Было принято решение разжечь костер. Во-первых, чтобы согреться, во-вторых, на его свет Мишка должен найти дорогу к палатке.

– Давайте лапшу закипятим, – предложил Женька. – Толстый на запах еды точно подтянется.

Его желудок предательски заурчал, и Женька, смутившись, буркнул:

– Ну ладно, я тоже жрать хочу.

Костер немного разогнал темноту, очертив на земле круг оранжевого света. Стало уютнее и теплее, ведь к тому моменту со стороны старого русла вдруг потянуло холодом, будто с реки, которая давно пересохла. Плеск воды, кажется, услышал каждый, но все предпочли промолчать, дабы не пугаться еще сильнее.

Ненавязчивая музыка оборвалась голосом все того же диджея, сообщившего о завершении вечернего эфира. Он передавал слово своему коллеге, который должен был работать с полуночи до трех часов ночи. После его слов радиоэфир резко прекратился, зато шипение и свист помех сделались чересчур громкими. В тишине, царившей вокруг, они били по барабанным перепонкам, причиняя самую настоящую боль.

Женька потянулся выключить магнитофон в тот самый момент, когда все звуки будто собрались в тугой ком и, схлопнувшись, прекратились. Несколько секунд все трое сидели, не решаясь даже вдохнуть.

– Батарейки сели, – через силу выдавил Женька. – Да и черт бы с ними!

– Да я новые купил только утром.

На Марка уставились две пары глаз с расширившимися омутами зрачков, блестящих от бликов костра.

Легенду помнили все. За три дня до похода Мишка рассказывал, якобы в этом месте техника выходит из строя, перестают работать телефоны, даже машины глохнут. Вроде как жившие здесь некогда ведьмы не любят шума и все, кто нарушают их покой, должны поплатиться.

– На самом деле батарейки не очень дорогие были. – Марк как мог пытался разрядить натянувшуюся звонкой струной ситуацию. – Или срок годности истек.

– Я проверю, – срывающимся голосом сказал Женька, протягивая руку к магнитофону.

Он даже успел его коснуться, когда пластиковый корпус вдруг скрипнул, сам магнитофон накренился влево, будто до этого стоял на опоре и теперь потерял ее, а после начал медленно проваливаться под землю, пока полностью не исчез.

Когда в почву втянулась хромированная антенна, Ника закричала.

Ее вопль перекрыл раскат грома, родившийся где-то высоко в полностью почерневшем небе.

Дождь решил взять их измором, не иначе. Тяжелые капли били по брезенту старой туристической палатки раздражающей дробью уже пару часов кряду.

Ветер разметал угли давно потухшего костра, опрокинул, швырнув в сторону, котелок с закопченными выпуклыми боками и колотил теперь в ненадежные стены укрытия.

– Надо выбираться, здесь тоже батарейки почти сели. – Женька тронул пальцем раскачивающийся фонарь, останавливая пляску теней, и с надеждой посмотрел на долговязого Марка, сидевшего у самого выхода. – Толстый, небось, уже дома плюшки трескает, пока мы тут околеваем.

– Иди. – Он, даже не обернувшись в сторону друга, подтянул колени к груди, обхватил их жилистыми руками.

– Хорош, братан! – белобрысый Женька, похлопал приятеля по плечу. – Если разыграть нас решил, я готов признать – мне страшно. Девчонка вон дрожит как осиновой лист. Не жалко тебе ее?

Из угла палатки раздалось возмущенное фырканье да сверкнули зеленые глазищи.

– Ты все круто придумал, – Женька придвинулся ближе, – особенно с мафоном[1]. Не знаю, как у тебя получилось, но было жестко. – Натужная улыбка внезапно сползла с его лица, он весь подобрался, готовый вскочить на ноги. – Слышали? Там кто-то ходит!

– Не смешно, Женек! – Марк качнул головой, убирая в сторону отросшую темно-русую челку. – Я знаю, что там никого нет. И ты прав, надо возвращаться.

– Он не бросил бы меня. – От негромкого голоса парни напряглись. Никто из них не заметил, когда закончился дождь. Тишина казалась неестественной, жуткой какой-то. – Он без меня не уйдет.

