Меня зовут Дима.

Мне 26 лет, тунеядец.

«Ну совершенно нет желания работать».

Да, эта фразочка очень часто мелькает в моей жизни.

Родители думают, что я сижу у них на шее, но мне просто лень идти на работу. Я не могу вот так взять и пойти куда-то работать. Ну не моё это, извините! Я был создан с целью жить, зарабатывая не деньги, а пролежни.

Почему я так себя веду?

Что ж, я не любитель сваливать на кого-то, но родители создали мне все условия, чтобы их сынуля был таким, какой он есть.

Мои папа и мама очень любят меня, покупают мне всё, что я хочу… ПОКУПАЛИ (к этому я скоро вернусь). Они достаточно богатые.

Сколько конкретно у них денег?

Вопрос достаточно хреновый. Могу сказать, что если бы родителей не стало, ну мало ли, то я бы мог и дальше не работать до конца жизни, ещё и летать три раза в год на Мальдивы, хоть мне и лень это делать, но, главное, мог бы это себе позволить, – вот примерно столько у них денег.

Папа руководит очень интересной фирмой, а мама руководит не очень интересной фирмой, но эта фирма приносит в два раза больше денег, чем папина. Папа не против того, что мама получает больше, а мама не против того, что папа получает меньше.

Вы чувствуете по моей речи, как я деградировал?

Я вот чувствую, но не придаю значения этому, а стоило бы…

Но в моей жизни происходит некий ОБЛОМ, если можно так выразиться. Потому что родители в какой-то сраный день начинают вести себя как-то иначе по отношению ко мне.

Не подумайте, что СРАНЫЙ здесь из-за того, что что-то идёт не так. Нет, всё дело в том, что в этот день я обосрался, в прямом смысле этого слова.

* * *

Я гулял по улице с пятнадцатилетним другом Сашей, с которым мы играем в компьютерные игры. Мы решили зайти в блинную, где очень маленькие цены, хотя мне любые цены подходят (деньги не мои, а родителей).

– Дальше! – кричит женщина с окошка. Мы подходим к ней. – Что вам, ребята?

– Два блина, – говорю я. – В обоих ветчину киньте, курицы, сыра… только сыра дайте двойную дозу.

– Майонез?

– Нет-нет, не нужно, – отвечаю я.

– Шо, спортсмены?

– Да нет… так… чисто без мазика хотим съесть блины.

Запомнили?

Хотите признания, то за 100 рублей можно получить звание спортсмена, если отказаться от майонеза в блинной «Йо-ма-йо».

* * *

Я с Саней иду домой. Блинчик был очень вкусным, но не без происшествий: мой живот говорит, что пора худеть. Я сразу хочу опустить все подробности и детали, но скажу, что до дома я не дошёл. Буквально в подъезде я сбросил килограмм лишнего веса. Вот поэтому этот день я назвал «сраным».

Для мамы и папы это стало последней каплей.

* * *

– Сначала ты просто НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕШЬ, а потом и вовсе уже недержание, – сказала мама. – Что дальше?

– Да я не хотел, – начал оправдываться я. – Оно само как-то… Ну это, реакция, что ли. В общем, я не хотел, – опустил я голову.

– Дима, ты такой Даун! Как ты до сих пор живёшь? Я давно говорила твоему папе, что тебя нужно выгнать из дома. Пожил бы на улице, то мозги бы быстро встали на место.

– Ну мам!

– Ну что «мам»?! Тебе, мать твою, 26 лет! Ты знаешь, что бы было, если бы мы не жили в достатке? Ходишь со всяким мудачьём мелким, как будто тебе два годика! Не наигрался за свои 26 лет?!

Маму прорвало сильнее, чем моя утренняя струя. Я вообще не думал, что она может так орать и материться.

* * *

– Мам, а где мороженое?! – кричу я, втыкая в холодильник, где лежит всё, кроме моего любимого шоколадного мороженого.

– В магазине! – пришла ответочка. – Жри то, на что заработал!

– Но я хочу сладенького!

– Дима, тебе 26 лет, иди работай, какой нахрен «сладенького». К тому же от него жопа слипнется.

Мама в чём-то была права. Она правильно говорила, когда говорила слово «СЛИПНЕТСЯ». Вот только слиплась у меня не жопа, а ляжки. И всё же я не мог понять, почему она так злится на меня. Почему её так бесит тот факт, что я не работаю?

