– Ладно, – кивнул Майк, положившись на слово Джо. – Но если даже я соглашусь и другой я согласится, как насчет Андреа? Мы ведь не виделись.

– Но ты хотел с ней встретиться, – негромко напомнил Билл.

Майк потер глаза ладонями и шумно выдохнул:

– Наверное.

– Я говорила с Андреа, – вмешалась Рэйчел. – То есть Джо поговорил с собой, и другая его версия поговорила с другой Рэйчел, а та связалась с Андреа.

Майк не смел дышать.

– И?..

– Она сказала, все в порядке. Она понимает, как это ужасно для тебя. Сказала: если ты захочешь к ним перейти, она с тобой встретится. Вы проведете какое-то время вместе. Она даст тебе шанс прийти к какому-то…

– Завершению, – подсказал Майк.

– Тебе станет легче, – пообещал Джо. – Обязательно станет легче.

Воскресенье

Обычно медицинский центр по выходным не работал, но Джо потянул за нужные ниточки – и несколько сотрудников вышли на работу воскресным утром. Майку пришлось пережить процедуру психологических тестов и дождаться, пока готовили хирургическое оборудование. У туристов все обходилось быстрее и проще: им ведь не приходилось пользоваться модифицированной нервосвязью, разработанной командой Джо. К началу дня все признали, что Майк готов к имплантации. Его уложили на кушетку и зажали голову в пластиковом ящике с дырой напротив затылка. Сделали легкое местное обезболивание. Резиновые подушечки с микроскопической точностью удерживали его голову в нужном положении. Он почувствовал слабое давление на кожу шеи, а потом непривычное и не слишком приятное ощущение покалывания по всему телу. Впрочем, ощущение почти сразу прошло. Подушечки, державшие голову, зажужжав, раздвинулись. Кушетку выровняли, так что он смог встать на ноги.

Майк ощупал свою шею и взглянул на пятнышко крови на большом пальце:

– И все?

– Я же говорил, проще простого, – сказал Джо, отложив журнал для мотоциклистов. – Не понимаю, с чего ты так переживал.

– Меня не операции по установке нервосвязи беспокоят. Я вовсе не против новых технологий. Я против всей системы, поощряющей эксплуатацию бедных.

Джо поцокал языком:

– Сразу видно читателя «Гардиан». А не ваша ли чертова стая требовала когда-то моратория на воздушное сообщение? Скоро нам и пешком никуда не позволят ходить!

Сестра промокнула Майку ранку и залепила ее пластырем. Потом его отправили в соседнюю комнату и велели ждать там.

Потом были еще тесты. Когда система посылала запрос только что установленной нервосвязи, он ощущал слабое электрическое покалывание и мимолетное чувство дезориентации. Медики сочли эти симптомы вполне нормальными.

Как только Майка выпустили из медцентра, Джо сразу провел его в лабораторию. В отсеке, прикрытом электромагнитным щитом, располагалась койка, приготовленная Джо для эксперимента. Почти такими же пользовались туристы для долговременной нервосвязи: здесь было предусмотрено все необходимое для питания тела и удаления отходов. Об этих подробностях предпочитали не задумываться, но все это оказывалось необходимым для всякого, желавшего оставаться на нервосвязи больше нескольких часов. Геймеров такими же непристойными удобствами снабжали уже не первое десятилетие.

Едва Майка подключили к канализации, Джо надел ему на глаза пару очков виртуальной реальности, сперва смочив кожу слюной, чтобы очки не натирали. Оправа плотно прилегала к лицу и перекрывала Майку обзор лаборатории. Теперь он видел перед собой серо-зеленую пустоту с несколькими неразборчивыми красными пятнами цифрового кода на правом краю поля зрения.

– Удобно? – спросил Джо.

– Ничего не вижу.

– Увидишь.

