– Когсмит! – рыкнула Рина, подпрыгнув на месте от неожиданности. – Как ты это делаешь, черт возьми?! Ты только что был в другом конце зала!

– Баттерби? Рина Баттерби? – переспросила, оборачиваясь, женщина, стоявшая достаточно близко, чтобы слышать их разговор. По толпе разошелся ропот.

– Рина?

– Баттерби?

– Та самая?!

Несколько секунд – и все взгляды в зале оказались направлены на нее. Рина попятилась, но ощутила теплое прикосновение руки Илаи. От души отлегло, когда он миролюбиво улыбнулся толпе и открыл было рот, чтобы сделать какое-нибудь дипломатичное заявление, как…

– Действительно, мисс Баттерби, – раскатистый голос Блэквелла разнесся по залу, исходя из того места, где пару минут назад стояли Рина и Илая.

Младший Чандлер стиснул челюсти.

– Мы все хотим услышать ваше мнение, – Блэквелл приближался к Рине с холодной улыбкой акулы на губах. – Что вы думает об этом животном? – спросил он, махнув рукой в сторону Вардана. – Он похож на тех животных, с которыми вы жили? Или это, – он хохотнул, – другая порода?

Рина сжала кулаки. Илая предостерегающе тронул ее за плечо, но она не обратила внимания.

– Как вы смеете, Блэквелл?! – она выплюнула его фамилию как отравленного жука.

– Я? О! Прошу простить, или я неверно вас понял, когда вы назвали его… Как? Ряженой обезьянкой?

И снова воцарилась тишина.

– Я… – Рина чувствовала, как голос предательски дрожит. – Я не имела в виду Вардана. А отношение к нему…

– То есть, это мы все животные? – Блэквелл снова хохотнул. Зал неуверенно поддержал его. У Рины закружилась голова и она оперлась на руку Илаи.

– Так что мне записать, мисс Баттерби? – встрял Когсмит.

– Живые – говорят, – вдруг рявкнула Рина, и хихиканье в толпе стихло. – Мертвые – пишут!

Она посмотрела на Вардана через весь зал, затем развернулась на каблуках и бросилась прочь из зала. Илая спешно простился со всеми, кто попал в его поле зрения, бросил на Блэквелла уничтожающий взгляд и последовал за ней.

Две Чашки встретил их радостным ором. Рина сняла пальто, присела на корточки рядом с котом и рассеяно погладила мягкую рыжую шерсть. Взгляд ее опустел, словно сознание женщины осталось в доме на Эбни восемнадцать. Кот заурчал и перевернулся на спину, подставляя почесываниям круглое белое брюхо.

Илая неуверенно переступил с ноги на ногу.

– Я приготовлю горячий шоколад? – предложил он.

Ответа не последовало. Рина медленно скинула сапоги и направилась в ванную, на ходу расстегивая пуговицы платья. Илая остался в прихожей наедине с котом.

– Предположим, это было «да», – буркнул юноша и направился на кухню.

Илая быстро разыскал все компоненты для приготовления нехитрого напитка. Сварил и выпил свою порцию, прочел сегодняшнюю газету, предварительно прогулявшись до ближайшего перекрестка и купив ее у мальчишки-торговца, попробовал вычесать Двум Чашкам шерсть и обзавелся четырьмя свежими царапинами на руке, когда Рина наконец вышла из душа. Кожа ее раскраснелась от горячей воды, а глаза сверкали.

– Рина… Ты в порядке?

Женщина в ответ фыркнула, прошла на кухню и вернулась оттуда с ножом в руке. Илая невольно отшатнулся, быстро прикидывая в голове возможность того, что подруга двинулась умом от всего случившегося сегодня. Но Рина прошла мимо него в ледник, отрезала большой кусок мяса и бросила его в кормушку Двух Чашек. Кот настиг добычу одним грациозным прыжком еще до того, как она коснулась земли. Разорвал лапами на две части и впился в мясо зубами, с тошнотворными звуками отрывая и поглощая большие куски.

– Я уже говорил, что не хотел бы стоять между ним и едой?

– Ты говоришь это каждый раз, когда застаешь его за трапезой, – хмыкнула Рина, взяла чашку с шоколадом, сделала глоток и поморщилась.

– Холодный!

