– Поговори, – говорит, – с Че Геварой! Обосрешься!

Ну, думаю, все. Белка! Или кукушонок. Да какая разница. Плюнул на него пошел дальше, по маршруту. Там через палисадник, во двор. Ну, вы знаете. А он за мной. Спрятал типа свой телефон, тьфу, деревяшку в карман и крадется. Ну и пусть, думаю, что с него взять. Значит, прошел я через площадку и к бакам, а этот давай к детишкам … Ну знаете, там детская площадка, ну новая … Короче, подбегает к ребенку на качелях и орет:

– Дай сигару! Быстро!

К одному, к другому. Дети в плачь. Испугались. А то, такой жлобина вонючий и «Дай сигару». Мамаши повыскакивали, орут, ругают. А этот, ну, Колька, огрызается, кричит:

– Сигару для команданте!

Ну, думаю, сейчас делов наделает, вообще клапан перекроют. В этом дворе точно. Я его, короче, под руку, говорю:

– Идем, бродяга. Дам тебе сигару.

Ну и отвел его, в нычку. По дороге бычок нашел. Сел, полчаса нюхал, мол, вот это да! Настоящий кубинский табак!

Я с ним не скорешился, неа. Я сам по себе, он сам по себе. А один раз придурка в троллейбусе видел. Едет, деловой. Расселся на кресле, говнодавы даже снял. Ноги на поручень поднял, достал свою деревяшку и разговаривает с этим, как его … Че Геварой. Другой рукой будто пишет. В общем, с виду безобидный, но переклинивало иногда и … Короче.

Долговязый приподнялся на ящике и придвинулся еще ближе к женщине в бейсболке.

– Я с самого начала понял, не любил он детей. Каждый раз, когда по маршруту у школьных баков шустрил, видел его. После обеда, из столовки мусор выносят. Я значит, туда-сюда, а этот прячется за деревом в скверике у входа. Я как-то постоял рядом, послушал. А Колька в телефон свой, тьфу, деревяшку, бормочет:

– Тридцать пять с рюкзаками, пятнадцать с сумками. Офицеров не считал.

Я ему:

– Ты чего здесь?

А он палец к губам прижимает, типа, тихо, и шепчет:

– С рюкзаками самые опасные.

Псих. А потом, когда уже подмораживало по ночам, он к ним полез. Я не видел, что там, да как. Видел только, как малолетки за ним гнались. Камни кидали, орали: «Рыжий! Маньяк!» Клоуном звали. Почему?

А другой раз сидит на лавочке, смотрит. Когда ребенок на велике проезжает, достает деревяшку и говорит:

– Бронепоезд. Номерные знаки тридцать пять шестнадцать. Три орудия, шесть пулеметов.

Короче, глючило его по-полной. Однажды шнырялись вместе по школьным бакам, я его спрашиваю с подколкой:

– Сегодня малолеток будешь считать?

А он:

– Каких малолеток? Белогвардейцы враги революции. Душители свободной Кубы!

Я ему:

– А зачем? Мол, мало других стран?

А он, такой:

– Сигары, товарищ. Контрреволюция погубит свободу, спалит сахарный тростник. Это и так понятно.

– И что? – спрашиваю.

– Ты, – говорит, – классово развращен. Видишь, – говорит, – в сигарах исключительно фаллический символ. А это антинародно. Даже политическим эгоизмом попахивает. Надо бы тебе с команданте поговорить.

И протягивает мне деревяшку.

Другой раз спрашиваю:

– А тебе там, что по телефону говорят?

А он опять прищурился, спрятал деревяшку в карман и шипит:

– А с какой целью интересуешься? За сколько продался, Иуда?!

