Голоса живых людей показались совершенно лишними, ударили по барабанным перепонкам резкой какофонией. Уже знакомая злоба поднялась из темных недр на поверхность. Лена бросила короткий взгляд на подругу, дабы удостовериться, что она испытывает точно такие же чувства.

Их мужья шли о чем-то негромко переговариваясь. Шли прямиком к околице. Но когда до нее оставалось каких-то несколько шагов, Паша встал столбом, положил руку на плечо Василия, требуя остановиться. Он смотрел прямо в глаза своей жены, но будто бы не видел ее. Она помахала ему, только взгляд мужчины оставался рассеянным.

– Кажется, мы заблудились, – произнес он неуверенно. – Там впереди лес и судя по плотности деревьев, пройти дальше не получится. Сворачиваем.

– Девчонки нас уже, скорее всего, потеряли. – Василий поднял лицо к небу, зажмурился. – Часа четыре ходим, не меньше.

Девушки переглянулись. Не могли они быть здесь столько времени. Они вышли из корпуса не многим позже своих мужчин.

– Часы остановились. – Паша постучал ногтем указательного пальца по наручным часам, поднес их к уху. – Показывают ровно полдень.

– Маринка меня прибьет, – расстроился Василий. – Я обещал с ней в бассейне поплавать.

– Не убьет. Мы тоже пойдем. При нас она ругаться не станет, – успокоил Паша. – А в прохладной водичке остынет. Мне кажется, нам в ту сторону, – почти без паузы сказал он и развернулся на сто восемьдесят градусов.

Лена почувствовала, как ее руки касается рука подруги. Окружающая реальность, или ирреальность, немедленно среагировала, будто только этого и ждала. Только на этот раз что-то изменилось. Пейзажи больше не радовали пасторалью, все вокруг будто сошло с ума. Над головой одновременно пылало солнце и ледяной монетой зависла луна, звезды выглядывали из-за обрывков туч, спорящих с белоснежными облаками; небо раздирали молнии, разделяя его на две части – свет и тьму. Призраки, серые, бесплотные, сделались почти черными и рванули к невидимой границе. И в саму прозрачную стену бился крупный ворон, роняя перья, истошно клокоча. В какой момент он смог вырваться. Лена не заметила, как вырвала из захвата свое запястье.

– Ты с ума сошла! – бросилась она на подругу. – Мы не знаем, что за силы разбудили и какими могут быть последствия!

– Ленка, это все солнечный удар! Или в санатории некачественные стройматериалы. Мы надышались какой-то краской или клеем! – беспомощно осев на землю, произнесла Марина. – Не может быть все взаправду. Ты видела, как они хотели выбраться и не смогли? Видела?!

Вопрос был риторическим, они обе понимали это. Один лишь ворон вылетел и растворился сразу за мерцающей дымкой. Лена успела заметить, что глаза его выделялись пугающей белизной на фоне антрацитового оперения.

Она хотела помочь подруге подняться, но отдернула руку, словно обожглась. Нет уж, хватит с нее видений. Нужно любым способом убедить Пашу уехать. Теперь будет проще, у нее появилась союзница. Вряд ли Марина сможет молчать об увиденном. Не в ее характере подобное. Размышляя так, Лена почти успокоилась, но, когда они выждали, пока мужчины уйдут подальше и покинули проклятое место, волнение вернулось.

Вот же она деревня, или точнее ее останки. Почему тогда ни Паша. ни Василий ничего не заметили? Их глаза, абсолютно пустые, смотрели куда-то мимо, совсем как у пациентов экстрасенса Кашпировского[2]во время проведения его сеансов. Она хорошо запомнила лицо мамы, сидящей у телевизора: бледное, отрешенное, и это очень похоже на увиденное сегодня. Неужели они все подверглись гипнозу? Но кому нужно проворачивать подобное? И когда их успели ввести в трансовое состояние? Найденный ответ шокировал своей чудовищной очевидностью. Оставалось проверить детали.

– Марин, помнишь, когда мы въехали в санаторий, всех согнали к доктору? Ты была у него?

– Ну да. Всем же велели зайти, – прозвучало в ответ. – А что?

