В семействе Ли Цзин-шэня дочери три с ними жили,

И, одержимыми став, ночью с бесами сдружились.

Врач пробовал лечить их, но успеха не добился.

Один знакомый Чжао Дань сказал при посещенье,

Чтоб к ним его позвали, и он тут же к ним явился,

И приступил к работе, чтобы провести леченье.

Он поселился в доме их и принялся за дело,

Отец сказал, что дочери его не спят ночами.

Он часто слышал смех, как за окном только темнело,

Мужскую речь, их песни в вперемежку с их речами.

А днями спали все они, так, что не добудиться,

Худели, а отец семейства только огорчался,

Врач их, как мог, лечил, но ничего не смог добиться,

И вот тогда со мною Чжао Дань и повстречался.

В то время Чжо Дань был в этом месте капитаном,

Он был талантлив и умён, умел решать задачи,

Сказал, чтоб поселил меня тот в этом месте, странном,

И пожелал мне в излеченье дочерей удачи.

Я гостем Ли Цзин-шэня стал, где чудеса случались,

И наблюдал за дочерями, спал с их спальней рядом,

Где ближе к ночи они красились и наряжались,

Притом меняли каждый вечер все свои наряды.

А с наступленьем сумерек свет в комнатах гасили,

И слышно было как они смеются, с кем-то шутят,

Так постоянно ночи в доме с кем-то проводили,

Я понял, что у них нечисто, бесы воду мутят.

Пришёл момент, когда они и есть уж перестали,

Им приказали положить конец их всем нарядам,

Они же, умереть как им, задумываться стали:

Повеситься иль броситься в колодец, что за садом.

Не знал, что делать я, и осмотрел без них их спальни,

Все двери комнат на ночь очень крепко запирались,

И через двери попасть было сложно в почивальни,

На окнах были же решётки, и не открывались.

17

Но все эти решётки подпилил я днями тайно,

Так чтоб проникнуть через них я мог б к ним незаметно,

Они держались, но подпилы были неприметны,

И обнаружить можно было их только случайно.

Когда смеркалось, Ли Цзин-шэнь мне сделал сообщенье,

Что дочери, нарядные в их спальни удалились,

И в первой страже началось то с бесами общенье,

Они смеялись, с ними говорили, веселились.

Решётки сняв, поднялся к ним я, зеркало направил

На них, они, всё это видя, тут же завопили:

– «Убили всех мужей наших, но это против правил!

Что делали б вы, если б всех ваших родных убили?!»

Я ничего не видел и утра стал дожидаться,

Лишь утром я увидел трёх существ, в стене застрявших:

Крота, ласку-самца, и крысу, на полу лежавших,

Когда три дочери, очнувшись, стали пробуждаться.

С тех пор и началось трёх дочерей выздоровленье,

А я отправился на поиск истины познанья,

В районе гор Лушань я изучал в скитах ученья,

Которые меняли мудростью моё сознанье.

То в старых я лесах бродил, то отдыхал в чащобах,

То, лёжа на лугах, я чистым небом любовался,

То острогой бил рыбу, стоя у речных порогов.

Я познавал огромный мир и жизнью наслаждался.

И если тигры или леопарды появлялись.

То стоило мне вынуть зеркало, на них направить,

Они пугались, быстро в чаще леса укрывались,

Я мог любому злу перед собой преграду ставить.

В Лушане на горе жил в хижине Су Бинь Премудрый,

Учёный необъятных знаний и преображенья,

К нему вёл путь через расселены и скалы, трудный,

Но с ним в премудрости ни с кем быть не могло сравненья.

Он изучал законы изменений, превращений,

Всё, что быть может в будущем, угадывал всем верно.

Сказал он мне: «Всё в мире, что подвержено вещенью,

Всё, что живёт, и духом заполняется всемерно,

Находится недолго в человеческом владенье.

Сейчас всё – в хаосе, всё не перестаёт меняться,

И незамеченным в местах чужих нельзя остаться,

Хоть зеркало волшебное вам и несёт спасенье.

