- Спасибо – выдавила Линн, обалдевшая от происходящего, как и я сам. Ещё больше в тот момент, когда, резко развернувшись, девушка приподнялась на цыпочках и поцеловала меня. Это был не тот решительный, полный страсти, поцелуй Харли Квинн, нет… Лёгкий, он задержался на губах, чуть дольше, чем следовало бы, при простой благодарности… Что-то иное. Новое. Мне захотелось на него ответить, закрыв глаза, а не оттолкнуть прочь, поиздевавшись.

«Прогноз по неприятностям начинает сбываться! Хах… Вот и они! К чёрту…Воровать – так миллиард!»*

(Линн Сандерс)

...Baby One More Time

Я незаметно перешагнула грань между «можно» и «нельзя». Целовать его было – нельзя! Непростительно, непристойно, а уж испытывать какие то чувства и подавно! Казалось, что все карты в моих руках… – «Ты хотела этого, помнишь?! Или Джокер намеренно воспользовался, моим к нему отношением, догадавшись? Но как? Вспомни, о том, что дробовик даст осечку, он тоже знать не мог, здесь же всё более отчётливо!» – я взывала к рассудку и здравому смыслу, которые похоже утратила, силясь отстраниться, но не было сил противостоять этим объятиям, этому опасному пламенному желанию, разгоревшемуся внутри – «Я сыграла по твоим правилам? Ты ведь просто позволяешь мне быть рядом? Ты же ничего ко мне не чувствуешь, правда?»

Вот, мы уже в спальне, стаскиваем с друг друга одежду, падая на кровать, переходя за дозволенную черту, которой старались придерживаться. Моё платье летит в дальний угол, на пол, синей ненужной тряпкой, туда же, куда и футболка Джея. Поцелуи, настойчивые, даже требовательные, прерывистое горячее дыхание...

«Пожалуй, впервые в жизни я чего-то так сильно хочу, ну или кого-то… Ну и пусть…»

Губы обветренные, но мягкие, желанные… Необузданная энергия в крови! Я прекрасно понимаю, что будет дальше, но не хочу останавливаться, с трудом справляясь с замком на его джинсах:

- Кто придумал молнию вообще? – «Я сказала в это вслух? Хорошо, что тут темно – не так стыдно…» – удивляюсь, а Джей лукаво смеётся, проводит рукой по волосам. Ночь сглаживает все, превращая личности в силуэты, в отсветах городских огней, на стене.

- Мы лишь тени – его слова, будоражат – Всё будет не так.

Замечаю, что прикосновения для него действительно важны, под час, даже, сильнее слов. Действия – вот она суть! Не важно, какие мотивы нами руководят.

Он возбуждён, ласкает мою грудь, с набухшими бутонами сосков, но, тем не менее, очень хорошо контролирует себя, не смотря, на мои ответные провокаторские нежности. Ещё одно моё маленькое открытие. Я же, не могу сдерживаться. Играю с огнём…

«Сделай это…»

Когда, последние преграды пали, Джей вошел в меня резким толчком, я ахнула, после, пытаясь, подстроится под его ритм. Так хорошо… Он не спешил, я же гладила напряженную спину, тая в этих неправдоподобных объятиях, слушая его шепот и стук собственного сердца.

Мы достигли пика почти одновременно, и ярко... Минуту спустя, оставшись неподвижными, впитывая каждым нервным окончанием последние затухающие импульсы.

«Счастья?»

(Джей)

Меня привлекло теперешнее положение своей подчёркнутой адекватностью. Выгодно. Ведь во всём и всегда есть свои плюсы, просто нужно уметь их видеть. В данном случае, это заслуживает внимания, но черевато опасностью, которой хотелось бы избежать, даже если придётся пойти против своей собственной природы. What is done out of love always takes place beyond good and evil*.

«Саморазрушение, так саморазрушение… Стать более безумным, чем есть, мне уже не грозит!»

Я не заметил, как, обнимая Линн, лежащую на моём плече, скатился в тревожный сон. Он вернул меня в прошлое. Всего лишь на короткий миг, прокрутив калейдоскоп событий, но этого было достаточно. Я вскочил, как ужаленный. К горлу подступил комок:

- Нет! – «Идиот! Ты попал в ловушку, которую сам же и приготовил! Почему так трудно ей лгать? Она такая как и все!» – я смахнул со лба холодные бисеринки пота, последствия воспоминаний о физической и духовной боли пережитой некогда – «Нет. Ты знаешь почему. Потому что, ты ей веришь, она не успела разочаровать тебя» – Телесно человек способен выдержать очень многое… мой опыт доказывает это, страх же разъедает душу, разбивает, как зеркало на осколки… оттого и отражение исказилось.

