Охотничий привал в тени лесов Миссисипи, в месте, где деревья не тронуты топором лесоруба. Привал на арканзасском берегу великой реки, недалеко от города Хелена, в направлении Литл Рок, столицы штата.

Сцена представляет собой небольшую поляну, окруженную высокими тополями; на одном из них бросающееся в глаза выжженное пятно указывает тропу. Это тропа, ведущая от Хелены в поселок на развилке Белой реки и в направлении складов.

Действие происходит четверть века назад, когда эта местность была занята пестрым населением, состоявшим из самых злобных и разнузданных типов, каких только можно встретить в глуши на всем протяжении фронтира. Самое подходящее место для разорившихся наследников, юристов и спекулянтов землей, работорговцев и мошенников, охотников, живущих за счет дичи, и «спортсменов», спорт которых – карты, а добыча – беспутные владельцы хлопковых плантаций, бросившие свои дома на Миссисипи и в Теннеси и устремившиеся в плодородные долины рек святого Франциска, Белой и Арканзаса.

Достаточно одного взгляда на тех, кто устроился на привал, чтобы понять, что они не принадлежат к перечисленным выше группам. Их шестеро, все юноши, самому старшему еще нет двадцати, а младшему меньше шестнадцати. И хотя тот же взгляд покажет, что они всего лишь охотники любители, добыча свидетельствует, что они обладают не только мастерством, но и храбростью. На траве лежит туша большого медведя, шкура зверя свисает с дерева, а несколько кусков, срезанных с жирной задней лапы и насаженных на прутья, приятно шипят на лагерном костре, распространяя далеко по лесу аппетитный запах.

В траве разлеглась дюжина больших охотничьих собак; некоторые ранены в недавней схватке; к деревьям привязаны шесть оседланных лошадей.

Молодые охотники в отличном настроении. Они неплохо потрудились днем; и так как большинству еще далеко до дома, решили остановиться, отдохнуть и дать возможность передохнуть собакам и лошадям.

Охота дала им мясо, которое все любят; у большинства с собой в седельных сумках кукурузные лепешки, а у некоторых – и фляжки с кукурузным виски. И они не были бы молодыми арканзасцами, если бы у каждого не нашелся запас табака. Снабженные всем необходимым для привала в лесу, они разбили его в радостном настроении.

Взглянув на молодых людей с социальной точки зрения, можно заметить, что они не равны по статусу. Разница в одежде и снаряжении говорит о различном общественном положении, даже в этой глуши, и эта разница очень заметна у шести молодых людей, сидящих вокруг костра. Тот, кто кажется самым старшим и имя которого – Брендон, сын плантатора, обладающего немалым весом в округе. И богатством также, на что указывает одежда из дорогого сукна, дорогая шляпа-панама и сверкающая на груди булавка с бриллиантом. Однако не это придает его речи властность и авторитет среди товарищей-охотников, а скорее возраст, возможно, в соединении с превосходящей силой, а также, несомненно, буйный характер, который все время проявляется в словах и делах. Брендону принадлежит большинство собак и красивая гнедая лошадь, которая гордо бьет копытом недалеко от костра.

Следующий за мастером Брендоном по социальному положению – юноша на два года его моложе, по имени Рендол. Он сын юриста, недавно избранного судьей округа – пост, который нельзя назвать синекурой, если, конечно, ревностно исполнять обязанности.

Вслед за Рендолом нужно назвать молодого Спенсера, многообещающего отпрыска священника епископальной церкви, чей приход расположен в одном из поселков на берегу реки, в нескольких милях от описываемого нами привала.

Еще ниже располагаются Нед Слотер, сын хозяина гостиницы в Хелене, и Джеф Граббс, наследник Джефа Граббса старшего, главного торговца галантерейными товарами в том же городе.

В самом низу шкалы можно поместить Билла Бака, чей отец, наполовину конеторговец, наполовину плантатор, владеет участком неплодородной земли недалеко от складов; никто и не думает оспаривать его права на эту землю.

