Таким образом, 7 апреля все бригады корпуса действовали в первом эшелоне, ведя в горах Фатры суровую борьбу в зимних условиях с опытным и упорным противником. Все силы корпуса развернулись на широком горном фронте. Это, конечно, распыляло их на отдельные батальоны и небольшие ударные группы, действовавшие в большинстве случаев изолированно, но было вызвано особенностями наступления в гористых условиях Фатры. Тяжелые бои потребовали от наших пехотинцев напряжения всех физических и духовных сил, зато всего за три дня нам удалось сломить сопротивление опорных пунктов противника, преодолеть труднопроходимые горы Большая Фатра и освободить Мартин. Однако Большая Фатра была прелюдией к еще более тяжелым боям, ожидавшим нас на Малой Фатре.

* * *

7 апреля перед 3-й бригадой была поставлена труднейшая задача форсировать разлившуюся реку Орава. Часть сил расположилась на высоте на восточном, левом, берегу. Подразделения чехословацкого батальона заняли оборону перед разбитым железнодорожным мостом через реку. Сразу же после полудня после короткой подготовки наши автоматчики решительно атаковали гитлеровцев. Возле развалин моста разгорелся бой. Атака нашей штурмовой группы могла захлебнуться в пулеметном огне противника, но артиллеристы 3-й батареи лихо вытащили на крутую голую гору несколько противотанковых пушек и расстреляли вражеские пулеметные гнезда. Атака продолжалась успешно. Под огнем противника бойцы смело перебрались по остаткам моста на правый берег Оравы и захватили там плацдарм. Среди железных конструкция моста на проволочном заграждении остался чехословацкий воин. После боя его нашли уже мертвым. Сколько времени висел он вниз головой, прежде чем умер?.. Такую картину ничем не изгладишь из памяти. Возвращаясь потом в Любохню, я всю дорогу думал об этом неизвестном солдате.

* * *

На следующий день утром я посетил кладбище возле лечебницы в Любохне. Его устроили гитлеровцы в августе 1944 года, когда вспыхнуло Словацкое национальное восстание. В Любохне лейтенантам люфтваффе Геринга залечивали раны, полученные в воздушных боях с врагами рейха. В ночь на 30 августа их лечение "закончилось". И тут мне вспомнилась речь Гитлера Г сентября 1939 года. "Не будет горя и слез немецких матерей..." - горланил тогда фюрер, развязав блицкриг против Польши и ожидая там скорой победы. Унылое впечатление производило это небольшое кладбище с березовыми крестами: оно было чужим среди зданий лечебницы...

От того дня у меня остались и другие воспоминания. Мы вдвоем с генералом Клапалеком отправились вслед за войсками вдоль шумной речки Любохнянка. Поперек дороги легли уже длинные тени. Вокруг стеной стоял лее. Темные ели теснились друг возле друга, среди них попадались удивительные экземпляры толщиной в несколько обхватов. Когда мы гуськом поднимались по узкой долине от Любохни к развилке на Магуру, нас окружала тишина. Лес безмолвствовал. После шума выстрелов он как бы замкнулся в себе, поглощая крики и заглушая движение. Лес обступил нас со всех сторон, а нам хотелось увидеть дали.

На развилке к главному хребту мы увидели внешне ничем не примечательного невысокого мужчину. Сгорбившись, он сидел на дороге. Когда мы с ним поравнялись, то смерили друг друга взглядами, как это обычно делают незнакомые люди, встречаясь на глухой дороге. Человек неопределенно улыбнулся и робко спросил, нельзя ли ему пойти с нами, ведь среди этих лесов во время войны одному ходить неприятие. Мы ответили, что втроем будет веселее.

- Куда тебя черти несут? - спросил я его.

- В Подградье, если позволите. Четыре часа ходьбы отсюда.

- А почему в такое позднее время?

- Да ищу племянника, Юрая. Во время восстания был у повстанцев. Проходили здесь свободовцы, прождал целый день, но Юрка так и не увидел.

- Какой Юрай?

- Бела. Бела из Подградья. Юрай Бела.

Я остановился, чтобы передохнуть. Ничего себе горочка! Да еще такой сюрприз: мой верный Бела из Подградья разыскивался дядюшкой... как пропавший без вести.

- Придет, придет. Скоро будет здесь.

- А где это стреляют, позвольте вас спросить?