Джо вернулся в рабочую часть подвала, чтобы проверить корреляцию. Майку показалось, что он отсутствовал очень долго. Узнав, что Джо возвращается, он приготовился услышать дурные новости: что связь прервалась или полетела какая-то жизненно важная часть аппаратуры. В глубине души он бы, пожалуй, только порадовался. В первые часы после смерти Андреа он все отдал бы, лишь бы увидеться с ней снова. Но когда это стало возможным, он обнаружил в себе немало сомнений. Майк понимал, что со временем свыкнется со смертью Андреа. Это было не бесчувствие, а простой реализм. Он знал немало людей, потерявших родителей, и все они, пройдя через довольно темные времена, в конце концов приходили к относительному спокойствию. Это не значило, что они больше не любят покойных близких, просто они находили способ жить дальше. Надо полагать, и он в состоянии так же оправиться от удара.

Вопрос в том, ускорит или замедлит этот процесс свидание с Андреа. Может, им стоило просто поговорить по видеосвязи или по телефону. Правда, такие разговоры всегда давались ему с трудом.

Он знал, что встретиться надо лицом к лицу, – все или ничего.

– Что-то не так? – довольно невинным тоном спросил он у Джо.

– Нет-нет, все отлично. Я просто ждал, пока сообщат, что вторая версия тебя готова.

– И как, он готов?

– Вполне. Его только что доставили из медцентра. Если ты готов, можно подключаться.

– Где он?

– Здесь, – ответил Джо. – То есть в двойнике этой комнаты. Лежит на той же койке. Так проще, подключение пройдет без рывка.

– Он без сознания?

– В полной коме. Как все мулы на нервосвязи.

С той разницей, подумал Майк, что его двойник не подписывал согласия, войдя в лекарственную кому, передать свое тело какому-нибудь далекому туристу. Это больше всего и возмущало Майка. Мулы шли на это ради денег, и в мулы всегда вербовались беднейшие жители какой-нибудь туристской диковинки, будь то процветающий европейский город или какая-нибудь тошнотворно «подлинная» сточная канава третьего мира. Работа мула не бывает призванием. На это идут, когда ничего другого не остается. Это уже не замена проституции, а совершенно новая форма проституции в полном смысле этого слова.

Но хватит об этом. Они здесь все взрослые люди, добровольно принявшие решения. Никто, и меньше всего его вторая версия, не подвергается эксплуатации. Просто второй Майк добрый человек. Не добрее, как подозревал Майк, чем оказался бы он сам, случись им поменяться ролями, и все же он невольно испытывал какое-то извращенное чувство благодарности. А что касается Андреа… ну, она всегда была доброй. На этот счет ее никто не мог бы упрекнуть. Добрая и заботливая, даже чересчур.

Так чего же он тянет?

– Можешь подключать, – решился Майк.

Он ожидал большего. Все оказалось похожим на мышечный тик, какой он иногда испытывал в полусне, лежа в постели. И у него уже было другое тело.

– Привет, – сказал Джо. – Как себя чувствуешь, дружок?

Только вот обращался к нему уже другой Джо: Джо, принадлежавший миру, где Андреа не умерла. Первый Джо остался по ту сторону разрыва между реальностями.

– Чувствую… – Но говорить оказалось неожиданно трудно, слова выходили безнадежно невнятными.

– Не спеши, – посоветовал Джо. – Говорить поначалу всем трудно. Это быстро проходит.

– Не ви-ву… Не ви-жу!

– Просто мы еще не подключили очки. Секундочку…

Серо-зеленая пустота сменилась видом на интерьер лаборатории. Качество изображения превосходное. Комната при поверхностном взгляде представлялась той же самой, но когда Майк присмотрелся, посылая по нервосвязи сигналы мускулам, двигавшим тело второго Майка, то заметил мелкие детали, отличавшиеся от его мира. Клетчатая рубашка на Джо была другой, и заправлена она была не в белые тренировочные, а в легкие брюки марки «Конверс». И еще в этой версии лаборатории Джо забыл перелистнуть календарь на новый месяц.

Майк снова попробовал заговорить. На этот раз слова давались легче.

– Я и вправду здесь, да?

– И как тебе творить историю?

– Вообще-то… странное чувство. Да только историю творю не я. Когда будешь описывать эксперимент, не пиши, что первым перешел я. Пусть это будешь ты, как с самого начала и задумывалось. А это просто репетиция. Хотя можешь упомянуть обо мне в сноске.