В общем, край с ним. А уж когда совершенно кукуха съехала, началось. Я когда это понял, сразу всем нашим сказал. Не поверили. А Коля Рыжий разошелся. Короче, вечером это было. Пацаны вокруг школы на великах гоняли. Стемнело уже. Я как обычно у бака шарился, за школой. Смотрю, рыжий в кустах, в том самом скверике. Притаился. Ждет. Малый один отбился от остальных. Остановился, то ли шнурок завязать, то ли на велике что-то подправить. А Коля, псих, выбежал, по голове чем-то тюкнул, ну, малого, и потащил куда-то. Велик так и остался валяться перед школой. Ну, короче, хватились скоро. Родители видимо. Малого нет. Милиция приехала, люди … Я, короче, свалил по-тихому, от греха подальше.

Потом, когда Рыжего встретил, спрашиваю, мол, что это было? А он:

– Врагов, – говорит, – надо давить.

– Ты, что, – говорю, – завалил что ли малого, дебил. Ты знаешь, что за это будет?

А он:

– Революция, – говорит,– не для белоручек. Хищники, – говорит, – в голодные времена, щенков своих тоже давят. Такова природа. И еще жида какого-то приплел, это, – долговязый задумался, – город такой есть … Вспомнил – Ницца.

– Ницше? – уточнил Виру.

– Да, точно, – согласился бомж, – он.

– Так он не еврей, – поправил его чей-то голос.

– Не важно, – нетерпеливо встрял Виру. Он не мог допустить бесконтрольный дрейф беседы.

– Да, не важно. Так вот, говорит, жид этот говорил мол, что упало, то еще и пнуть надо, и еще, это, мол, человек, то есть Коля, висит над пропастью, мол, он, этот, канат между зверем и суперменом. Псих, короче. Канат …

Долговязый хрипло захохотал. Его поддержали все, кроме женщины с опухшим лицом. Она вытаращилась на него ничего не понимающими глазами.

– Ты расскажи лучше, что он со жмурами делал, – подбодрил рассказчика голос из-за «толстухи».

***

Снежана отложила телефон и придирчиво посмотрелась в зеркало. Вчерашние процедуры дали незначительный результат: кожа не щеках по-прежнему казалась дрябловатой, веки сохранили паутинки морщинок, а складка на лбу выделялась еще больше. «Сволочь, – подумала она зло о враче. – Им лишь бы деньг срубить!» Само собой виноват был врач. Все эти фразы: «Снежаночка, вам двадцать четыре, и выглядите вы изумительно!» или «Природа еще не успела вас испортить. Все в порядке, идите домой, и продолжайте ослеплять нас своей красотой!» были банальными комплиментами. Она сама видела, природа, точнее роды изрядно испортили ее внешность.

Она скинула легкий шелковый халат, и медленно повернулась. Сначала влево, потом вправо. Зеркало не врало. «Да, – подумала она с сарказмом, – живот подровняла, а задница, как контрабас. И этот чертов апельсин!» Женщина с раздражением сжала пальцами кожу на бедре. Страхи и комплексы ослепляли ее. Любой мужчина, да и некоторые женщины, увидев ее сейчас, обнаженной, стройной как струна, с небольшой высокой грудью, аппетитными бедрами, готовы были на все, лишь бы поднять обворожительное тело на руки и отнести на широкую, неубранную кровать.

«Все-таки, не надо было рожать!» – решила Снежана. Она внимательнее присмотрелась к отражению, разглядывая бирюзовыми глазами собственное лицо. Без сомнений, лицо было красивым. «Да, – согласилась она с очевидным, – еще не все потерянно». Молодая женщина наклонилась к зеркалу и потрогала кожу на щеке. Затем на второй. Осмотрела брови. Вдохнула и с неохотой принялась готовиться к вечернему выходу. Розик пришлет водителя через три-четыре часа, а до прихода парикмахера оставалось всего два. Так что времени в обрез. Подбирая в ящике комода подходящее белье, продолжала с сожалением размышлять о своем «изуродованном» теле. «Нет, – думала она,– по-другому я бы его не удержала. Эта стерва в Испании просто так его не отпустит».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.