- Скоро узнаешь.

* * *

Мы поднимались с командиром корпуса по крутым склонам Магуры.

Над нашими головами свистели снаряды, издалека доносился грохот разрывов. Генерал медленно взбирался по склону, временами останавливаясь и прислушиваясь. На темневшем небе появились вечерние звезды.

На вершине гребня мы остановились. Клапалек смотрел на запад, и в глазах его отражался теплый свет уходящего дня.

Потом он заговорил - о жизни, о надеждах.

Это было 8 апреля 1945 года. В тот день основные силы корпуса преодолели Большую Фатру.

IX. От Малой Фатры к Праге

Характер боев

Преодолев в ходе тяжелых и серьезных шестидневных боев огромный горный массив Большой Фатры и освободив Мартин, Вруток и другие населенные пункты в районе Туреца, войска 1-го чехословацкого армейского корпуса без какого-либо отдыха и паузы 11 апреля пересекли турчанскую котловину. В тот же день они вошли в соприкосновение с опорными пунктами фашистской обороны на Малой Фатре. Эти горы закрывали проход в раецко-жилинскую котловину с юго-востока и оказались весьма серьезным препятствием на пути продвижения корпуса в сторону Жилины. Начиная с декабря 1944 года противник укреплял здесь оборону, насильно сгоняя сюда для работы местных жителей. Значение Малой Фатры возросло еще больше, когда германское командование разработало план обороны чешских земель, особенно Остравской области. Город Жилина приобретал поэтому не только важное тактическое, но и оперативное значение.

Центром главных сражений корпуса стала южная часть массива Малой Фатры, западнее узкого ущелья реки Ваг. Эта поросшая лесом, сильно пересеченная местность с большим количеством труднодоступных крутых склонов, скатов и оврагов отвесно спадает с высоты 600-900 метров в окрестные долины. Склоны гор здесь составляют 30, а нередко и 60 градусов.

Противник сосредоточил свои усилия на обороне важнейшего треугольника гор Минчол (1364 м), Грунь (1165 м), Полом (1069 м). На скатах главного хребта была создана неприступная система опорных пунктов, а в скалистом районе Полома построены доты, взять которые представлялось почти невозможным делом.

Овладеть с ходу рубежами на Малой Фатре частям корпуса не удалось. Войска остановились на гористых гребнях перед хорошо организованной обороной противника. Завлеченные противником наверх, чехословацкие пехотные части оказались в тяжелом положении: здесь не было обычных лесных дорог для подтягивания артиллерии ближе к пехоте, для доставки продовольствия и боеприпасов; не было даже лесных тропок для эвакуации раненых. Чтобы перенести носилки с одним раненым на медпункт, приходилось посылать восемь бойцов. Ко всему этому испортилась погода. В горах намело снегу местами до трех метров. Предстояло проложить дороги в снегу, поднять орудия и минометы в горы для стрельбы прямой наводкой, иначе овладеть вражескими позициями было нельзя. Упорные бои не утихали. Иногда противник засылал в тыл наших частей группы солдат, которые незаметно просачивались на наши коммуникации через неохраняемые промежутки, исподтишка нападали и наносили нам чувствительные потери.

В результате огромных усилий солдат и местного населения к 17 апреля в горы было поднято уже пять батарей противотанковой артиллерии и большинство минометов. Как и под Липтовски-Микулашем, здесь хорошо проявили себя воловьи упряжки: шесть-восемь пар волов тянули 76-мм пушку или один миномет. На первых трех километрах приходилось преодолевать перепад высот более 700 метров с уклоном до 30 градусов. Основные бои развернулись только после того, как пехота получила эффективную поддержку со стороны артиллерии, поставленной на прямую наводку. С 17 по 26 апреля бои шли за горы Полом и Грунь (к этому времени гора Минчол была уже взята нашими частями). Атаки чехословацкой пехоты противник каждый раз отбивал. 19 апреля вплоть до сумерек противник предпринял семь атак, причем значительными силами и при поддержке необычно мощного артиллерийского огня. Наконец 22 апреля подразделениям 4-й бригады удалось окончательно овладеть вершиной Полома. За эту ключевую позицию борьба шла двадцать дней. Три дня спустя, 25 апреля, после продолжавшейся весь день схватки, была взята и укрепленная гора Грунь.