А под книгой Рубакин подразумевал «всякое произведение слова, будь это слово печатное, рукописное или устное». Но между этими тремя формами книги существует теснейшая связь. Отсюда вытекает необходимость различать творчество авторское и творчество читательское, творчество оратора и творчество слушающего его. Одни здесь передают, другие получают. Кто передает и кто получает, какая разница между «передающим» и «получающим»?
Рубакин еще в 1901 году в книге рассказов «Искорки» указывает, что «и индивидуальные особенности личности, и мельчайшие условия обстановки, душевное настроение, испытываемое в такой-то момент, все это влияет на то, какая книга подействует на такого-то читателя.
Но что какая-либо книга из десятков и, может быть, сотен имеющих случай проходить через его руки, на него подействует непременно, раз исторические условия, переживаемые народом, такие, а не иные, раз народное сознание работает и не может не работать над такими-то вопросами, это уже несомненно. Изучать читателя из народа – это значит изучать пути мышления народного в его наиболее культурных представителях, изучать, как народ додумывается до своего, читая чужое и размышляя над чужим».
Следовательно, Рубакин уже тогда рассматривал не какие-то только индивидуальные реакции читателя на книгу, но и реакции, обусловленные историческим моментом, социальными причинами, и это ставил в основу исследования читателя. Он как бы брал читателя в условиях его исторической обстановки и изучал его в связи с нею.
Он и дальше подчеркивает, что «такие явления, как литература, книга, писатель, читатель и все книжное дело, суть явления социальные, равно как и человеческий язык. Создавание, циркуляция, утилизация библиопсихологических ценностей – явления социальные. Нет и не может быть в области книжного дела ни одного психического явления, которое не было бы обусловлено социальным фактором. Как чтение, так и влияние книги предполагают для своего существования социальную среду, обусловливающую как их происхождение, так и их развитие и результаты... Подобно этому индивидуализация чтения и обучения предполагает существование социальной среды, в которой происходят эти явления и которые постоянно и неизбежно влияют на самую индивидуализацию, ее ход и даже суть».
До Рубакина никто, по существу, не подходил научно к вопросу об изучении книги, ее влияния на читателя, его восприятия книги. А между тем это важнейший вопрос современности, когда книга стала играть такую огромную роль в жизни народа и в жизни личности и когда использование огромных книжных богатств, имеющихся в нашей стране, возможно только при точном изучении их, при точном изучении возможностей и особенностей читателей.
Теория чтения – одна из основных частей библиопсихологии. Она основана на изучении психологии читателя, книги и психологии влияния книги на читателя.
Для изучения психологии читателя Рубакин рассматривает различные психические типы читателей. У читателя мышление может быть конкретным или абстрактным, синтетическим или аналитическим, индуктивным или дедуктивным и т.д.
Но книги тоже написаны авторами, у которых психический тип является конкретным или абстрактным, синтетическим или аналитическим и т.д., как и у любого читателя, то есть как у любого человека. Психический тип автора отражается и в типе написанной им книги, и в изложении им предмета.
Какое же практическое значение для процесса чтения и процесса усвоения прочитанного имеет такая классификация читателей, авторов и книг по их психическому типу? Она имеет очень большое значение, и вот почему.
Для того чтобы содержание книги лучше дошло до понимания и усвоения читателя, надо, чтобы психический тип книги, то есть и ее автора, соответствовал психическому типу читателя. Это значит, что если читатель имеет психический тип конкретного склада, то он легче всего и быстрее всего усвоит и поймет книгу, написанную автором такого же психического типа. Это не значит, что он не усвоит и книгу, написанную автором другого психического типа. Но на это у него уйдет больше времени и усилий, чем если бы он читал и изучал книгу, психический тип которой соответствует его типу.
Такое соответствие между психическим типом читателя и книг дает огромную экономию для понимания и усвоения читателем содержания книги.
Но, зная книгу, ее тип, можно через нее определить и психический тип ее читателя. «Одна и та же книга действует на разных субъектов по-разному в зависимости от свойств их психического типа. Каждый отзыв каждого читателя о книге, фразе, слове уже представляет его реакцию на них. Его характеризует даже отсутствие реакций, слабость или сила их, длительность или быстрота, с какой он реагирует на библиопсихологического раздражителя, медленность наступления реакций, продолжительность их существования, их интенсивность и т.д.».
В свою очередь, читатель, зная свой тип, получает возможность при выборе книги для чтения делать поправку на самого себя. «Например, – пишет Рубакин, – если я не способен к мышлению образами, то я не судья ни стихов, ни художественной стороны беллетристических, да и других произведений: я на образность речи реагирую очень слабо... Или, напротив, если я не способен мыслить отвлеченными понятиями и абстрактными рассуждениями, а мыслю образами, я не могу быть судьей, например, сочинений Д.С.Милля: они меня не захватят, потому что покажутся чересчур бледными». С другой стороны, «зная качества книги и наблюдая реакции данного читателя на эту книгу, мы по этим реакциям получаем возможность судить о свойствах того читателя, который на такой раздражитель так реагирует».
Следовательно, необходимо изучение психических типов читателей и психических типов книг и авторов их, для того чтобы рекомендовать читателям те книги, которые они вследствие своего собственного психического типа могут легче и быстрее усвоить.
Рубакиным и была создана классификация типов читателей и типов книг. Все понимают, насколько трудно было провести такого рода классификацию и насколько надо было знать те книги, которые можно было рекомендовать читателям данного типа. Рубакин проделал колоссальную работу по классификации типов книг, и на основании этой классификации он, определив, с другой стороны, тип читателя, рекомендовал ему книги, соответствующие его психическому типу.
Переписка Рубакина с читателями, его непосредственный контакт с ними в библиотеках показали ему, что правильная рекомендация книг читателям повышает спрос на книги с их стороны. Так, в 1929 году в библиотеке Народного дома в Лозанне, где Рубакин организовал библиопсихологическое изучение читателя, в результате этого изучения и соответственного подбора книг для читателя выдача научных и научно-популярных книг возросла почти в 50 раз.
Рубакин составил анкеты для читателей, чтобы выяснить их психический тип. В опросном листке анкеты содержалось 37 вопросов, кратко сформулированных. Но тут же Рубакин замечает, что «ответы на прямо поставленные вопросы не показательны». Особенно показательно то, что записывается в опросном листке рефлективно, несознательно, необдуманно. Поэтому составитель опросного листка должен быть очень тонким, вдумчивым человеком, превосходно знакомым с социальными и психологическими условиями того места и времени, к каким относится анкета.
Во всех своих предыдущих рассуждениях Рубакин принимал как раздражитель на читателя всю книгу в целом. Но книга действует как раздражитель «лишь потому, что действуют отдельные фразы ее, совокупность которых она представляет...», а в каждой фразе каждое отдельное слово тоже выступает в роли раздражителя. Значит, книга – это коллектив целой массы более мелких раздражителей. Исследование такого действия книги должно быть поэтому сведено к исследованию фраз и слов.
К тому же, прежде чем начинать эти исследования, говорил Рубакин, надо «исследовать самого исследователя». Его суждения обо всех элементах книжного дела и прежде всего о книге будут зависеть от его социального типа – классового, национального, профессионального. Затем они зависят от его психического типа – он может быть аналитик или синтетик, теоретик или практик, конкретного или абстрактного типа и т.д. То есть к нему надо подойти с теми же критериями, с какими мы будем подходить к изучению читателя и типа книги. То есть в начале каждого такого исследования должна быть сделана поправка на самого исследователя. Это, по мнению Рубакина, дает максимум объективности исследования.
