизменным с молодости «конским хвостом», и ускакала в направлении входа в ТЦ.

Когда-то не столь уж давно, во времена бурно-спортивной молодости, Константина угораздило связаться с компашкой местной полузолотистой молодёжи. Там была даже одна нынешняя инстаграм-дива, перебежчица из провинциального городка в Дом-2, а затем – куда подальше. Анька до сих пор сочилась мелочной ревностью…

Тогда Костя в ходе ресторанной разборки так неосторожно погладил увесистой лапой расшумевшегося гостя с гор Кавказа, что тот очнулся в реанимации, а Костя очнулся с судимостью… В общем, это особо на его жизни не отразилось, но вот сейчас, стоя возле родного подъезда, он отчетливо сожалел, что у него нет никакого, самого завалящего охотничьего ружьишки.

После прогулки по магазинам, банкам, школам и прочим организациям, их группа стала заметно больше. На парковке, части газона и детской площадки с трудом поместились штук тридцать разномастных машин. Подтянулся и Толя, братец почти родной.

После того, как он показал видео, снятое по дороге из областного города, желающих немедленно лезть в шахту прибавилось. Любительское, смазанное видео было не из интернета. Всё это – вертолёты, тяжёлую технику и стрельбу по бегущим и орущим людям снял Толя. Свой, местный. А он во врунах и паникёрах не числился никогда.

Ясно – туда нельзя. Не пустят. И здесь нельзя: Яндекс пророчил дождь, а туча нездорового цвета, надвигавшаяся с юга, уже занимала полнеба. Стало пасмурно. А оставшийся дневной свет приобрёл какой-то потусторонний, пугающий коричневато-красный оттенок.

У Кости оружия не было – и он сожалел: возможно, шахтёрские сапоги, фонари, каски и дозиметры просто так им никто не отдаст. Хоть пригрозить без пальбы – возможно, придётся. «АтомОхрана» – хоть и кабинетные бойцы, жиденькие… Но за имущество-то материально ответственные. Да и шут знает – чем всё обернуться может…

Занятно – никто не выл, не паниковал и не качал права. Народ дружно, слаженно прессовал приобретённое и собранное по машинам… Егор тащил коробку с книгами, доказывая Лизочке, что вай-фай под землёй не ловит. Дед, следуя свой системе укладки багажа, грузил в просторный багажник ветхого Крузака сварочный аппарат, мотки проволоки, какие-то провода.

Закоренелый дачник Семёныч из второго подъезда впихивал в свой УАЗ-санитарку ящики: с рассадой, шампиньонами, которыми он весь подъезд перекормил, коробки с фитолампами.

«Навечно под землёй обосноваться решил? Как он это по ходкам-то на горизонт спускать собрался?». Костя посмеивался над Семёнычевской недальновидностью. Но помог закинуть в санитарку несколько мешков – с перегноем и землей, судя по весу и запаху…

Правда, между машинами, строго соблюдая полуметровую дистанцию, бродила неутомимая Флюра Анатольевна, самоизбранная старшая по подъезду. Естественно, в марлевой маске, желтых хозяйственных перчатках. Она выполняла свою миссию – вещала о пандемии, опасности, и о том, что мы все умрём, если не будем слушать правительство. На намёки, что мы совсем скоро умрём не от того, чем пугали последние пару месяцев, она не реагировала… Потому ей уже и не пытались ни на что намекать.

Ровный деловитый гул сборов прервал резкий автомобильный сигнал: отчаянно гудя и изощрённо маневрируя, к подъезду пробирался полицейский Патриот. Все замерли.

– Костян! Толя! Сергей Костантиныч!

Из остановившейся машины выкатился однокашник Кости и, по совместительству, блюститель порядка Славка.

– Вы это видели?

Ткнул смартфон под нос Косте.

Опять видео. Цепочка машин: полиция, «АтомОхрана», ДПС… ЧОПовцы… Несколько узнаваемых машинок администрации и рудничного начальства. Тихо, без воя спецсигналов, но быстро едут по главной… К выезду из города.

– Они уехали! Приказ – район будет оцеплен, мышь не проскочит. Спецслужбам приказали покинуть район!

– Чей приказ? А ты почему остался? – дед сгрёб Славика за шиворот, как родного.

– Да отпусти ты, дядь Серёжа! – дёрнулся тот, – Не знаю, чей приказ. А остался я не один. Остался, потому что…

– Да говори уже! Все свои, ёпт…

– Потому что мне мужики знакомые позвонили. Из оцепления. Им сказали – на поражение. По всем, кто попытается покинуть район. Из-за вируса, сказали. Много заражённых, говорят! Эй, врачи есть? У нас вроде ни одного летального исхода от короны не было? Какой, на хрен, на поражение? По кому – на поражение? По тебе? По Аньке? Гоху пристрелить??? За что???

Костя хлопнул Славку по затылку. Легонько. Тот присел и успокоился.

– А про это – дед ткнул корявым пальцем на небо – что говорят?

После Костиного увещевания Славик обрел утраченную способность говорить спокойно:

– Официально – нет, ничего не говорят. Но между собой все гудят: половины Китая нет. Америкосы чокнулись. И вроде – китайцы успели ответить… Вы по шахтам? Правильно, больше некуда. Пока некуда. Я, то есть мы – нас там много – с вами.

Уже легче. Силовики всё-таки. Подготовленные.

Связь пока была. Уже по дороге к шахтам распределились: кто к какому руднику. Проверили: в каждой группе есть шахтёры – и взрывники, и проходчики. Геодезистов и ШСУшников на всех не хватало, но что поделать.

Алексей, Лизкин папа, обзвонил всех – интересовался наличием клаустрофобии… Таких не оказалось, уже легче. Первые остановки, отнимающие драгоценное время, но необходимые – у корпусов комбинатов. Там склады. Там дозиметры. Там то, без чего в шахту, даже заброшенную – нельзя.

Может, стоит разделиться – весь табор-то там ни к чему?