Кумулятивный снаряд с негромким шелестом вылетел из ствола, пронёсся к задней дверце “ауди” и ударил как раз туда, где заканчивалась бронированная пластина двери и начиналась броня окна. Угодив именно в то место, он проделал в двери довольно приличную брешь и лопнул внутри огненным шаром, поражая осколками и жаром огня всё живое. Дым и языки пламени полыхнули из развороченного бока машины. Выжить в таком кромешном аду – нечего было и думать.

Однако, Наездник не любил делать работу наполовину. Подойдя поближе, он, разглядел сквозь бушующий внутри огонь скорчившуюся от пламени фигуру клиента. Тщательно прицелившись, трижды выстрелил ему в голову. И лишь после этого, подобрав с асфальта отброшенный за ненужностью гранатомёт, сбросил его через перила мостка в ручей. Следом отправились пистолет и тубус. И лишь после этого мотоциклист поднёс ко рту микрофон рации:

– Кукушка, здесь Наездник. Всё в порядке, снимаемся. Как понял меня? Приём.

– Наездник, здесь Кукушка. Понял отлично. Подтверждаю окончание. Отбой.

Подобрав с асфальта силиконовую лужу крови и сунув её под куртку, парень подошёл к своему мотоциклу, поднял его и, запустив двигатель, вскочил в седло. Проехав по дорожке до ближайшего пригорка, туда, где было посуше, он свернул с асфальта и, показывая высокий класс кроссовой езды, понёсся через лес в сторону проходящей километрах в полутора грунтовки.

Конечно, скоро об этом преступлении станет известно милиции. Дороги в округе перекроют, но он уже успеет уехать далеко от этого места. Как и его подельщики-ассистенты. Один из которых, собрав свои дорожные знаки, уже неспешно катил в сторону Москвы, а другой, вызволив, наконец, увязший, было, трейлер, свернул по направлению к Красногорску.

И оружие в ручье обязательно, как пить дать, найдут эти вездесущие следаки из уголовки, да вот только связать его с Петькой из Кунцева они уже никак не смогут.

Пятница, тринадцатое.

Москва.

Федорчук.

Ах, если бы я мог знать наверняка! Но ни должность моя, ни моё положение не позволяли мне сейчас бросить всё и мчаться на дачу к Серёгину. Вернее, к его безутешной вдове. Залезть в сейф его дачного кабинета и забрать оттуда всё лишнее. Да вообще всё забрать. Подчистую. Чтобы наверняка не осталось никаких следочков. Но вот беда, никакой на то возможности у меня нет.

Там сейчас, поди, полон дом следаков из военной прокуратуры, а может и из Генеральной тоже подсуетились. Иди знай, кто и о чём говорил с ним за полчаса до взрыва. А в том, что такой разговор был, я даже не сомневался. Иначе, не понёсся бы он, сломя голову на дачу, где бумажки разные прятал. В бумажках тех такая сила взрывная, что половину министерства положит. При умелом их использовании, конечно. Может, и про наш консорциум что-то есть. Не ровен час, на меня выйдут!

Всем нормальным людям давно известно, что пятница, да ещё тринадцатого, день не просто тяжёлый, но и довольно опасный. Для меня, например, он выдался – хуже некуда! Все неприятности начались с послеобеденного звонка маленького, незаметного капитана из хозяйственного управления министерства обороны. Меня ставили в известность, что очередной борт из Байконура пойдёт без моего груза. И, более того, мой груз их самолётами никогда уже в Москву доставляться не будет. Каково? Они там что, совсем с резьбы послетали? Забыли, чья рука их кормит?

После звонка из хозуправления я сразу набрал номер Серёгина. Однако, его адъютант, с которым у нас всегда всё было вась-вась, сухо ответил, что генерал у начальства и когда будет у себя, не докладывал. Уже по тому, как он вёл свой разговор со мной, и говорил, как с совершенно незнакомым ему человеком, я понял, что на проводах “повисло” чьё-то лишнее ухо. А это был уже не просто плохой, нет, это был отвратительный признак.

Чтобы кто-нибудь, да ещё без соответствующей санкции повис на защищённой линии, принадлежащей чину столь высокого ранга, такого себе представить было просто невозможно! А уж если висят, значит, санкция есть. И санкция та – с самого верха тянется. Как пить дать. Следовательно, необходимо срочно подчищать концы.

