Когда-то раньше Кирилл предпочитал чай или какао, но его супруга давно и безвозвратно привила ему любовь к зерновому кофе – настоящему итальянскому с прекрасным ароматом и вкусом. Иногда он открывал коробку с зернами, брал одно из них – наиболее крупное подставлял к носу и наслаждался симфонией запахов. Ассоциации уносили его в какие-то далекие страны. Не смотря на то, что кофе был итальянский, Кирилл представлял Бразилию или Аргентину, эти очень далекие от него народы. Возможно, потому что когда-то он с забвением зачитывался романами Коэльо, где главные герои сохраняли мужество и спокойствие в самых невероятных и отчаянных ситуациях, полных мистицизма и опасности. Воспоминания о романах завораживали Кирилла, отвлекали от реальности и переносили куда-то в прошлое, где он беззаботно мог наслаждаться гением бразильского писателя.

«Юля, ты читала Коэльо, Фаулза?»

«Да когда-то читала Коэльо. Но это было очень давно. Еще читала Гарсиа Маркеса с его магическим реализмом. Это увлекательное путешествие в мир фантазий и человеческих судеб».

«Маркеса не читал, но читал Фаулза. Помню его Мантиссу. Это невероятное произведение. Я несколько дней усваивал его содержание. Знаешь, как бывает смысл не сразу открывается, а волнами, такие смысловые афтершоки? Накатывает, сотрясает твое сознание с новой силой после прочтения уже».

«Да, согласна, что-то подобное испытывала. Может это еще связано с нашим состоянием души».

«Писатели или художники говорят, что им для творчества нужно вдохновение. Но это же, самое вдохновение нужно и читателям и зрителям. Иначе не получится глубокого осмысления произведения или картины. Будет поверхностно».

«Ты интересно заметил, я об этом не думала. Мне казалось, что потребитель всегда пассивен».

«Пассивен только обделенный талантом потребитель. А талантливый потребитель, читатель, созерцатель всегда активен и усваивает работу целиком без остатка».

«Давай, наконец, посмотрим новости, может что-то важное скажут». Кирилл включил телевизор, хотя делал это без всякого удовольствия. Особенно его раздражали электронные звонки на телефон с расспросами о том, какой канал он смотрит.

В новостях Кирилл все больше и больше узнавал негативного, в социальных сетях поднимали свои головы экстремисты, садисты и просто агрессивно-настроенные люди. Агрессии точно стало намного больше, чем раньше, из-за этого он переживал. Кирилл прочитал странную новость, которая его поразила – одна известная певица снялась в скандальной киноленте, организованной на деньги американских спонсоров. И хотя Кирилл, сам лично не смотрел такие фильмы, но чутье подсказывало – то, что, снимают американцы про нашу страну, является плохо состряпанной фальшивкой.

Читая содержание киноленты и споры в сети, Кирилл понял, что как и раньше нападкам подвергалась история его страны, судьбы людей. На костях устроили свои пляски производители дешевого массового кино. И здесь Кирилл снова вспомнил о том, что согревало его души последние недели – важное событие, которое должно было произойти и которого он ждал, казалось ему отсрочилось во времени.

Доброе утро! – отозвалось в коридоре. Кирилл обернулся и увидел, супругу, которая потягивалась спросонья и бегущего навстречу к отцу малыша. Его кудри еще больше накрутились во сне и Кирилл, предвещая утреннее расчесывание, поморщился. Когда малыш кричал и плакал от попыток расчесать его, Кирилл сам испытывал дискомфорт и страдания, словно это его подвергали мукам инквизиции. В такие моменты он вспоминал «Молот ведьм», где описывались жестокие наказания в Средние века и ему становилось легче, поскольку он понимал, что человек может выдержать куда более невыносимые страдания, чем «поглаживание» гребешком по голове.

