Фирма называлась «МосУниПак», она производила картонные коробки различного калибра, и, судя по количеству выпускаемой продукции, дела шли неплохо. Ежедневно из цеха уходило свыше четырёх тысяч этих самых коробок. Андрей проработал несколько месяцев, и ему здесь очень нравилось. Даже строгая дисциплина, царящая на производстве. Пьянок не допускалось, опозданий и прогулов тоже, однако именно это и послужило причиной того случая.

Андрей сдружился с напарником, Степаном Кравченко. Стёпа был женат и до невозможности любил свою пятилетнюю дочурку, Ритулю. Этой зимой она заболела, и Стёпа написал заявление с просьбой отпустить его с работы на один день. Были такие дни, когда продукция не производилась – станки перенастраивали на другой размер выкроек и основные рабочие «отдыхали».

Он съездил с заявлением в офис, к начальству, но там ему отказали.

Стёпа приехал к Баркову поникший, с серым лицом, он чуть не плакал – на следующий день нужно было срочно вести Ритулю в больницу. И Кравченко самовольно не вышел на работу. Наверное, можно было что-то сделать…. Ну, поставили бы ему день, все же свои люди… Только и бригадир, и инженер боялись не меньше за своё место, чем все остальные.

В общем, его уволили. Без отработки, без оплаты неиспользованного отпуска, не заплатили премию, которую он честно заработал. Стёпа ходил, просил, но всё было бесполезно. Всего за один день! Конечно же, все ребята были на его стороне. Только молчали. Никто не захотел конфликтовать, кроме Андрея.

***

Река делала разворот вокруг холмистой возвышенности, и снова изгибаясь, устремлялась вдаль. Широкая долина была почти лишена растительности, и только вдоль берегов виднелись чахлые кусты и одиноко стоящие деревца. Кругом, сколько хватало глаз, простиралась сухая каменистая земля с островками высохшей травы.

Солнца не было. Всё – и холм, на котором когда-то стоял Кремль, и бывший центр огромного города, и река, и равнина – всё было окрашено в зловещий кроваво-красный цвет. Даже небо. Багровые облака низко неслись над мёртвой землёй.

Я стоял на краю речного обрыва. Ветер, который должен был пронизывать насквозь и сбивать с ног, был для меня неощутим. Справа, против холмов, половину неба занимали четыре вертикальные чёрные тени. Они колыхались в мареве испарений. Тени были исполинские. Я спокойно взирал на них, когда услышал голос Страйдера:

– Это Всадники Апокалипсиса.

Мы находились на втором Уровне. Я всматривался в них с надеждой услышать ещё что-то.

Но Страйдер молчал.

Так близко! Так близко от материального мира… Они могут вторгнуться в любое мгновение, а могут это сделать и через девять сакральных лет. Это был самый максимальный срок – девять земных лет. Ведь на Уровнях отсутствует Время и Пространство. Есть только Вечный Свет.

– Пора, – сказал Страйдер.

Находиться здесь больше не было смысла. Сознание сжалось в яркую точку, исчезая навсегда.

***

Кравченко помыкался с месяц. Он вроде бы и махнул рукой, но поиски источников существования быстро отрезвили его – работы не было. Никакой работы не было. Деньги кончались, и он решил подавать в суд. Формально он был прав, но тут возникло одно непредвиденное препятствие.

Как оказалось, фирма «МосУниПак» была дочерним отделением другой, более крупной корпорации, и все распоряжения и инструкции исходили от неё. И, как выяснил Кравченко, подавать иск следовало не на «МосУниПак», а на эту корпорацию.

В цехе были все удивлены и растеряны. Всё это время никто и не догадывался ни сном, ни духом. Надо же…

Эта корпорация называлась «Властелин». Когда Андрей услышал это от Стёпы, он сразу вспомнил, что значилось на тех надписях, которые они наносили на упаковку. Там значилось: производитель «МосУниПак». Затем – адрес, реквизиты, телефоны. И в правом нижнем углу таким меленьким шрифтом: «Властелин». И так – на всей упаковке.

