Меня охватило острое чувство неправильности происходящего. Это была первая встреча представителей двух рас – человеческой и ээээ… очевидно, не очень. (Несмотря на истощение и общую побитость мумии – было очевидно, что она не человек – слишком большие глаза, слишком острые уши, слишком серая кожа) и эта встреча – явно шла не так, как я себе представлял.

За исключением какого-то сгнившего и ставшего бесплотным тряпья и копны волос, сидящая в позе лотоса мумия была голой, и я поймал себя, на том, что думаю о сидящем в клетке существе как о женщине. Не могу сказать почему – существо своими формами напоминала не женщину, а суповой набор.

Но, что-то в волосах, в разрезе глаз, в ребристой как отопительная батарея грудной клетке говорило мне, что это девушка. Возможно, даже хорошенькая – до сеанса голодания.

Пауза затягивалась. Мой мозг судорожно пытался решить, как мне относиться к мучительной казни человеческого существа, происходящей на моих глазах. Дело в том, что я, в общем то, не был наивным. И я не собирался влезать в чужой социум с устоявшимися законами и социальными нормами только на основании первого впечатления. В конце концов, если пришельцы с Омикрон Персей восемь, волею случая попав на место расстрела Чикатило, начали вещать о гуманизме, они были бы не правы, не так-ли?

Может быть сидящая в клетке женщина – печально известная людоедка-затейница, которую ловили всем миром? Я посмотрел по сторонам – на висящие в других шарах трупы. (Трупы без дураков – соседи по заключению, очевидно, провели в своих клетках несколько больше времени – поскольку были настолько мертвы, что успели сгнить в труху и прорости мхом).

Не многовато ли людоедов-затейников для одной пустынной дыры в жопе мира? И вообще – смертная казнь, посредством морения голодом в железной клетке – некоторый перебор. Общество имеет право защищать себя от Чикатило, но не имеет право опускаться до его уровня, пытая убийцу.

И это не дает мне ответ – а делать то мне что? Дать даме шоколадку? (Давать воду, в мире где с небес постоянно что-то капает не имеет смысла). И что? Это только продлит её мучения. Римские солдаты, дающие попить воды с уксусом распятому на кресте Иисусу, с надетой на копье губки, продляли воспитательное шоу для собравшихся на Голгофе толп, но вовсе не облегчали его муки.

Так что мне делать? Просто развернуться и уйти? Моя хата с краю, ничего не знаю?

Сделать выбор мне помогло легкое жужжание, раздавшееся выше и слева. Я поднял глаза и увидел жужжащих, словно самые жирные навозные мухи, парочку угольно черных дронов, уставившихся на меня линзами камер. Самых обычных дронов – беспилотников, собратьев которых я часто вижу в нашем мире. Отличия, впрочем, тоже были – эти дроны были более угловаты и грубоваты – в общем, несли на себе отпечаток голой функциональности, которая, в нашем мире, присуща технике, проектируемой без оглядки на дизайнера.

Военной технике.

Впрочем – я бы мог и не гадать на кофейной гуще. У подлетевшего поближе дрона, прямо на его прямоугольной морде, гордо красовался шильдик, дающий ответы всё вопросы.

Ответы были следующие: Невиновна, ничем, бежать.

Почему? Потому что свастика. Мир ☘ тоже перешел под юрисдикцию卐. Это многое объясняло, знаете ли.

Я испуганно дернулся, отступил от клетки на пару шагов, и еще раз, извиняясь, посмотрел в глаза мумии. Она беззвучно, видимо на крик у нее не было сил, прошептала, обращаясь ко мне:

– Беги, идиот.

И я побежал. Это у меня всегда хорошо получается. Клятые дроны, несколько наполненных ужасом секунд преследовали меня, а потом с обиженным жужжанием вернулись к железному дереву. Видимо, задача преследования посетителей этого живодерского монумента не была у охранной системы в приоритете.

На бегу я думал, что когда я окончательно состарюсь, и наконец то напишу свои мемуары, я напишу, что я не сбежал, а стратегически отступил. Поняв, что я не могу справиться со стальной сферой, в которой заточена женщина, я решил вернуться за инструментом.

