Полковник Кокорин передал мой приказ задержать передовые отряды на реке Западный Буг, а я с двумя танками Т-34 и несколькими командирами штаба вернулся во Львов, к главным силам корпуса. На площади водитель остановил танк. Высунувшись до половины из люка башни, я стал наблюдать за действиями подразделений, которые вели огонь по чердакам, где засели националисты.
Как потом выяснилось, украинские буржуазные националисты в разных частях города одновременно открыли огонь по нашим войскам. Некоторые подразделения корпуса втянулись в перестрелку с ними. Город был очищен от фашистских пособников часа через полтора.
К 20 часам главные силы корпуса были выведены на свои маршруты и двинулись к Бродам по двум дорогам: через горняцкий центр город Злочев и через город Буек. Колонны шли на предельной скорости. К сожалению, следовавшая за ними корпусная артиллерия на тракторной тяге значительно отставала, разница в скоростях задерживала общее сосредоточение войск. А так как в бой вступать хотелось с артиллерией, то приходилось делать остановки. Часто приходилось останавливаться и потому, что колонны подвергались ударам вражеской авиации. Наши зенитчики вели по ним довольно эффективный огонь. На марше они сбили четыре самолета.
Пройдя город Буек, мы сделали короткий привал и тут увидели подъезжавший к нам легковой ЗИС. Из машины вышел начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Г. К. Жуков. Георгий Константинович, выслушав мой доклад, потребовал доложить мое решение на предстоящий бой. Докладывал ему по карте, кратко. После этого доложил о налетах вражеской авиации и сбитых бомбардировщиках. Жуков одобрил и решение на бой и действия наших зенитчиков.
Поскольку я не завтракал, решил здесь же подкрепиться чаем и бутербродом и предложил покушать о нами генералу Жукову. Георгий Константинович, вероятно, тоже еще не позавтракавший, охотно согласился. А через десять минут он уже уехал в штаб фронта{4}.
Контрудар 8-го мехкорпуса
На следующий день, 25 июня, к 15 часам передовые отряды корпуса достигли города Броды, а к исходу дня сосредоточились в указанном районе и главные силы корпуса. Здесь мы подвели итоги нашего четырехсуточного напряженного 500-километрового марша по дорогам войны. Итоги были нерадостными: большое количество танков старых конструкций вышли из строя и не смогли достичь района сосредоточения. Танки Т-35, например, все были оставлены на маршрутах движения. Далеко не весь прибыл и огнеметный танковый батальон (Т-26) 24-го танкового полка 12-й танковой дивизии. Остались на дорогах и другие танки старых конструкций. К этому времени выявились большие дефекты и у танков КВ. Их тормозные ленты от частых поворотов при длительном непрерывном движении перегревались и выходили из строя.
В городе Броды мы узнали о довольно редком случае единоборства танка с самолетом противника. Произошло это 25 июня в 24-м танковом полку. Гитлеровские летчики начали штурмовку колонны. Командир танка из авангардной роты старшего лейтенанта Лышина поймал в прицел танкового пулемета стервятника, шедшего на бреющем полете, взял правильное упреждение и прошил гитлеровца длинной очередью. Вражеский самолет тряхнуло, и он тотчас стал заваливаться на правое крыло. Через несколько секунд фашист рухнул в 50 метрах от шоссе.
В Бродах противника не оказалось, но и наших войск там не было. Из штаба фронта мы не получили никаких сведений о противнике. Не было также информации о соседях слева и справа. Мы не знали, с кем будем взаимодействовать и какие авиачасти должны поддержать боевые действия соединений корпуса. Правда, поступали донесения от высланной еще на марше разведки. Когда к 24 часам 25 июня материал был обобщен, у нас сложилось мнение, что в полосе предполагаемого наступления корпуса противник, прикрывая свою главную танковую группировку, действовавшую в направлении на Луцк, Ровно, Киев, занял оборону по реке Иква фронтом на восток и по реке Сытенька фронтом на юго-восток. К этому же времени дополнительно от разведчиков стало известно, что правее и левее дороги Броды - Лешнюв Берестечко по восточному берегу Сытеньки заняла оборону и вошла в соприкосновение с противником 212-я моторизованная дивизия 15-го механизированного корпуса генерал-майора И. И. Карпезо.
