Мы расселись (я устроилась как можно дальше от Ксении). Проигнорировав винные бокалы, все сразу схватились за рюмки (видимо, не одна я чувствовала себя не в своей тарелке). Заплескала прозрачная жидкость, внушая мне надежду, что вечер в итоге может оказаться не таким уж плохим.

– Я не пью, я не пью, – засуетился Федя.

– Одну каплю, за встречу.

– Нет-нет-нет!

Зазвякали рюмки. Кто-то приложился от души, и на скатерть брызнуло стекло. После первой все заулыбались, после второй, последовавшей незамедлительно, порозовели и внезапно сделались общительными. Все, кроме меня. Поперхнувшись, я стала ярко-багровой, а затем вдруг стол резко поднялся, и я не сразу поняла, что это моя голова качнулась вперед. Я услышала, как Леночка звенящим голоском рассказывает про салон, где она работает и где познакомилась со своим Антошей:

– Он был моим лучшим клиентом и стал моим лучшим мужем… В смысле, после этих… козлов.

Она продолжала и продолжала, сопровождая каждое слово активной жестикуляцией. Особенно старалась ее правая рука, на безымянном пальце которой поблескивало колечко с камушком. Слова становились все менее разборчивыми, и вдруг все слилось в одну звенящую трель. Вокруг моей головы возник ореол. Он был мягкий и пушистый, как кроличья шапка.

– Сонь, а ты как? – меня подпихнули в бок.

– Я? Что? – я с трудом подняла голову. Опять эти пристальные взгляды.

– Работаешь кем?

Сказать правду или соврать? Врать не хорошо, но… Мысли почему-то вязли, как мухи в меду. И как я умудрилась так ужраться с двух рюмок?

– Ириной, – ляпнула я.

– Что?

– То есть, я хотела сказать, с Ириной, – я нервно сцепила под столом пальцы, – Это моя помощница. Я выбрала помощницей блондинку модельной внешности, потому что у меня нет комплексов. Это очень важно, чтобы все знали, что у меня нет комплексов.

Кажется, это было не очень хорошо. Зачем вообще так много слов?

– Ты одна, замужем или с кем-то встречаешься?

С такими вопросами уже не до честности.

– Конечно, встречаюсь, – я попыталась сфокусировать взгляд, решив, что это придаст мне искренний вид. Над столом полз туман. Клубился, как смог, – Я слишком молода для замужества.

– И как его зовут?

Вот уж не думала, что их любопытство зайдет так далеко. «Роланд. Джейсон. Ранульф. Даллас. Натаниэль. Да что такое, хоть бы одно нормальное имя припомнить!».

– Эрик.

– Он что, иностранец?

– Да, – я перевела взгляд на блюдо с фруктами.

– Моя жена тоже иностранка, француженка, – решил поделиться Женька, – Вот она.

Он достал из нагрудного кармана фотографию, на которой красовалась светловолосая женщина, похожая на Хайди Клум.

– Красивая, – похвалили одноклассники, но не успела я облегченно вздохнуть, допрос продолжился, – Откуда твой Эрик?

– Из Кардинии, – брякнула я.

– Это еще где?

Там же, где Кистран, Средиземье и Страна Чудес. Еще никогда Штирлиц не был так близок к провалу. Я небрежно дернула плечом.

– Все знают, где находится Кардиния.

– А где он работает?

Вот привязались… «Он пират. Он лэрд шотландского замка. Он шериф. Он работает герцогом, то есть, он герцог и вообще не работает. Аа-ха-ха, я читаю слишком много любовных романов!».

– Он наемник, – этот вариант казался мне приемлемым до той секунды, как я произнесла его вслух.

– То есть?

– Он… эээ… адвокат, но не просто адвокат. В смысле, он идет только если хорошо попросят. Всякие крутые шишки. Березовский там, или Абрамович, – обе фамилии были постоянно на слуху, но я едва знала, кто это.

– Такой способ заработка не назвать высокоморальным, – заметила Кораблева.

– Вопрос морали, связанный с профессиональной деятельностью, достаточно сложен, – вступилась я, обиженная за своего несуществующего парня, – Крестоносцы убивали людей. Ниндзя убивали людей. Но… – тут я поняла, что понятия не имею, что хочу сказать. И можно ли считать ниндзя профессией? – Но, что бы ни делал адвокат, как минимум, у него есть адвокат. То есть, он сам адвокат. То есть, он сможет защищать себя в суде, даже если у него не будет адвоката. То есть… да-а, – мне захотелось сползти под стол и лежать там, пока все не напьются до полного отшиба памяти, после чего можно будет притвориться, что я ничего и не говорила.