Вскоре Стёпа исчез. Андрей не мог до него дозвониться, жена Стёпы в перерывах между всхлипываниями по телефону сказала только, что ничего не получается, и что Стёпы нет два дня. Позже Андрей узнал, что в офисе Стёпе не дали адрес головной корпорации, его попросту вышвырнули. Он попытался узнать адрес сам, но корпорация нигде не значилась – ни в телефонном справочнике, нигде. Как будто корпорации «Властелин» не существовало. Тогда он по совету адвоката пошёл в милицию. На основании заявления там могли выдать справку о местонахождении ответчика.

Стёпа так и сделал. Вернее сказать, что он, наверное, так сделал. Труп Кравченко нашли в десяти километрах от города, в том же самом месте. Андрей, как только услышал об этом, тут же взял расчёт. Он решил разобраться в этой истории до конца. У Баркова был друг, у которого была своя фирма «Лондон» – частное сыскное агентство. Он обещал помочь, но по прошествии недели Андрею позвонили и посоветовали успокоиться. А ещё через день, как раз после того, как Андрей зашёл в «Лондон», его сбила машина. Так он попал в травматологию.

– Знаешь, почему я тебе решил всё рассказать? – спросил он меня, закончив свою историю.

– Ну и?

– На теле Кравченко были точно такие же раны.

– Какие это – точно такие?

– Травма головы и ножевой удар в сердце. Только в отличие от тебя он не выжил. Вот так-то.

Я задумался. Но он прервал мои мысли.

– Знаешь, я уже свыкся с мыслью, что это не могло быть связано с работой, пока не узнал о тебе. Ну, я думал, что это случайно. На кой чёрт его занесло за город? И всё такое. Но сейчас всё стало ещё больше непонятно. Зачем, ради чего солидная фирма станет убивать такого, как Стёпа? Чтобы он не узнал её адрес? Смешно, ей богу. Коля, я тебя попрошу об услуге. Можно?

– Конечно. Только я не знаю, чем мог бы тебе помочь.

– Если вдруг всплывет что-то, то сообщи мне. Лады?

– А ты сам-то что?

– Честно? Я боюсь.

– Чего же?

– Не знаю. Так, не хочется разделить участь Кравченко. Я, знаешь ли, не боец. Я думал об этом. Нам всегда говорили, что мы ведём революционную борьбу, борьбу между классами и всё такое там. Но из нас все семьдесят лет делали каких-то безвольных, трусливых амёб. Вот я такой и получился. У них получилось. Не знаю я, Коля, не знаю.

Он плеснул себе в стакан пива и плюхнулся на кровать.

Зря он мне всё это говорил. Я и сам начинал бояться. Ведь, по словам Андрея, выходило, что из меня натурально собирались сделать жмурика. Стало не по себе.

Глава 3.

Через день в палате появился «коршун» в сопровождении пухлой Людмилы Иосифовны. Он склонился над моей кроватью, словно намеревался немного поклевать.

– Ну что ж, батенька. Номер вашего полиса мы, по крайней мере, выяснили, в вашей поликлинике по месту жительства. Но вот следователь звонил. Он сообщил, что по тому адресу, который вы ему дали, прописаны почему-то совсем другие люди. Так получается, что вы что-то напутали, или мы. Хотя, с такой травмой…. Ну ладно. Вы еще пролежите у нас две недели, и я вас выпишу.

Он дал указания медсестре и продолжил обход. По моим подсчётам, я уже кантовался в этом «храме» медицины четвёртый месяц. Из них последние два после третьей операции – на ногах. Это обнадёживало. Что ещё радовало, так это везение с соседством. Андрей оказался вполне порядочным парнем. И что самое главное, он оказался интересным собеседником. Сказывалось его образование – он когда-то окончил факультет журналистики, хотя ни дня не работал по специальности.

Спасибо перестройке…

Мы болтали по вечерам, иногда скрашивая их пивом. Персонал больницы, особенно младший, знал об этом, и если это было в пределах разумного – закрывал глаза.

Вскоре настал день моего «освобождения». Я с утра забрал из кладовой свои вещи и получил выписку. К чести сестры-хозяйки, они были вычищены и даже выглажены. Можно было и пройти курс лечения значительно быстрее и качественнее, но для этого нужны были деньги. Хорошо ещё, что нашёлся номер полиса, когда я был без сознания. Родственников не было никаких, а знакомым было до фонаря, что я не появляюсь на работе, завод фактически уже закрылся.