Вскоре нам удалось связаться с еще одним соседом - 212-й моторизованной дивизией генерал-майора С. В. Баранова. Штаб этого соединения проинформировал нас о том, что дивизия находится на правом фланге 15-го механизированного корпуса, войска которого с первых дней войны вели бои с вражескими авиадесантами в районе Радзехова. Ликвидировав десантные группы, корпус вступил в бой с сильной танковой группировкой противника, прорвавшейся на пашу территорию. Но, несмотря на все героические усилия бойцов и командиров корпуса, отбросить врага с родной земли не удалось. Под напором превосходящих сил танков и пехоты гитлеровцев, которых активно поддерживала авиация, войска 15-го механизированного корпуса вынуждены были перейти к обороне в полосе до 70 километров.
Хотя полученные сведения и не внесли полную ясность о противнике, они все же позволили нам более или менее точно сориентироваться и начать подготовку к бою. Продумывая план предстоящего боя, я учел, что противник не занимает укрепленных оборонительных позиций, и решил с рассветом 26 июня, внезапно, атаковать передовые части гитлеровцев и, развивая наступление, к исходу дня выйти на рубеж Волковые, Берестечко, Миколаев. Каждый командир дивизии получил конкретную и ясную задачу. Боевой порядок корпуса был построен в один эшелон, справа предстояло наступать 34-й танковой дивизии, которая должна была прорвать оборону противника на участке Ситно, река Сытенька. Наступающей в центре 12-й танковой дивизии ставилась задача прорвать оборону противника на участке (исключительно) река Сытенька, Лешнюв. Слева, взаимодействуя с 212-й моторизованной дивизией и обеспечивая левый фланг корпуса, начнет наступление 7-я моторизованная дивизия. Этому соединению надлежало прорвать оборону немцев на участке Лешнюв, Станиславчик. Начальнику артиллерии корпуса полковнику И. М. Чистякову было приказано поддержать, наступление дивизий всей мощью артиллерийского огня.
Как стало известно нам после войны, действия 8-го мехкорпуса сразу привлекли внимание главного командования немецко-фашистских войск. Начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер вначале отнесся к ним спокойно. В первые дни он отмечал: "Русские соединения (имеется в виду 8-й механизированный корпус. - Д. Р.), атаковавшие южный фланг группы армий "Юг", видимо, были собраны наскоро...
Создается впечатление, что противник предпринял лишь частный отход с упорными боями за каждый рубеж, а не крупный отход оперативного или стратегического масштаба...
В полосе группы армий "Юг" 8-й русский танковый корпус наступает от Броды на Дубно в тыл нашим 11-й и 16-й танковым дивизиям. Надо надеяться, что тем самым он идет навстречу своей гибели"{5}.
Наступила четвертая военная ночь. Четвертая ночь без отдыха и нормального сна. Но никто не роптал, хотя люди валились с ног от усталости. Сознание того, что через несколько часов идем в бой, удваивало силы бойцов и командиров. Всю ночь, не покладая рук, трудились они: приводили в порядок оружие, боевую технику, дозаправляли машины горючим, пополняли боезапас. Каждый горел желанием дать врагу почувствовать силу и мощь нашего оружия.
Посоветовавшись с Н. К. Попелём, мы решили работников политотдела и офицеров штаба корпуса направить в части для проверки выполнения приказа о наступлении и оказания помощи.
...Медленно занималось тихое росное утро. Я вышел из палатки и поразился сторожкой лесной тишине. Насупившись, стояли мохнатые ели. Высоко подняли свои кудрявые головы длинноствольные, прямые, как струны, сосны. Тут и там, прямо на чуть влажной от росы хвое, на броне танков прикорнули бойцы и командиры. До начала боя оставалось полчаса.
Вздрогнула и застонала земля. Предутреннюю тишину безжалостно вспороли разрывы снарядов... Все пришло в движение. Дивизии корпуса пошли в наступление в общем направлении на Берестечко. Вскоре стали поступать первые донесения. 12-я танковая дивизия, наступавшая на главном направлении, не смогла добиться успеха с ходу: слишком плотным был артиллерийско-минометный огонь врага. Но особенно ощутимыми были удары внезапно появившейся вражеской авиации. Большими группами, по 50-60 самолетов, противник почти беспрепятственно бомбил боевые порядки соединений. Наших самолетов в воздухе не было...