Что я не бежал, вереща, всю дорогу до портала, а шел, размышляя над хитроумным планом. Подумав так, я перешел с бега на шаг, мучительно задыхаясь и ловя ртом воздух. Сорок лет не шутка. Врагу не пожелаешь.

Я шел, под вовремя начавшимся ливнем, поскальзываясь, в грязи, поднимаясь, и снова падая. Потом, съехав на заднице с очередного невысокого холма, я просто лег в грязь, и скрючившись, остался лежать. Меня мутило.

Я понял что дрожу. Но не от холода. Меня постепенно наполняла холодная ярость. Я инженер. По уму, я должен был бы проектировать подземные города для опаленного солнцем Меркурия, наполненные воздухом геодезические купола для замерзающего Марса, висящие в плотной, горячей атмосфере сады Венеры, я должен был готовить космические корабли, для прыжка за слепое пятно, я должен был рассчитывать защиту, от волн хаоса, при открытии портала к Альдебарану, смело шагать туда, куда не ступала нога человека…

Но, история, пошла другим путем. И я проектирую дома для Подмосковья из говна и палок. И смело я вступил только в кошачье дерьмо возле ванны.

Обидно? Да. У меня украли будущее. Но, если вспомнить, всех титанов мысли, великих мыслителей прошлого – которые тоже родились не в то время, то мои обидки не стоят и выеденного гроша.

Ты Ада Лавлейс, программистка от бога? Автор первого в мире языка программирования? Классную подлянку подкинуло тебе мироздание, устроив твой день рождении за полтора века до создания первого компьютера.

Ты Константин Циолковский, создатель теории космических полетов? Родись в Калуге в 1857 году, и всё, что тебе будет доступно – это теория и макеты, макеты и теория.

Ты грезишь полетами, наивный Отто Лилиенталь? Родись в 1848 году, и получи перечень материалов для планера: ветки, парусина и собственные мускулы вместо движка.

Так что прекращай ныть. Другие люди оказывались в худших условиях, чем ты – но творили, меняя мир. Ты же, когда впервые в жизни, перед тобой стоит достойная инженера задача, решил полежать в позе эмбриона и пожалеть себя?

Хорошая попытка, но нет. Или ты забыл главную заповедь инженера?

Работаем тем, что есть в наличии, сука. Используем то, что есть под руками и не ноем.

И ведь, если судить здраво, под руками действительно есть многое. Более чем достаточно, для решения поставленной задачи. Я криво усмехнулся.

Кажется, я знаю, чем мне занять оставшуюся пару дней свободы.

Самым тяжелым было поднять на восьмой этаж мотоцикл.

Самым неприятным – выпросить его.

Впрочем, начну по порядку. Вернувшись домой, я не раздеваясь, в грязной, измазанной глиной одежде ввалился в ванну. На радость заскучавшему Беляшу, который старательно обнюхал оставленные мной грязные следы на полу, а потом принялся их ритуально закапывать, приговаривая: «Натащил-то дерьмища, намазал, намазал, ирод».

Отмокая в горячей ванне, я принялся обдумывать варианты дальнейших действий. Планов у меня, как всегда, было в ассортименте. Два, нет, четыре плана. Хоть один да сработает.

Не выдержав, я оставил одежду отмокать в ванной, обернул чресла полотенцем и побежал проверять одну из своих теорий. Включив портал на мир – я вышел на песчаный пляж, провел под порталом в песке ногой борозду, вернулся в МСК, разобрал портал, отнес на кухню, заново включил и вернулся на пляж.

И горестно вздохнул. Линия на песке опять была в точности под порталом. Первый план с хрустальным звоном рассыпался на куски – перемещения портала на Земле – не приводили к перемещению окна портала в другом мире. Точка открытия портала видимо привязывалась к месту открытия, при первом включении портала.

А жаль. План, в котором я открываю портал прямо напротив висящей на дереве клетки, затаскиваю её сюда и выключаю портал – был как-то по-особенному элегантен. Но – увы.

Придется приступить к утомительному застирыванию.