Вводя все новые и новые элементы для изучения вопросов читательства и книги, Рубакин анализирует и учитывает все факторы, участвующие в книжном деле в целом. Тем самым он крайне усложняет проблему изучения, так как число этих факторов чрезвычайно велико и, кроме них самих, надо учитывать их взаимодействие, взаимовлияние. В результате мы погружаемся в такую бездну психологического анализа, что за деталями начинаем не видеть самого главного, основного. Таким образом, даже согласившись с правильностью классификации и изучения всех элементов книжного дела, приходится признать, что его изучение необычайно сложно и вряд ли может иметь массовый характер.
После рассмотрения социально-психологических основ библиопсихологии Рубакин обосновывает ее биологические корни. Он это делает, исходя из павловской теории естественных (безусловных) и условных рефлексов. Любопытно, что Рубакин подошел к биологическому обоснованию своей теории, еще не будучи достаточно знаком с учением Павлова, и тем не менее он подошел очень близко к нему, а впоследствии, когда у него завязалась переписка с И.П.Павловым по этому поводу, он увидел, что его точка зрения в этом вопросе полностью совпадает с точкой зрения Павлова. Биологическое обоснование изучения читателя и книги нам представляется как наиболее сильная сторона теории библиопсихологии, именно та, которая нуждается в более полной дальнейшей разработке.
Как известно, рефлекс – это реакция организма на то или другое внешнее или внутреннее раздражение. Абсолютные рефлексы – это врожденные естественные реакции: человек отдергивает руку или ногу, когда ему причиняют боль, закрывает глаза, когда ему в лицо ударяет яркий свет, ребенок начинает сосать грудь, когда его к ней прикладывают, и т.д.
Условные рефлексы – это реакции организма, создавшиеся в результате привычки, повторения действия одних и тех же раздражителей. Водитель автомобиля в силу условного, выработанного у него повторения рефлекса останавливается, когда в светофоре зажигается красный свет. Мы в нашей жизни сплошь в силу воспитания, обучения и т.д. проявляем наши условные рефлексы, без создания которых наша жизнь была бы невозможной. Рубакин пишет: «Рефлексы суть элементы постоянного приспособления или уравновешения, – закономерные, машинообразные реакции организма, обусловленные организацией данной нервной системы».
«Совокупность рефлексов, – писал И.П.Павлов, – составляет основной фонд нервной деятельности как человека, так и животных». Рубакин дополняет эту мысль, говоря: «На рефлексе же основаны творческие силы организма».
Основываясь на строго научном понятии рефлекторности слова – устного, или печатного, или письменного, Рубакин правильно подходит к изучению воздействия книги на читателя. Насколько мы знаем, до него никто не подходил к изучению книги и читателя с точки зрения научной физиологической теории рефлексов, основанной на учении И.П.Павлова.
В книжном деле первую роль играют так называемые условные рефлексы, то есть рефлексы, выработанные в результате опыта жизни, путем повторения одних и тех же действий, привычек. «Чтение, слушание, понимание, мышление, обучение, образование – все это различные формы условных рефлексов и суперрефлексов». «Человеческую речь нельзя не рассматривать как чрезвычайно сложную систему высших условных рефлексов». Но, будучи само рефлексом, всякое слово вместе с тем постоянно является источником рефлексов. Всякое слово, которое мы слышим или читаем, может стать по отношению к слушателю или читателю некоторой формой воздействия, идущего извне».
«Слово, – говорит Павлов, – благодаря всей предшествующей жизни человека связано со всеми внешними и внутренними раздражениями, приходящими в большие полушария головного мозга, все их сигнализирует, все их заменяет и потому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражения».
«Поэтому, – делает вывод Рубакин, – можно утилизировать слово как реактив[34] на человека. Двигательные реакции, им вызванные, могут быть трех главных типов: или реакции притягивания, или отталкивания, или безразличные, заторможенные.
Павлов назвал человеческую речь второй сигнальной системой в отличие от первой, которая имеется и у животных и в которой раздражение идет непосредственно от внешних ощущений. Поэтому слово для человека – раздражитель, вызывающий у него определенные реакции, связанные со значением этого слова. Но одно и то же слово может вызывать у человека различные и даже противоположные реакции».
Слово действует на человека в зависимости от социальной среды, к которой он принадлежит, в зависимости от того, с чем это слово связано в его прошлом, в зависимости от психического склада данного человека.
Мы уже говорили, что, подчеркнув значение социальной среды, Рубакин выделяет среди людей различные психические типы.
И.П.Павлов классифицировал людей по типам их высшей нервной деятельности. Это была классификация физиологическая, довольно точная, но все-таки чаще всего трудно применяемая в повседневной практике, как это признавал и сам Павлов. Но и в таком виде эту классификацию можно было бы положить в основу классификации типов читателей, предложенной Рубакиным. Недаром он так был увлечен теорией Павлова, как только с нею познакомился, хотя еще до этого разработал свою теорию психических типов, основанную на психологии. Теория Павлова его восхитила, потому что под науку менее точную – психологию – она подводила серьезную физиологическую основу.
Рубакин показал тесную связь между ролью условных рефлексов и чтением, вернее, их роль в чтении. Понятие слова как «раздражителя», формулированное еще А.Потебней, Рубакин привел в соответствие со строго научным понятием условного рефлекса.
Теория Рубакина возбудила большой интерес и у И.П.Павлова, крупнейшего физиолога нашей эпохи. Еще до выхода в Москве книги «Психология читателя и книги» (1929 г.) Рубакин во время работы над нею вошел в переписку с И.П.Павловым. В письме к Павлову от 12 февраля 1926 года он писал: «Многоуважаемый и дорогой Иван Петрович... в очень немногих строках Вы дали мне и другим работникам нашей секции очень много. Спасибо и спасибо. Хотя я Вам и послал мою книгу (на французском), но, кажется, забыл предупредить, что она написана вовсе не для ученых, а главным образом для библиотекарей, и не столько для того, чтобы решать вопросы, сколько для того, чтобы поставить их и показать ту связь, которая неизменно существует между теорией литературы и литературной критикой, с одной стороны, и между естественнонаучной постановкой исследования тех же явлений. Громадное значение теории условных рефлексов для теории книги и литературы показано в моем труде „Основы и задачи“, который... еще не печатается из-за некоторых идейных разногласий».
11 мая того же года, благодаря Павлова за ответ и присланные им книги, Рубакин пишет: «...книга Ваша притянула к себе всех нас, работников секции, словно какой магнит. Даже только посмотрев ее страстно, не могу не видеть, какую опору она дает нашей библиопсихологии, и особенно отделу о мнеме и влиянии книги».
Насколько Павлова заинтересовали теории Рубакина о действии слова и книги, можно судить по его письму к Рубакину от 15 августа 1925 года, выдержки из которого мы приводим: «Чрезвычайно обрадован, что наши лабораторные труды оказались полезными для такого великого культурного дела, как взаимодействие книги и читателя. Ваши программные сообщения прочел тогда же, а теперь принялся за чтение книги. Конечно, важнейшим пунктом в библиопсихологической работе является классифицирование и констатирование психических явлений... А это представляется мне в высшей степени трудным и сложным делом. Основные линии нервной деятельности (высшей) более или менее ясны, но детали подавляют. Отдельные нервные типы часто содержат такие противоречивые черты, что не знаешь, что считать главным и что второстепенным и производным и как представить себе общий механизм типа. Но все должно преодолеть и наше и Ваше исследовательское усердие, или по крайней мере будем надеяться на это».