Как спалось? – спросил Кирилл

Очень даже неплохо – ответила Юля. Последнее время она совсем приуныла. Заточение и ограниченные походы в магазин ее совсем одолели. Да и как сохранить самообладание в такой ситуации, если все развлечения, даже прогулка в парке – все под запретом. Это было мучительно больно осознавать. Юлия даже в этой ситуации стала завидовать гастарбайтерам, которые свободно перемещались по столице, с них не требовали паспорта и электронные пропуска. Тем временем она как безработная домохозяйка, за которую не могли поручиться работодатели, могла рассчитывать лишь на быстрый визит в магазин и аптеку, что разрешалось действующими предписаниями. Она видела, как Кирилл пытается разнообразить ее жизнь, но старалась не выступать без причин, ведь понимала, что ему трудно в эти дни, как и всем людям, которые были в смятении и непонимании. Кирилл особенно остро реагировал на просьбы жены, ведь ее работа по дому возросла. Пустые слова и обещания не были репертуаром Кирилла в выражении любви, безмолвно делами и заботой он доказывал свою преданность и заботу.

Прогулка с ребенком была огромным испытанием для Кирилла, он переживал за супругу и сына, часто отговаривал, но понимая необходимость свежего воздуха для детского организма, быстро уступал в споре жене. Он занимал свой пост с военным биноклем и контролировал «горизонт событий». В случае появления наряда полиции, он немедленно должен дать условный сигнал. Все это ему напоминало военно-исторические фильмы, где советские партизаны и разведчики в тылу врага вели опасную игру. Подвергая себя огромной опасности, они совершали колоссальный подвиг. Удивительно, раздумывал Кирилл, но почему это демократы всегда ругают его народ, третируют и обвиняют в раболепии и подчинении. Советский народ – один из немногих в Европе, кто сражался за свою свободу и принял вызов фашистов. Все европейские народы за исключением некоторых пассионариев, отказались от свободы, выбрав жизнь при фашистской оккупации. Да, а что это уже за жизнь? – вздрогнул Кирилл. Это не жизнь, это существование. Поэтому наш народ – самый свободный в этом мире, по крайней мере, в годы войны он не словами, а делом доказал это. Показал пример другим народам, как нужно бороться за свою свободу с извергами и палачами. Приближался день Победы…

Кирилл постоянно вспоминал интервью известного тележурналиста, который оказался госпитализированным в одну из местных больниц с подозрением на заболевание легких. Кириллу особенно запомнилось описание холодных стен больницы и бездушных дезинфекторов, которые зачем-то по словам журналиста, разбудили всех в пять утра как в карцере, выпроводили в коридор и стали поливать хлоркой. Журналист рассказывал про дедушку с катетером в общей палате, который особенно мучительно переживал эту ситуацию. Зачем это нужно было делать в пять утра, журналист не понимал, как и Кирилл всей этой медицинской логики. Ему приходилось встречаться с разными врачами. Одни были заботливыми и обходительными, верно исполняли взятую клятву. Но были и те, кто не стеснялся брать с несчастных больных деньги, шантажировать, пугать их. Да, к сожалению, врачи – часть общества и если общество тяжело больно, то и врачи тоже. Кирилл рассуждал не про вирус, он рассуждал про моральные пороки современного общества.

После игры с ребенком и влажной уборки Кирилл снова взглянул в ленту интернета, где значился перенос, не то временная отмена празднования девятого мая. Для Кирилла, как и для большинства разумных людей это был священный праздник. Хотя Кириллу, откровенно говоря, не совсем нравились эта религиозная процессия с фотографиями покойных ветеранов, она ему напоминала древние языческие культы. Тем не менее, он давно приготовил фотографии своих дедов и водрузил их на холсты, которые использовал для рисования. Отмена Победы Кирилл воспринял с большей горечью. Какой-то невероятный символизм происходит! – размышлял он. Если мы не празднуем победу, что же тогда мы будем праздновать? Неужели поражение?

Фотография фронтовика и боевого офицера, деда Кирилла, наклеенная на лист картона – стояла мрачно в углу, погружаясь в тень самоизоляции. Какое-то чувство стыда накрыло Кирилла, ему было неприятно от того, что он не мог изменить ситуацию и совестно перед дедами, которые в свое время не испугались и не отсиживались в карантине при эпидемии фашизма, а он трусливо сидит.