Хорошо, ещё что товар успел с утра проплатить. Как печёнкой чувствовал! Когда на рассвете раздался звонок от Вахтанга, я сначала хотел послать его к чёрту. Но потом вспомнил, на какой пороховой бочке тот сидит и, преодолев лень, понёсся в Свистуху к Батону. И хорошо сделал, что поехал: теперь, после того, как шухер пошёл, я бы туда и не сунулся. А без оплаты товара и Вахтанг и парни его были бы в большой заднице. Даже ещё хуже. Закатали бы их под асфальт где-нибудь у экватора, или скормили бы голодным крокодилам.

Конечно, для оплаты товара по удалённому доступу не обязательно в Свистуху нестись, я мог использовать любой другой компьютер. Слава богу, и коды и пароли, всё у меня на аварийной дискете записано. А дискета в надёжном месте спрятана. Но у своего провайдера лишний раз светиться при переводе денег – смерти подобно. Сейчас столько глаз за нами следит, не сосчитать. Хорошо, что успел! Теперь осталось только наши, московские дела уладить, да концы подчистить, чтобы всё тип-топ было. Без сюрпризов.

Ну, понятно, что в своём хозяйстве марафет навести, мне это, как два пальца об асфальт. Зашёл в соседний кабинет, поболтал с его хозяином о ценах на бензин и водку и, между делом, попросил разрешения позвонить. Якобы своему водителю. Когда на том конце провода сняли трубку, приказал заправиться под завязку, а заодно передать жене, чтобы мне не звонила и ждала дальнейших распоряжений. Батон меня понял в момент.

Затем, дав отбой, набрал на аппарате цифру ноль и повесил трубку. Чтобы у соседа не возникло желания с помощью повторного набора посмотреть, кому я звонил. Один звонок, больше и не нужно. Уже через пять минут вся моя бригада уйдёт на дно. И вплоть до особых распоряжений на поверхность носа не высунет. Так что с этой стороны я защищён полностью. Товар же, когда после растаможки получат, пусть у них полежит, до тех пор, пока покупатель со мной на связь не выйдет.

Ладно, со своими разобрался. А вот что с вояками делать, когда их главный уже под колпаком? Ума не приложу! Тут, пожалуй, остаётся мой единственный козырь: звонок другу. Ну, может, и не совсем другу, но уж во всяком случае, и не врагу. Пока не врагу. До тех пор не врагу, пока наши интересы совпадают. До тех пор, пока денежки от меня к нему текут весёлым, звонким ручейком. А иногда случается и бурной речкой, но это уж какой расклад выходит. Правда, вопреки закону всемирного тяготения, не вниз тот ручеёк бежит, а наверх. Такая вот, занимательная физика!

Нужно сказать, что понял он меня с полуслова. Не задавая лишних вопросов. Он вообще всегда больше молчит. Глядит, обычно, не моргая, сквозь очки с толстенными стёклами на собеседника и слушает. Ну, чисто филин. Только хмыкнул саркастически в трубку, когда сообразил, как далеко зашло дело. И велел сидеть тихо, пока всё не устаканится. То есть, совсем тихо. Даже без телефонных звонков.

И вот, надо же, ещё рабочий день не успел закончиться, а в программах новостей по всем центральным телеканалам уже вовсю смакуют новое заказное убийство, совершённое в Москве. Да не кого-нибудь, а не самого последнего чиновника министерства обороны.

Камера то брала панорамой общий вид места происшествия – неширокую асфальтированную дорогу среди соснового леса, то наезжала на развороченный взрывом бок “ауди”, то опускалась вниз. Туда, где, неестественно подвернув ногу и запрокинув окровавленную голову, лежал убитый в перестрелке водитель генерала.

Самого Серёгина, вернее, его труп, не показали. Камера только вскользь прошлась по обгоревшему салону. Идентифицировать обгоревшие останки генерала на месте не представлялось возможным. И, тем не менее, голос за кадром утверждал, что обгоревшее тело принадлежит именно высокопоставленному чиновнику минобороны генералу Серёгину. Вернее, принадлежало.