– А тебе идёт форма, – сказал он.

– Я знаю, ты не первый, кто мне об этом говорит.

– Странно, но я первый раз вижу тебя в юбке, – заметил он.

– Ну и что? Ты меня и без неё видел, – не удержалась и съязвила я. Ну, вот опять. Нет, чтобы помолчать, а то сейчас наговорю лишнего, а потом буду мучиться от собственной болтливости. Я последовала совету внутреннего голоса и поспешила заткнуться. Лебедев тоже молчал. Я села за стол напротив него и попыталась сосредоточиться на чае.

– Может, всё-таки скажешь, зачем Жуков просил меня к тебе зайти? – не выдержал Андрей.

– Забери вот это, – кивнула я на стопку папок на моём столе.

– Что это? – спросил он.

– Мои дела,– ответила я.

– А ты куда собралась? – насторожился Лебедев.

– В отпуск.

– Что-то случилось?

– Нет, просто мне нужно решить кое-какие проблемы…

Вдаваться в подробности я не решила, ограничившись общей фразой. Лебедев задумался.

– Ты ждёшь ребёнка? – неожиданно спросил он.

Я подавилась чаем и закашляла.

– С чего ты взял? – спросила я, справившись с приступом.

– Просто сопоставил кое-какие факты, – пожал он плечами.

– Надо же, – удивилась я. – И о чём они тебе говорят?

– Логинова, мы провели вместе ночь, – начал он перечислять. Я с интересом слушала его рассуждения. – Мы не предохранялись, и вдруг через месяц тебе срочно нужно в отпуск… Что прикажешь думать?

– Что угодно, только не об этом.

– Нет, Логинова, всё гораздо проще. Ты беременна и собираешься сделать аборт. Поэтому и решила исчезнуть на несколько дней.

– Лебедев, ты сумасшедший! – не выдержала я. – И вообще, тебя это не касается.

– А вот здесь ты, дорогая моя, ошибаешься. Это как раз меня в первую очередь и касается, потому что ребёнок, которого ты хочешь убить, мой, и я тебе этого не позволю…

– Откуда такая уверенность, что он твой? – спросила я и тут же пожалела о своих словах. Мне вообще следовало сразу же пресечь эту тему, но, похоже, разговор зашёл слишком далеко.

В его глазах мелькнул недобрый огонёк. Лебедев встал и подошёл ко мне. Я вжалась в спинку стула, боясь, что он меня сейчас ударит. Я впервые видела Андрея в таком состоянии. Он был на грани бешенства. Заметив мой испуганный взгляд, он немного отступил назад.

– Андрей, выслушай меня и не перебивай, пожалуйста, – начала я, с трудом подбирая слова. – Мне действительно необходимо лечь в больницу. Но это никак не связано с моей якобы беременностью. Точнее, в какой-то мере связано. У меня проблемы по женской части. И если я их сейчас не решу, то в будущем, возможно, не смогу родить ребёнка.

– Ты лжёшь, – всё же перебил он меня. Он стоял, прижавшись к стене и сложив руки на груди, и наблюдал за мной. Его кажущееся спокойствие после недавней вспышки гнева пугало ещё больше.

– Хорошо! Можешь считать так! – взорвалась я. – Я не собираюсь перед тобой оправдываться! Я терпеть не могу, когда лезут в мою жизнь! Ты мне никто, чтобы решать, что мне можно делать, а что нет! Если тебе удалось затащить меня в постель, то это ничего не значит! Так что я прошу оставить меня в покое! Я тебя ненавижу! Как ты вообще мог обо мне такое подумать?! Да, я не идеальная! Но я никогда, слышишь, никогда не смогу убить ни в чём не повинного ребёнка! Убирайся! Я не хочу тебя видеть!

Не в силах сдерживать себя, я отвернулась и разревелась. Лебедев не подошёл ко мне и не обнял, как это бывало раньше. Он молча отлепился от стены и вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.

