– Запомни, вонючка, – не унимался Эм Джи. – Никто не смеет позорить «Орлов».

Хант испуганно закивал.

– А чтобы он не вонял, давайте его освежим, – со смешком предложила я. – Эй, кто-нибудь, дайте бутылку.

– Лови, – Латиша кинула мне свою.

– Теперь наш Дэнни будет чистеньким, – я открутила крышку и вылила протеиновый коктейль Ханту на штаны.

– Все, проваливай, – рявкнул на него Эм Джи.

Неуклюже косолапя, Хант побежал к школе, а мы долго хохотали ему вслед.

Всемирный торговый центр, пассажирский лифт номер четыре, где-то между семидесятым и семьдесят первым этажом

– Что ты здесь… – он перевел растерянный взгляд на кнопку с номером этажа, словно надеялся найти ответ там, и, наконец, сообразил: – Погоди-ка, ты едешь в отдел кадров! Ты решила устроиться на работу… ко мне? – Пока я пыталась придумать достойную ложь, Хант продолжал забивать гвозди в гроб моего самолюбия: – Не припоминаю, чтобы мы искали специалиста в отдел, отвечающий за сферу развлечений.

Конечно. Теперь он будет меня троллить. Давай же, вспомни еще наши короткие юбки, обтягивающие топы, прыжки и кричалки.

– После всего, что было, ты, конечно же, вправе попрекать меня прошлым чирлидера, – раздраженно бросила я, скрестив руки на груди. – Но это удар ниже пояса.

– При чем здесь оно? – Хант умело изобразил непонимание. – Ты же собиралась делать карьеру на телевидении.

Неужели он и это помнит?

– Я закончила факультет менеджмента в Бруклинском университете, – отрезала я, чтобы закрыть неприятную тему несостоявшихся планов. – И меня пригласили в «Хант Индастриз».

– Уверена, что хватит опыта? – зеленые глаза насмешливо прищурились.

– Господи, Хант! – я всплеснула руками. – Тебе действительно нужно услышать это от меня, чтобы забыть о детских обидах? Хорошо, раз сегодня час расплаты, наслаждайся. Нет, я не уверена! И мне страшно, что я могу не получить даже несчастную должность ассистента. А еще мне стыдно, что я вынуждена биться за полтора квадратных ярда опенспейса – твоего опенспейса – чтобы меня не выкинули из квартиры и не отобрали машину у мамы. И если бы я могла, то за милю обошла бы твою корпорацию, только я никому не нужна со своим дипломом! Теперь ты доволен? Или мне еще за тот протеиновый коктейль прощения попросить?

Лицо Ханта посерьезнело.

– Знаешь, Шипман, пять лет назад я бы позлорадствовал, – он криво усмехнулся. – Серьезно, я каждую ночь мечтал, что тебя машина собьет.

– Вот уж спасибо, – огрызнулась я.

– Но сейчас, – он равнодушно пожал плечами. – Это все неважно. Мне больше нечего доказывать и некому мстить. И мне жаль…

– Не надо меня жалеть! – взвилась я. – Уж лучше скажи, что нужно сделать, чтобы ты не запорол мое собеседование?

Я не замечала, что меня трясет, пока Хант не сжал мои плечи. На глаза наворачивались слезы, но я выдержала полный сочувствия взгляд.

– Мне жаль, Шипман, – в его голосе не было ни намека на издевку. – Но не тебя – сильные личности не нуждаются в жалости – а того, что обстоятельства сложились не самым лучшим образом.

От растерянности я не нашлась, что ответить.

– Не знаю, что ты там себе надумала, но у меня нет ни времени, ни желания гоняться за призраками из прошлого.

Черт. Он не только привлекательный, но еще и умеющий прощать. Уж лучше бы Хант надо мной издевался – тогда бы я не чувствовала себя настолько униженной.

– Если твою кандидатуру сочтут достойной, ты получишь эту работу, – продолжал он, не разжимая пальцев. Я чувствовала, как тепло его ладоней проникает через промокшую ткань и… успокаивает. – А то, как ты себя проявишь, зависит только от тебя.

– Спасибо, – сдавленно пробормотала я и поспешила отстраниться.

Неожиданно лифт качнуло. Охнув, я рефлекторно вцепилась в первую попавшуюся опору – предплечье Ханта. Свободной рукой он придержал меня за талию и обеспокоенно посмотрел на потолок.