– Потому что ты просидела в ванной не меньше часа! – возмутился Илая, хотя в душе он с облегчением вздохнул. Рина все-таки не сошла с ума. – Что можно делать там так долго?

– Я размышляла, – ответила женщина, снова разжигая плиту. – И вот что… – она немного помолчала, собираясь с духом. – Ты был прав.

– Что?

– Я не повторю этого дважды! – рявкнула она, разогревая на огне сотейник и смешивая сливки с шоколадом так усердно, словно головой отвечала за результат. Все еще стоя спиной к Илае, она продолжила:

– Даже если я останусь дома, не буду ни с кем ни разговаривать, ни читать газет… Это уже происходит, со мной или без меня. Оставаясь безучастной… Я принимаю участие.

Она замолчала, опустив голову. Слышны были только шипение огня да бульканье закипающего шоколада. Илая терпеливо ждал, пока она продолжит.

– Так что я решила, – произнесла наконец Рина, снимая сотейник с огня. – Я буду работать с профессором Кларксоном над его… проектом, – последнее слово она произнесла с явной неприязнью, но лучшего не нашлось. – Орки не могут измеряться нашими законами, вся эта идея изначально нелепая, но… Если Блэквелл добьется своего… – она не закончила, а лишь покачала головой, разливая ароматный напиток в кружки.

– Что худшее может произойти, Рина? – все же решил уточнить Илая. Женщина удивленно вскинула на него глаза.

– А как ты думаешь?

– Я могу предположить варианты развития со стороны людей, но понятия не имею, как отреагируют Орки. Думаю, никто в городе не представляет себе их реакции.

Женщина невесело усмехнулась:

– Пожалуй, так. Горожане представляют себе орков чем-то вроде Туров, только диких. Но орки – хищники. Они не станут ни убегать, ни прятаться. Как только люди начнут рубить лес – они нападут.

Она сделала глоток горячего шоколада. Помолчала несколько секунд.

– Они нападут, и будет война.

Повисла пауза. Рина маленькими глотками пила шоколад, а Илая с чашкой в руках смотрел на нее. Свет масляной лампы падал на женщину сверху, вырисовывая глубокие драматичные тени на лице. Он заметил, что на лбу и возле глаз у нее появились первые неглубокие морщины. И вспомнил, как десять лет назад они строили планы на будущее, в которых планировали перевернуть Нью-Белфорд вверх дном как минимум. Он тряхнул головой, возвращаясь в реальность.

– Может, сходим на шоу русалок? – предложил он, бросая взгляд на карманные часы. – Мы еще успеем на последний сеанс.

– Нет, – покачала головой Рина. – Поедем к Кларксону, я сообщу ему о своем решении.

– Уже довольно поздно для вежливого визита.

– Вежливость здесь ни при чем. К тому же старик никогда не ложится раньше трех пополуночи.

Рина решительно поставила чашку на стол и направилась в прихожую.

– Почему не подождать до утра? – спросил Илая.

– Завтра я могу передумать, – отрезала Рина, натягивая сапоги.

– Хорошо, но ты хотя бы наденешь платье?

Женщина бросила рассеянный взгляд на свое отражение в настенном зеркале и поняла, что после душа переоделась в ночную рубашку. Выругавшись, она бросилась в комнату.

– Скажи Хью, мы отъезжаем через минуту! – донеслось оттуда.

По ночам основные улицы города освещались фонарями, а остальная часть Нью-Белфорда тонула во тьме. Официально комендантского часа не было, но негласные законы и инстинкт самосохранения призывали оставаться дома в темное время суток или, по крайней мере, держаться освещенной части города. Во тьме пышным цветом цвела криминальная сторона Нью-Белфорда. Наркотики текли через город рекой. Орочья ягода, красавка, золотая вода – каждый третий в городе был связан или знал того, кто связан с наркоторговлей. Главнокомандующий стражей Хог вел непримиримую борьбу с этой тайной жизнью Нью-Белфорда и отправлял патрулировать ночные улицы самых матерых и самых безумных подчиненных, которые отличались от бандитов, пожалуй, только наличием значка.

Дороги в это время были свободны, и они добрались до дома на Эбни восемнадцать меньше чем за двадцать минут.

Рина выскочила из экипажа, едва тот успел затормозить, и направилась к черному ходу.