Несмотря на явные социальные различия, у костра они никак не сказываются. На охотничьем привале, особенно в юго-западных штатах, тем более в Арканзасе, превосходство определяется не нарядной одеждой и не родословной. Потомок «белого бедняка» так же горд своим положением, как и наследник богатого плантатора; за костром, о котором идет речь, Билл Бак говорит так же громко, ест лучшие куски мяса и пьет столько же виски, как и Альф Брендон, владелец собак и прекрасной гнедой лошади.

Можно заметить разницу в курении: Билл держит в зубах трубку из кукурузного початка, а сын плантатора пыхтит дорогой сигарой, пришедшей через таможню из Гаваны.

С едой покончено, но возвращаться домой еще рано, а пускать собак по свежему медвежьему следу слишком поздно. Виски вдохновляет на развлечения, испытание силы и мастерства. Эти сыновья Арканзаса обязательно стали бы играть в карты; но, к их досаде, ни у кого не оказалось колоды. Сожалеют об этом Билл Бак, Альф Брендон и сын священника. Они слишком далеко от поселка, чтобы послать за картами. «Расшибалочка» кажется им недостаточно сложной игрой, другие игры совсем детские. Кончается все соревнованием в силе и скорости. Борьба, прыжки через веревку, прыжки в длину – во всем первенствует Альф Брендон, за ним – сын конеторговца. Их превосходство объясняется исключительно возрастом, потому что именно они старше всех в группе.

Обычные забавы прискучили, принялись искать чего-то нового. Крепкая горизонтальная ветка тополя подсказала новое развлечение. Ветка располагается почти в девяти футах от земли. Кто может подпрыгнуть, ухватиться за нее и висеть дольше всех?

Альф Брандон достал свои золотые часы с секундной стрелкой, и испытание началось.

Все шестеро сумели ухватиться за ветку и повиснуть. Все висели какое-то время; всех победил Билл Бак; Бредон испытывал заметное раздражение.

А кто сможет дольше всех провисеть на одной руке?

Испытание началось, победил сын плантатора.

– Ба! – воскликнул побежденный Бак. – А кто дольше всех провисит на шее? Кто-нибудь посмеет?

Взрыв смеха ответил на эту шутку молодого сквоттера.

Наступило такая глубокая тишина, что можно было услышать малейший звук в округе. Хотя молодые Нимроды[1] из глуши не профессиональные охотники, они привыкли держать уши настороже. Возобновить разговор им помешал шорох тростников – верхушки растений нависали над тропой. Со стороны Хелены слышались шаги. Мягкие и еле заметные, словно это ноги, обутые в мокасины, или женские. Тем не менее собравшиеся на поляне слышали их отчетливо. Все: охотники, собаки, лошади – насторожились и вслушивались.

Кто идет со стороны Хелены?

Не успел этот вопрос оформиться, как появился и ответ. На тропе показались двое: впереди юноша лет восемнадцати, за ним девушка на два года моложе.

Они не похожи на брата и сестру. Мать у них могла бы быть одна, но не отец. Если же у них один отец, то должны быть разными матери.

У обоих необычная внешность – даже поразительная. Юноша высок, изящен, элегантно сложен; черты лица его напоминают римлянина: тот же овал, те же выступающие нос и подбородок, орлиные глаза, которые в детстве смотрели на Теверон, или Тибр. Кожа тоже свидетельствует об итальянском происхождении, она слегка оливкового оттенка, чуть темнее на щеках; и все это увенчано густой шевелюрой, черной, как оперение канюка. Выделяясь фигурой и осанкой, юноша и одет не так, как остальные молодые охотники, которые смотрят на него с поляны. На ногах у него мокасины, ноги плотно обтянуты брюками из грубого зеленого сукна; миткалевая охотничья куртка на плечах, а на голове вместо шляпы «ток», или тюрбан, давно усвоенный полуцивилизованными жителями фронтира. Юноша снабжен пороховым рогом и сумкой с пулями, свисающими с руки; он вооружен длинноствольным ружьем, которое небрежно держит на плече.