– Пока не знаю. Он тебя осматривал? И о чем вообще говорили?

– Не осматривал. Только спросил, есть ли у меня хронические заболевания и еще какую-то чепуху. Ой, да я вообще там чуть не заснула от его нудного голоса.

– Вот и я почти заснула, – задумчиво протянула Лена. – Васька с тобой заходил?

– Нет, конечно. Доктор принимал каждого отдельно. Ты к чему ведешь-то, не пойму?

– Мне кажется, нас всех загипнотизировали, и теперь нам мерещится черт пойми что. – Выдав свою версию, Лена замолчала, ожидая реакции. И она незамедлительно последовала. Марина запрокинула голову, громко и обидно рассмеявшись.

– Чего смешного я сказала? – смех показался почти оскорбительным. Захотелось развернуться и уйти, но она смогла справиться с порывом, желая выслушать встречные доводы или контраргументы.

– Сама себя послушай. – Марина тыльной стороной ладони вытерла выступившие слезы и с улыбкой посмотрела на Лену. – Какой еще гипноз? Я в кабинете пробыла минут десять от силы, Васька и того меньше. Когда бы доктор успел нас загипнотизировать?

– В том все и дело, что мужики наши не под воздействием. Не знаю почему, но действует только на нас с тобой. Нет здесь никакой деревни, мерещится она нам. Понимаешь?

– Ага, понимаю. И еще понимаю, что тебе проще придумать какой-то врачебный заговор, чем поверить в наше с тобой помешательство. Лен, давай просто будем отдыхать, а сюда больше не вернемся. Простоят домики со своими тенями как-нибудь без нас. Ладно?

– Хочешь сказать, что никому не расскажешь о случившемся?

Марина ничего не ответила, но ответа и не потребовалось. По ее виноватому виду все стало предельно ясно. Ее можно было понять, даже найти оправдание. Но бороться с проблемой стоит начинать с ее признания.

Лена решила сразу по возвращении домой, которое она в любом случае постарается ускорить, обратиться за помощью. Конечно, она не станет сразу вываливать всю правду, свалит все на плохой сон и ночные кошмары. Ей пропишут таблетки, может, уколы какие-то, и все обязательно пройдет. А Маринка пусть сама решает, как ей поступать. Не маленькая.

Они вернулись в санаторий, когда уже начало темнеть. Время в тот день тоже сходило с ума, то закручиваясь в спираль, то начиная бешено нестись, попирая любые законы.

По комнатам разошлись молча, даже не попрощавшись. А ночью Лена проснулась от того, что кто-то постучал в окно. Стук был звонким, будто острым камешком. Она не сразу поняла, почему так светло, хотя свет выключен. Хотела разбудить мужа, но его не оказалось на своем месте. Постель даже не была разобрана. И Лена совершенно не помнила, возвращался ли он вообще.

Стук тем временем повторился. Несмотря на яркую полную луну, освещавшую небольшое помещение не хуже уличного фонаря, за окном стояла темень. Лена подошла ближе, ее непреодолимо тянуло увидеть ночного гостя. Сил на сопротивление не нашлось, и уперевшись в подоконник, она только и смогла закрыть рот ладонью, лишь бы не закричать.

Через стекло на нее, склонив голову набок, смотрел ворон. Казалось, сама тьма сгустилась, образуя контуры птицы, а луна раздвоилась, став его глазами. Зрелище завораживало и приводило в ужас одновременно. Лена протянула руку, самыми кончиками пальцев коснулась стекла, тут же отняв их – ледяной холод впился через кожу, окатил тело волной стужи. В ноздри ворвался уже знакомый запах речной воды, и она потеряла сознание…

…Утро наступило внезапно. Солнце вспыхнуло как по щелчку, моментально заливая пол, стены и потолок, окрасив в краски розового утра.

Лена лежала с закрытыми глазами, чувствуя под спиной мягкий матрас, а под головой подушку. Она даже оказалась укрыта простыней, потому как спать под обычным одеялом оказалось не слишком комфортно из-за духоты. Открывать окно не хотелось из-за нашествия вездесущих комаров.