* * *

Этот бой оставил у меня тяжелые воспоминания. Ясным морозным днем пехота развернулась в цепь возле деревни Широкой, по обе стороны шоссе Прешов - Левоча, и по заснеженному голому полю пошла в лобовую атаку на могучий хребет Браниско. Сил у немцев было немного, но они располагали достаточным количеством автоматического оружия, при помощи которого удачно перекрывали все подступы к горному массиву. Не молчала и их артиллерия.

С НП, расположенных на господствующих высотах, противник корректировал меткий огонь по нашей пехоте. Ему хорошо было видно, как навстречу лесам и кручам, будто на полигоне, двигались маленькие фигурки пехотинцев. Вот они залегли, поднялись и снова упали на открытой белой равнине. Этот ритм движения сначала замедлился, а потом и вовсе прекратился. Белое поле густо покрылось черными точками. Вражеский огонь прижал пехоту к земле.

Мы с генералом Свободой наблюдали за боем с фланга и прилагали все усилия, чтобы оказать пехоте эффективную поддержку и побыстрее подавить вражеские цели. Артиллеристы открыли быстрый шквальный огонь, какой только были способны выдержать наши орудия. Однако наш артиллерийский вал не смог прикрыть пехотинцев.

Казалось, гром канонады не действует на противника. Все батальоны вскоре же после начала атаки были остановлены сосредоточенным артиллерийским, минометным и пулеметным огнем на рубеже двухсот - трехсот метров от опушки леса. Только артиллеристам на НП известно, как тяжело видеть собственную неудачу, когда приходится в бессильной ярости наблюдать за своим малоэффективным огнем. Чтобы подавить противника, надо знать его расположение. Выявить цели можно только при помощи разведки. Все это требует немалого времени (и время это потом обязательно окупится!). В бою за Браниско у артиллеристов, не осталось времени для подготовки к ведению огня, главным было быстрое продвижение вперед. До сих пор у меня не выходит из головы атака на Браниско 23 января 1945 года...

Немцы оставили эти сильные позиции лишь после того, как 1-я бригада обошла их северный фланг, а 3-я бригада смелым охватывающим маневром и быстрыми решительными действиями вновь развернула операцию по преследованию противника в масштабе всей армии. Этому способствовали также успехи советских войск, которые, наступая вдоль долины реки Горнад, освободили Кромпахи и продвинулись дальше на запад. Все это вынудило немцев отступить со своих позиций на Браниско.

Части 1-го чехословацкого армейского корпуса совместно с советскими войсками приступили к преследованию отступающего противника в направлении на Спишске-Подградье. Подразделения 3-й бригады заняли этот населенный пункт к вечеру и, несмотря на усталость, вместе с другими частями корпуса продолжали движение к городу Левоча. По единственной дороге из Спишске-Подградье медленно, с частыми остановками двигалась огромная лавина людей, боевой техники и транспорта частей 1-й гвардейской армии, 18-й армии и 1-го чехословацкого армейского корпуса. Попытки командиров как-то расчленить эту скученную, маломаневренную массу и ускорить продвижение колонны закончились безрезультатно. Только из-за отсутствия у противника авиации все обошлось благополучно.

На Левочу и Кежмарок!

Командир 1-го чехословацкого армейского корпуса меч7 тал первым войти в старинный город Левочу. Наступать на город было приказано подразделениям 3-й бригады, а подразделения 1-й бригады должны были обойти Левочу с севера и северо-запада. 24-я советская стрелковая дивизия наступала на город с юга. Однако и 26 января намеченный план выполнить не удалось ввиду упорного сопротивления противника.

На следующий день возобновлять наступление уже не пришлось, так как разведчики 3-й бригады доложили об отступлении противника из района Левочи. После полудня первым из чехословацких подразделений в город вошел 5-й батальон. У городской крепостной стены стоял генерал Свобода. Измученные бойцы изо всех сил старались как следует пройти перед своим командиром. Генерал долго смотрел им вслед, а потом молча вошел через ворота в город. Лицо его было печальным.