– Плохо ты своего братца знаешь! – Женька натягивал свитер через голову и успел сунуть руку в один рукав. – За сосиску родину продаст. Обратила внимание, как еды не стало, так и Толстый свинтил?

– Идите, я здесь останусь. Подожду до утра и начну его искать. – Она говорила, а взгляд ее застыл на уровне переносицы Марка. – Ну, идите же!

– Лучше бы дома сидела! – Женька подтащил к себе рюкзак, принялся собирать вещи, не переставая ворчать да исподлобья пялясь на девчонку.

Потом вдруг не выдержал, откинул полусобранный рюкзак в сторону и выкрикнул зло:

– Зачем ты только увязалась за нами?! Из-за тебя все! – обвинение, даже по убеждению Женьки, казалось беспочвенным, но ему нужно было высказаться.

– Не твое дело! – Девчонка вытерла нос тыльной стороной ладони и демонстративно отвернулась.

Женька махнул на нее рукой, беспомощно переводя взгляд с полусобранного рюкзака на Марка. Тот явно шел на поводу у соплячки. Чего доброго, еще решит заночевать здесь. Мало им приключений, теперь еще и от предков влетит. Он мечтал поскорее оказаться дома, в тепле и безопасности. Что не говори, а место это наводило на него оторопь.

Еще Марк со своими дурацкими приколами! Ничего, с этим он обязательно разберется и придумает, как отомстить за глупые шуточки. Теперь главное – поскорее отсюда убраться.

И все же шорохи снаружи точно не галлюцинация и не игра разыгравшегося воображения. Он видел лицо Марка, нет не напуганное, он никогда не подставится перед девчонкой и не покажет своего истинного состояния. Скорее удивленное что ли? Если только Марк снова не решил разыграть его и не сговорился с Толстым заранее. Неужели он попался как последний болван? Друг называется!

Женька почувствовал, как внутри закипает волна злости.

Возня снаружи повторилась, слышно стало отчетливее. Кто-то быстро прошел совсем рядом с палаткой и затаился. Девчонка дернулась, но Марк удержал ее и зажал рот ладонью. Девчонка вцепилась в его локоть и смотрела теперь расширившимися от ужаса глазами.

– Слышал? – прошептал Женька. Марк кивнул, убрал ладонь от лица трясущейся соплячки и жестом велел ей молчать.

Только девчонка вцепилась в него мертвой хваткой, как утопающий за торчащую с берега корягу. Глаза ее опасно заблестели, губы дрожали, а на бледном лице проступил румянец.

– Я посмотрю, что там и вернусь.

Марку все же удалось отцепить от себя ее руки. Говорил он спокойно, не повышая голоса, за что его хотелось ударить. Нашелся герой.

– Скорее всего, твой брат вернулся и решил нас немного припугнуть. Сейчас мы дадим знать, что рассекретили его, и все вместе пойдем по домам. Ничего не бойся.

«Ничего не бойся!» – передразнил его про себя Женька. Сначала говорит, что ее полоумный братец пришел всех напугать, а потом сам же успокаивает. Чтобы он снова приехал в это захолустье, не в жизнь! Лучше пусть родаки его на все лето в лагерь отправят, там хоть спокойно.

Между прочим, уже глубокая ночь, а им пилить три километра. Днем такое расстояние кажется незначительным, теперь же у них один фонарь, и тот едва живой.

Женька закипал, пусть и старался не показывать своего состояния, но сжимающиеся и разжимающиеся кулаки, наверняка, сдавали его с потрохами. Плевать.

Ему было невдомек, почему Марк носится с этой пигалицей. Чего он в ней нашел? Рыжая, с усыпанным брызгами веснушек крошечным носиком на бледном худющем лице. Глазищи, что у той кошки, – зеленые и в темноте светятся. Инопланетянка, а не девчонка. Да вся она какая-то несуразная. Вон и платье болтается как на вешалке. А коленками можно огород вспахать, настолько они у нее острые.

– Вдруг там не… он? – девчонка произносила каждое слово с надрывом, как доморощенная актриса со сцены, что лишь сильнее дразнило Женьку. Она уже не просто раздражала, а поднимала внутри него волну ярости.