В тяжёлой дымке всё повторилось:

Стальные оковы держат меня – колючая проволока с частыми шипами. Гибкая, она достаточно глубоко врезалась. Кровь струится по запястьям, поднятым вверх, стянутых накрепко, вкус железа на разбитых губах и во рту, они вырезали на мне эту тошнотворную улыбку, развлекаясь! Одно, быть может пара рёбер сломаны.

Денверские дилеры достали меня, заманив в ловушку. Я ожидал всего, но только не предательства самого близкого мне человека, которому я безоговорочно верил. Отца… Он растоптал и уничтожил всё, что когда-либо было мне дорого. Я возненавидел его, силясь вырваться, в немой злобе. Меня трясло.

- Посмотри-ка, Джо, кто тут у нас! – гадкий голос, который звучал потом в моих ушах очень долго, сводя с ума…

То, что случилось дальше… Чудовища, порождают чудовищ. Я нужен был живым. Он привязал меня так, чтобы я смог видеть, как потрошат мою семью. Всех до единого. Малолетнюю сестру, мать… захлёбываясь в крови, сестра тянула ко мне тонкие руки… Я плакал, понимая, что в этом виновен был только я сам! Я допустил расправу! Я не понял вовремя, что верил извергу и садисту! Как?! Животный ужас собственной смерти… Тогда он ещё был, тогда я не понимал смысла этого проклятого мира! Именно мой отец, со своими дружками привёл приговор в действие. Мне стоило дождаться лишь своей очереди… Сколько ему заплатили за это? Иуда!

Я сломался окончательно. До основания… Кровавая пелена опустилась на глаза. Я почти не помнил, как мне удалось вырваться из пут, оставив на шипах куски собственной плоти... сила какая то нечеловеческая… Двигаясь удивительно быстро, я выбил у папаши, длинный финский нож, тот самый, которым он орудовал, вогнав его по рукоятку, в поганую глотку. Он захрипел, упав навзничь, мне под ноги. С приятелями-подельниками, я поступил по-другому, жестоко и медленно убивая. Отнимая жизни… вошёл во вкус… Это сродни оргазму…Час спустя, очнувшись в горячем бреду, в жиже из собственной крови и блевотины. Погано… кто-то из соседей видел и вызвал копов. Я слышал звук сирен, силясь встать, но не мог. Жить не хотелось, я жалел, что не сдох, ведь в воспаленном мозгу эхом отдавался смех папаши…

А потом был суд и принудительное лечение в психиатрической клинике Аркхем. Скорбное место. Как особо буйному пациенту мне кололи ударные дозы аменазина, связывали смирительной рубашкой… и то и другое помогало мало… иные нейролептики и транквилизаторы тоже не годились. Распад личности был слишком стремительным. Я специально притворялся, перед камерой – они стояли в каждой палате, чтобы калечить незадачливых санитаров, ведь это приносило мне удовольствие.

Однажды, во время одного из приступов агрессии, когда даже самые крепкие доктора, не решались приблизиться, всё вдруг прояснилось. Я затих. Картина стала ясной. Ни страха, ни сомнений. Пу-сто-та… Бездна… Я подошёл к узкому, окну, закрытому решёткой, увидев в отражении свой лицо – осунувшееся, бледное, с тёмными кругами под глазами... Ещё свежие шрамы на щеках… они не зажили так, как следовало… всё это уродство, так похоже на маску, что смотрит на меня издеваясь… не хватает, лишь одного штриха!

- Я – никто, я – ноль… в таро есть такая карта… Шут… Джокер… О, да! Я буду теперь улыбаться вечно! И вас заставлю…

- Что с тобой? – забеспокоилась Линн, включив тусклый ночник, а я упал обратно на подушки, загородившись рукой от света, раздумывая, остаться ли на ночь или как можно быстрее убраться – «Нужно валить отсюда, пусть тебя ломает, словно гребанного наркомана, вдали от любопытных взглядов. Переживу, как-нибудь…».

- Всё нормально – соврал, заносчиво фыркнув, а она, доверчиво прижалась ко мне, натянув одеяло на плечи – Почему я тебе не верю? – девушка видела, как лихорадочно заблестели у меня глаза.