* * *

К вечеру всё утихло, точнее она… она утихла, ибо бате всегда было пофиг на меня. Да, он иногда кричал, иногда что-то говорил, но всё это было под управлением… под командами мамы.

И вот после того «сраного» дня, я просыпаюсь утром и…

– Сынуля, мы собираемся в увлекательное путешествие! – сказала мама. Её лицо покрылось «ангельскими улыбками». Она была такой счастливой. Я не думал, что такое вообще возможно.

– Ты такая весёлая, – подозрительно кинул я. – Ты на меня не злишься из-за вчерашнего?

– Брось ты, какой там, – махнула она рукой. – Я и не помню, что вчера было. – Чтобы я не задавал вопросы, мама поспешно добавила: – Я уже всё забыла. Сегодня мы с папой решили, что отправимся в Африку. Мы бы очень хотели, чтобы и ты поехал с нами.

– Сафари? – спросил я.

Мама кивнула.

– Куда угодно. Папа хочет, я хочу, так что поехали.

– Мам, мне лень, – ответил я. Мне действительно было лень куда-то ехать. – Вы езжайте без меня. Я хотел бы посидеть дома, пожрать чипсики, мороженое, посмотреть мультики, поиграть в Ведьмака…

– Слушай, Ведьмак, я согласна больше тебя никуда не посылать, если ты всего один раз в жизни попутешествуешь с нами, – сказала мама. – Я больше не буду упоминать про работу, не буду заставлять тебя что-то делать… Я хочу провести вместе с семьёй всего одну грёбаную неделю. Я, папа, ты и больше никто. Мы побудем в Африке семь дней, которые очень быстро пройдут, а потом приедешь домой и будешь жить до конца жизни так, как ты хотел. Я тебе обещаю, что больше не скажу ни слова про работу или твоё отношение к жизни.

Мне было и приятно, и стрёмно одновременно. Мама никогда так не говорила, а тут ни с того ни с сего такая забота и такие обещания. Хотя, может, ей и вправду надоело со мной бороться.

– Когда выезжаем? – спросил я. Мне не терпелось быстро начать и быстро закончить.

– Сегодня вечером, – ответила мама. – Билеты мы уже заказали, так что собирай всё необходимое.

Интересно получается: билеты были заказаны ещё до моего согласия, как будто она была уверена в том, что я соглашусь. Ладно, можно допустить и такой сценарий.

Что дальше?

* * *

– Дима, я купила твоё любимое мороженое, – сказала мама ближе к обеду, когда я собрал свой чемодан. – Оно в морозилке, на верхней полке, чтобы ты не сгибал лишний раз колени.

Это приятная забота. Мне купили моё любимое мороженое, так ещё и позаботились, чтобы я не перенапрягался перед поездкой, – мама точно хочет, чтобы я поехал.

Теперь у меня нет никаких сомнений, что она просто хочет принести извинения за своё поведение и свои крики. Да, не все могут сдерживаться, когда дети не работают. Но хочу заметить, что не все извиняются. Вот моя мама, например, смогла найти в себе силы, чтобы это сделать. За это ей отдельный респект и уважение!

* * *

Мы вызвали Uber. Мама была так счастлива, что мы втроём летим в Африку, что даже дала чаевые водителю. Я же, увидев это, стырил журналы, что лежали на заднем сиденье. Меня никогда так далеко от дома не выгуливали, поэтому я сам был в шоке от своей реакции.

Казалось бы, у нас есть деньги, есть, в принципе, всё, чтобы хорошо жить, но я решил стырить ненужные мне журналы. Я скажу больше: мне пришлось выбросить их в мусорный контейнер, потому что их было восемь штук, а я такую тяжесть не привык держать в руках. Самое тяжёлое, что я держал в руке, – это свой член и блин с ветчиной и курицей.

* * *

Мама отвела меня в туалет, хотя я мог и сам это сделать.

Папа купил мне шоколадку, а потом извинялся за то, что забыл, что я люблю больше шоколадное мороженое, а не шоколадку.

Я же говорю, что бате моему абсолютно пофиг. Он не заморачивается по пустякам, вроде мороженого. Хотя я с точностью на все десять или сто процентов, я не помню, как там правильно, могу сказать, что мой батя любит меня.

Он познакомил меня с сиськами и письками, когда мне было всего четыре годика. Никакая мать бы не допустила такого, а мой батя – это вам не МАТЬ.