18

Но лучше вам отправиться на родину с ним срочно,

Я слышу, говорит оно тихонько мне об этом,

Здесь, на чужбине, ваше положение непрочно.

Чего искать? Что дома есть, вы не найдёте где-то.

Поверьте слову, вам идти уже на север надо

Так как давно вы от корней родимых оторвались,

Дороже родины у человека нет награды,

В каком почёте иль богатстве вы бы не купались».

Пошёл на север я, и сердце радостно забилось.

Когда достиг района Хуанхэ, мне сон приснился:

Во сне мне с грустью зеркало волшебное явилось,

Сказав: «Пока мы странствовали, мир наш изменился,

Ваш брат всегда был добр ко мне, питая уваженье,

Берёг меня, заботился, хочу с ним повидаться,

Но должен я покинуть мир людей и распрощаться,

Уйти и посвятить себя высокому служенью.

Прошу в Чанъань быстрей со мною возвратиться»!

Проснулся я затем от сердца сильного биенья,

С печалью просьбе зеркала был должен покориться,

И повернул стопы на запад, в сторону именья.

Сейчас стою я пред тобой и говорю об этом,

Боюсь, но с этим зеркалом нам нужно распрощаться», -

Сказал, когда вернулся, Ван Цзи брату это,

Брат его крепко обнял и просил не расставаться.

В девиза год тринадцатый «Великие деянья» (617 г.),

Пятнадцатого дня, седьмого месяца под вечер

Звук из зеркального футляра перешёл в звучанье,

Как будто, из далёкой звёздной дали стал дуть ветер.

Затем печальное звучанье перешло в стенанье,

Оно, казалось, из другого мира раздавалось,

Как крик дракона в небе иль тигриное рычанье,

И так в тиши ночной довольно долго продолжалось.

Потом оно затихло, как по мановенью жезла,

Ван Ду вдруг понял, что потери зеркала боится,

Футляр открыл и заглянул в него, чтоб убедиться,

Но ничего там не увидел, зеркало исчезло.

(О чём не говорил Конфуций)

В Хайчане в городе Юаньхуа в красивом месте

Богатая семья в роскошном доме обитала,

Трудилась днём на первом этаже вся дружно вместе,

На этаже втором, как ночь придёт, в трех спальнях спала.

Днём как-то поднялась наверх служанка, взять чтоб что-то,

Но дверь наверх закрытой изнутри вдруг оказались,

Она подумала: «Кто там? Там заперся же кто-то?

Ведь домочадцы все внизу, семейство там собралось».

В двери найдя щель, внутрь она тихонько посмотрела,

Увидела, сидит там незнакомец на постели,

Решила, вор влез в дом, найдя на крыше где-то щели,

И стала звать всех, чтоб семья пришельца одолела.

Но человек сказал тут громко: «Всех я извещаю,

Что буду здесь жить, и семья ко мне прибудет скоро,

Понравился этаж мне этот, я переезжаю,

Кровати одолжу и стол, чтоб не возникло спора.

А остальных вещей не нужно нам, кроме постели».

Услышав заявленье, домочадцы удивились,

А сразу сверху сундуки с поклажей полетели.

И в тот же день, чужие люди на этаж вселились,

С тех пор с пришельцами всё в этом доме изменилось,

В сердцах у домочадцев страх возник, и все робели,

Хоть дверь наверх, на тот этаж, ни разу не открылась.

Но день и ночь там звякала посуда, и все пели.

Семья смотрела в щель, желая знать, что там твориться,

Полно народа прибыло: и молодых, и старых.

Тогда семья внизу решила с ними подружиться.

Вина, закуски им дала в количествах немалых.

Но после пьянки те посуду в окна побросали,

Хоть сам этот поступок был невежливого свойства,

Но гости наверху уже не так их доставали,

И всё ж, как прежде, все испытывали беспокойство.

И вот семья решила сделать дома очищенье.

В тот день для экзорцизма в дом даоса пригласили,

Когда готовили алтарь, вверху раздалось пенье:

– «Даосы все – обманщики, у них на нас нет силы».

Даос расставил божества, начал своё камланье,

Но вдруг возник, как смерч, поток и выдул всех из дома,