– Мы же… не упадем? – шепотом поинтересовалась я, проследив за его взглядом.

По спине пробежал холодок страха. Мои познания в конструкции лифтов были несильны. Обычно в фильмах в них всегда срабатывали тормоза, но жизнь – не кино. И вдруг мы разобьемся?

– Хочешь успеть покаяться? – усмехнулся Хант. – Помолимся о спасении душ?

– Ты еще поцеловаться на удачу предложи, – фыркнула я, нервно озираясь.

– Неплохая мысль, – горячее дыхание обожгло мою щеку.

Я удивленно вскинула брови. И почему-то стушевалась. Он же это несерьезно? Хант продолжал улыбаться, наблюдая за моей реакцией. Только я открыла рот, чтобы сострить в ответ, как лифт снова дернулся.

– Господи, я не хочу умирать! – жалобно заскулила я.

Нас сильно тряхнуло и рывком потащило вверх. Спустя несколько секунд лифт снова замер, а потом за спиной что-то громко звякнуло. Зажмурившись, я прижалась к Ханту, ожидая, что пол вот-вот уйдет из-под ног, и мы рухнем в шахту. Вместо этого я услышала насмешливый шепот:

– Шипман, мы приехали.

На табло над его головой светилась цифра семьдесят восемь. Я обернулась и увидела двух рабочих в комбинезонах, которые придерживали раскрывшиеся створки дверей.

– Вам лучше воспользоваться другим лифтом, этот запустим только после повторной диагностики, – предупредил один из них.

Я отскочила от Ханта, словно нас застукали за чем-то аморальным. Не переставая улыбаться, он вышел в лобби первым и театрально раскинул руки:

– Добро пожаловать в «Хант Индастриз».

Рассматривая светящийся логотип во всю стену, я шагнула следом:

– А размер для надписи ты выбирал, явно руководствуясь размером… амбиций.

– Ты еще потолок конференц-зала не видела. Возможно, увидишь, если, конечно, пройдешь собеседование, – он все-таки не мог не поддеть меня в отместку.

– Ладно, ладно, – я в примиряющем жесте выставила ладони перед собой. – Один – один. И давай больше не будем соревноваться в злословии.

– Тогда удачи, – подмигнул мне Хант. – Только не застрянь в лифте снова. В отделе кадров любят пунктуальность.

Я вернула ему улыбку:

– Пожалуй, пройдусь пешком.

Развернувшись, я уверенно зашагала к двери на лестницу. И неожиданно поймала себя на мысли, что думаю не о собеседовании, а о том, смотрит ли Хант мне вслед.

В полумраке помещение бара казалось огромным, хотя на самом деле шестьдесят квадратных ярдов зала вмещали всего пятнадцать крошечных столиков. Несколько из них приткнулись возле сцены, остальные стояли вдоль кирпичных стен, завешанных фотографиями известных джазменов. Коллеги частенько ходили в этот бар. Одни из-за концертов, другие за компанию, а третьи из-за близости к офису – от здания Всемирного торгового центра до Мюррэй Стрит было всего два блока. Сегодня я пригласила сюда подруг, чтобы поплакаться.

– Ну и толкучка, – присвистнула Никки, когда мы зашли внутрь. – Говорила же, в пятницу вечером здесь нечего делать.

В зале было полно народа – ценители джаза заняли все свободное пространство у сцены.

– Плевать, сядем возле стойки, – отмахнулась Глория. И приветливо улыбнулась бармену: – Три фирменных коктейля для трех усталых офисных лошадок.

Бармен понимающе кивнул и придвинул нам бокалы.

– Пока не вижу достойных кандидатов, – с тоской в голосе резюмировала Никки, изучив публику в зале. – Если только вон тот пухленький, у стены справа.

Со времен старших классов она не уходила с вечеринок одна и в спутники всегда выбирала парней в теле.

– Ты когда-нибудь успокоишься? – усмехнулась я, проследив за ее взглядом.

И наткнулась на знакомую физиономию – водитель Ханта с блаженной улыбкой на лице слушал контрабасиста. Тот энергично перебирал струны и пританцовывал в такт.

– Это Юджин, добряк и сладкоежка. Живет в Бронксе, болеет за «Янкиз»5 и, судя по всему, обожает джаз. Вас познакомить?