Я встала, прошлась по кабинету, взяла пачку сигарет, но тут же отбросила её в сторону. Меня трясло. Что со мной происходит? Меня ещё никто не выводил так из себя. Ужасно хотелось что-нибудь разбить и желательно о голову Лебедева. Что он о себе возомнил? Я не хочу о нём думать, но мысли всё время возвращаются к нему…

Всё, хватит на сегодня. Я посмотрела на часы. Надо собираться домой. Всё равно я с завтрашнего дня в отпуске. Я достала косметичку и попыталась привести себя в порядок. Потом оделась и уже собралась уходить, когда взгляд мой упал на стол, на котором преспокойно лежали несколько папок с делами. Как бы мне того не хотелось, но с Лебедевым мне сегодня предстоит увидеться ещё раз. Подхватив сумку и папки, я вышла в коридор и закрыла дверь на ключ. Сделала глубокий вдох и без стука вошла в соседний кабинет. Лебедев стоял у окна и нервно курил, старательно делая вид, что не заметил моего вторжения. Я, громко стуча каблуками, продефилировала к его столу, грохнула на него папки и, не сказав ни слова, покинула кабинет…

Остаток дня я посвятила сборам в больницу. После работы заехала в книжный магазин и купила несколько детективов. Дома достала небольшую спортивную сумку и застыла у шкафа, прикидывая, что мне необходимо взять. Решила ограничиться спортивным костюмом, тёплым халатом, пижамой и несколькими футболками. Потом бросила в сумку кое-что из косметики, тапочки, полотенце. Короче, по окончанию моих сборов она закрывалась с трудом.

Вечер провела лёжа на диване и изучая потолок. Сегодняшний скандал не шёл у меня из головы. Честно говоря, в последнее время я совершенно не понимаю поступков Лебедева и не могу их объяснить. А его внезапная смена настроений просто пугает. Вот он готов разорвать всех на мелкие части, а через минуту совершенно спокоен и даже безразличен к происходящему. Оказывается, я его совсем не знаю. Как впрочем, и он меня. Да я и сама не подозревала, что меня можно спровоцировать на подобное нелицеприятное выяснение отношений, которое произошло сегодня. Не хватало только битья посуды. Конечно, за три года совместной жизни с Игорем у нас многое случалось, но подобных скандалов я не припомню. При мысли об Игоре захотелось плакать. Я никак не могу смириться с тем, что его нет в живых. У меня в квартире по-прежнему хранятся его вещи, а по вечерам иногда ловлю себя на мысли, что жду его. Что вот сейчас откроется дверь, и он войдёт, улыбнётся, обнимет меня, и всё будет как раньше. Но его больше нет… И в этом виновата я…

Следующим утром ровно в одиннадцать часов я сидела в кабинете Альбины Борисовны и ждала, пока она освободится.

– Пошли, – позвала она, заглянув в комнату.

Я покорно встала, подхватила сумку и вышла из кабинета. Мы немного прошли по коридору, она остановилась у одной из дверей и открыла её.

– Ну, проходи, – подбодрила она меня.

Я молча вошла и осмотрелась. Палата была двухместная, но сейчас обе кровати были свободны. Стандартный набор мебели: две тумбочки, пара стульев. В углу я заметила небольшой холодильник и телевизор.

– Можешь обустраиваться, – сказала Альбина Борисовна. – Пока полежишь здесь одна.

Я кивнула.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила она.

– Ничего, просто плохо спала сегодня ночью, – соврала я. Пожалуй, не стоит посвящать её в мои проблемы с противоположным полом, точнее, с одним из их представителей, но, кажется, она сама уже обо всем догадалась:

– Опять поругались?– спросила она, внимательно посмотрев на меня. Я кивнула. – Как же вы умудрились, если не разговариваете?

– По приказу начальства передавала дела перед отпуском, слово за слово, короче, теперь он думает, что здесь я для того, чтобы избавиться от его ребёнка, – покаялась я.

– Ничего себе, – призадумалась Альбина Борисовна и неожиданно улыбнулась: – Знаешь, а он мне нравится. Тебя любит, к детям готов, – пояснила она, заметив мой удивлённый взгляд, – уже не терпится познакомиться.

– Только этого не хватало, – буркнула я.

– Ладно, не бери это в голову, – улыбнулась она. – Я пойду. Отдыхай, если что понадобится, заходи.

Когда Альбина Борисовна ушла, я переоделась, застелила кровать и разложила свои вещи в тумбочке. Потом села на подоконник и часа два просто рассматривала редких прохожих, спешащих по своим делам под холодным ноябрьским дождём.

На третий день пребывания в больнице уже хотелось выть от безделья. Все процедуры занимали максимум полтора-два часа в день. Остальное же время я бесцельно слонялась по коридорам. Читать надоело, а выспаться я уже успела на полгода вперёд. Иногда приходила Альбина Борисовна, и мы часами разговаривали, совсем как в детстве. Но, как правило, это случалось ближе к вечеру, потому что работа отнимала у неё достаточно много времени.