Отказавшись от следующей рюмки, я налегла на салат в надежде, что мое сознание прояснится. Мне приходилось прикладывать массу усилий, чтобы меня не клонило из стороны в сторону. В то же время меня мучило опасение, что на самом деле меня не шатает, но я шатаюсь, когда пытаюсь изобразить, что сижу смирно. Подперев тяжелую голову ладонями, я терзалась самыми нелепыми теориями, начиная с того, что Ксения меня злодейски отравила, и заканчивая тем, что в моей голове лопнула аневризма, и сейчас кровь затапливает мой мозг, как вода трюмы Титаника. Может, проблема в водке? Но ее пили все, кроме Феди, и они в норме (если считать алкогольную интоксикацию нормой). Это даже страшно…

Женя начал рассказывать давнюю историю, как они с Федей глушили за школой бытовой растворитель, а потом их нашла директор – в отрубе, залитых блевотиной. Федя постоянно перебивал его: «Но теперь я не пью! Ни капли! Даже одеколоном не пользуюсь!». Ксения громко, неестественно смеялась. «А мой Антоша никогда не пьет», – вставила Леночка. «Да он ВЕРБЛЮД!», – грохнул Женя и все почему-то заржали.

Мне здесь не место. Зачем я только приехала? Я встала из-за стола. Меня покачивало, но я попадала в такт музыки, как будто пританцовывала. Женя успел сменить тему: «А еще у меня есть еж! Вот такой! Прямо так и живет! Ходит везде!». Внезапно передо мной возникла Ксения, глаза которой сияли, как у призрака, охваченного жаждой мести. В одной руке она держала тарелку с мясом, а в другой – пластиковую бутылку с кетчупом. Ксения направила бутылку на меня и надавила.

– Прости, я случайно, – ядовитым голосом произнесла она за секунду до того, как густая красная струя ударила мне в грудь. Кетчуп потек вниз, и я накрыла пятно ладонями, как пулевую рану.

– Женя, – всхлипнула я, – Где здесь ванная?

– В конце коридора, – совсем уже пьяный, с красным, добрым лицом, Женя приобрел сходство с безбородым Дедом Морозом, – Или еще где-нибудь. Их тут много. Этот дом тебе не хухры-мухры.

За дверью в конце коридора кто-то шумно блевал. По брошенной на пол сумке я узнала Яну.

– Яна? Ты в порядке? – я постучалась, но она была очень занята и не ответила.

Юркнув за одну из дверей, я оказалась в спальне, но здесь имелась смежная ванная. Стянув с себя платье, я начала замывать пятно, а сверху на платье падали мои горькие слезы. Опять все пошло не так! Что бы я ни делала, все оборачивается чередой неприятностей! Запрись в комнате и не выходи вообще, и то либо потолок обвалится, либо пол рухнет!

– Что, уже расклеилась?

От неожиданности я высоко подпрыгнула. Обернувшись, я увидела златокожую Тайру Бэнкс, изящно расположившуюся на краю ванны. На ней было красивое зеленое платье, фактурой напоминающее чешую и прилегающее к телу столь же плотно. Тайра хмурила бровки, накручивая на палец прядь волос.

– Ты ничего не добьешься, если будешь сдаваться и бежать после первой же неудачи.

– Она сделала это нарочно! – воскликнула я.

– Наоми Кемпбелл мне еще и не такие козни устраивала. Она цветная, я цветная, мы просто не могли поделить титул Черной Королевы. Подобные нападки означают, что человек видит в тебе конкурента. Разве это не причина начать уважать себя немного больше? – последние слова Тайра произнесла, уже растворяясь в воздухе.

Тайре удалось меня немного взбодрить, хотя сам факт того, что она внезапно материализовалась из воздуха немного настораживал. В комнате я повесила платье на батарею, чтобы оно хоть немного подсохло, пока я занимаюсь сорочкой, на которой, к счастью, пятен было немного.

Когда я вернулась в комнату, платье на батарее отсутствовало. Уловив боковым зрением какое-то движение, я повернула голову и увидела, как оно вползает под кровать. Само. Наверное, я бы убежала с дикими воплями, но меня парализовал страх, и я застыла, обливаясь холодным потом и чувствуя, как на голове шевелятся волосы. Не хватало мне обычных проблем, теперь еще и сверхъестественные! «Да быть такого не может», – попыталась утешить себя я. Компания собралась самая дурацкая, может, кто-то решил подшутить. Но ножки кровати были такие короткие, что человек бы туда не пролез при всем своем желании, даже ребенок. То есть, мы возвращались к тому, что это не человек. Я села на пол и крепко задумалась.