* * *

Вот и Левоча. Мне казалось, что в этом суровом мире я уже не способен восхищаться прелестями старины. Так мне думалось, но это была неправда. Увидев в центре площади построенную в стиле ренессанса ратушу с ранне-готической башней последней трети XV века и изумительными аркадами на портике, я пришел в неописуемый восторг. Не переставая удивляться каменной архитектуре Левочи, я обошел ратушу и остановился перед южным фронтоном, украшенным аллегорическими образами пяти добродетелей. "Какую мне избрать себе? - подумал я. - Видимо, третью..." Она гласила: "Быть терпеливым, неизменно мужественным, уверенным в своих силах и великодушным в помыслах". Да, это, конечно, великая добродетель для солдата. И пятую добродетель не следовало отбрасывать: "Терпение - это сила, помогающая перенести боль и усталость". Мне показалось, что эта добродетель значительнее всех остальных, но, взглянув дальше, я прочитал: "Трезво и внимательно испытывать всякое начинание". "Вот где истина!" - решил я и уже хотел уйти, но невольно прочитал четвертую надпись: "Справедливость - это добродетель, которая воздает каждому то, что ему принадлежит". Теперь мне все стало ясно до конца, и я отдал предпочтение этой добродетели.

С согласия командира корпуса я следовал дальше с 1-й бригадой. После освобождения Левочи подразделениями. 3-й бригады намеченная на утро 27 января атака 1-й бригады была отменена, поскольку она потеряла смысл. Уставшие воины этой бригады двинулись на Кежмарок. Подразделения 3-й бригады направились от Левочи к Высоким Татрам, чтобы очистить их от врага. Около полуночи подразделения 1-й бригады вступили в безлюдный город Кежмарок, преодолев 20 километров по гористой заснеженной дороге. Для пехотинцев этот путь оказался чрезвычайно тяжелым, так как им пришлось непрерывно отбивать наскоки арьергардов врага.

Продвижение по пустынному спишскому краю, откуда местные жители немцы - убежали на запад, напоминало поход по мертвой пустыне. И в этом пустом городе среди ночи раздался торжественный звон колоколов, возвещая о приходе воинов-освободителей.

Кежмарок - цитадель немецкого населения в спишском крае - олицетворял собой эту нацию. Основательность и высокомерие жителей города исходили даже от покинутых ими каменных построек. Как жили, чувствовали эти люди, так и строились.

При приближении к городу мы услышали жалобное мычание скотины. Каждое животное мычало на свой лад, жалуясь на голод и жажду. Четвероногие мученики гремели цепями и испуганно высматривали людей.

В богатом когда-то городе не оказалось ни одной живой души, за исключением нескольких словаков. При приближении фронта немцев охватила паника. Они чересчур долго медлили, легкомысленно уповая на окончательную победу. В домах все осталось на своих местах. Невымытая посуда и недопитый чай говорили о той спешке, в какой проходила эвакуация города. Тикали часы, хотя время показывать было некому: время их хозяев кончилось. Кругом царила какая-то особенная мертвая тишина, образовался некий вакуум жизни, от которого становилось жутко.

Мне определили дом, где можно разместиться. Придя через некоторое время туда, я обнаружил там гостя. На большом стуле, скрестив ноги, сидел невысокий мужчина и курил трубку с длинным чубуком, достававшим до стола. Дым, казалось, вылезал у него отовсюду. Гость заинтересовал меня. Это был пожилой человек со скуластым, желтым, будто пергаментным лицом. Особенно меня привлекали его глаза - раскосые, с испытующим немигающим взглядом. В ту минуту они были настолько заняты чем-то посторонним, что меня просто не замечали.

- Ты откуда? - начал я. В ответ - ни звука. "Наверное, не слышал", подумал я и повторил вопрос: - Откуда ты? - И опять он будто не слышал, будто застыл и превратился в фарфорового Будду: сидит, покуривает и ни на что не реагирует. Терпение мое лопнуло, и, чертыхнувшись, я покинул дом. Человек остался наедине со своей трубкой.