Несколько неприятных дней – вот что это для него. Всего лишь. А для меня – это несколько дней, которые наверняка меня сломают.

Как проведёт два дня ожидания пленница, которую привезли в огромный дом, чтобы она стала любовницей хозяина? Я не плакала: слёз не осталось. Не пыталась сбежать: ещё когда машина въезжала в ворота, я успела увидеть и ограду, и охранников, и камеры. Поэтому первый день я просто пролежала в комнате.

Потом была ночь – пустая, без снов. За ней настало утро. Я надеялась, что это будет последний день до того, как начнётся подлинное бедствие. Я даже всерьёз захотела выйти и прогуляться в пределах своей тюрьмы…

Никогда и ни на что нельзя надеяться. Второй день моего пребывания подтвердил эту простую истину. Потому что мистер Калленберг был сам себе хозяином и никому не отчитывался о своих перемещениях. Все обученные быть незаметными люди, что населяли и обслуживали его огромный особняк, могли думать и говорить что угодно – он ни с кем из них не советовался.

Мистер Калленберг появился неожиданно. Я узнала об этом только тогда, когда он открыл дверь и вошёл – без стука, без приглашения, двигаясь вольно и свободно, как может двигаться только подлинный хозяин жизни.

Каким бы я его не представляла, я не могла вообразить, что он будет именно таким! Высокий, широкоплечий и умеющий, похоже, поддерживать своё тело в безупречном состоянии. Точно не старик, хотя уже давно и не юнец. Без всяких морщин, с гладкой кожей, идеально выбритыми щеками и холёными руками. Но при всём этом – вовсе не изнеженный аристократ, а настоящий мужчина. Сильный, властный, с уверенным и спокойным взглядом, с чувственными губами. В светлой рубашке с коротким рукавом и брюках в тон – я бы ни за что не предположила, откуда он вернулся: может быть, с деловой встречи, а может быть, с увеселительной прогулки.

Вот кто предстал передо мной! Хозяин своей жизни, хозяин этого роскошного, хотя и зловещего дома. А теперь – ещё и мой хозяин!

Он застал меня врасплох. Хорошо, что я не решилась перед сном раздеваться, иначе от стыда можно было бы смело проваливаться на первый этаж и даже ниже.

– Приветствую, Джессика, – сказал он своим густым и глубоким голосом, сразу оглядев меня с головы до ног. Его стальной взгляд впился в мои глаза, и я поспешно их отвела.

Я успела подумать о том, что не привела себя в безупречный вид. Разве так должен выглядеть подарок? А вдруг он разочаруется и прогонит меня? Что тогда скажет Кристофер? Что тогда ждёт мою семью?..

Но этого всего не случилось. Он не разочаровался. Лишь сказал коротко:

– Рад твоему приезду.

Добавил через паузу:

– До встречи вечером.

И покинул комнату. Мне показалось, что только после этого моё сердце наконец осмелилось сделать несколько робких ударов. Я поняла, что даже не дышала все те несколько секунд, растянувшихся в вечность, пока он стоял в дверях.

Вечер наступил будто втрое быстрее, чем должен был. Потому что я ждала вечера так же, как ждут, наверное, смертники исполнения своего приговора. За окном стало смеркаться, явился дворецкий и своим бесцветным голосом объявил:

– Мистер Калленберг приглашает вас на террасу. Прошу за мной.

К счастью, в этот раз я хотя бы успела подготовиться и привести себя в порядок. И снова шагала вслед за дворецким. На этот раз на лестнице, в холле горели лампы. Свет был мягким, даже тёплым. Вот только меня он ни капельки не согревал – я не знала, чего ждать, и из-за этого ледяной страх иглами забирался под кожу.

На террасе меня ждал столик, на котором стояла откупоренная бутылка вина с двумя бокалами. И конечно, меня ждал мистер Калленберг – совсем не похожий на образ того мучителя, которого я себе воображала по пути сюда. В ещё более светлой рубашке, чем утром, в летних брюках – но от всей этой лёгкости вовсе не кажущийся менее суровым. Напротив, теперь я ещё лучше могла видеть его мускулистые руки, а широкие плечи и накачанная грудь проступали под тонкой тканью рубашки.

– Добрый вечер, Джессика, – сказал мистер Калленберг и жестом показал дворецкому, что тот свободен. – Это отличное вино. Редкое и дорогое. Я люблю редкие и дорогие вещи.

С этими словами он протянул мне бокал.

– Спасибо, – выдавила я из себя, запинаясь от робости. Сделала шаг, другой в сторону столика. Шаги давались мне с трудом.

Дорогие и редкие вещи? Я почувствовала, что краснею. Это ведь не только о вине? Он говорит это обо мне тоже.

Дворецкий исчез незаметно – я даже не поняла, как мы успели остаться на террасе одни. И будто одни в целом мире. Два плетёных кресла под углом друг к другу, столик с вином и закусками, теплая звездная ночь…

Все выглядело не так, как я ожидала.

Мужчина, который любит плети и веревки… Разве не должна я сейчас быть в какой-нибудь тайной комнате, закованная в цепи?

Пожалуй, это пугало даже больше. Думаю, мне хотелось бы, чтобы все поскорее закончилось…

– Расскажи мне, Джессика, почему ты здесь?

Я замерла. Я не была готова к тому, что он станет задавать вопросы. Тем более такие. Но он ожидал ответа, и мне пришлось выдавить из себя:

– Моя семья… Бизнес отца в последнее время шел плохо. А потом он связался с одним проходимцем. Ожидал огромной сделки, но потерял все.

– Нет. Я тебя спрашивал не об этом. Мне известны обстоятельства твоей семьи. Но почему ты решила, что ты и есть тот, кого нужно принести в жертву? Почему позволила сделать это с собой?

Ну и вопросы у него… Звучит, как обвинение!

В горле пересохло и я сделала несколько жадных глотков из бокала, чтобы справиться с сухостью. И сразу же почувствовала легкое головокружение. Все-таки это вино, а не вода.

Мистер Калленберг не отводил от меня взгляда. Он все еще ждал ответа.

– Потому что моя семья… они мне дороги?

Он усмехнулся.

– А ты им?

И снова ответа у меня не было. Или был, но он мне не понравился.

– Мне нравятся юные девушки. Большинство из них попадают мне в руки потому, что хотят денег. Или особого опыта, новых ощущений. Или того и другого. Не припомню, чтобы кто-то оказался в моей постели из чувства долга. Впрочем, это может быть интересно. Подойди ко мне.

Ну вот. Пришел час. Я в два глотка допила вино, поднялась и встала напротив.

Невольно скользнула по нему взглядом. Странно, что он покупает женщин. Он ведь… Он очень привлекателен. И в нем чувствуется сила. Обычно женщины с ума сходят от таких мужчин.

Ничего больше не говоря, ни о чём меня не спрашивая, он крепко обхватил меня и прижал к себе.

Это оказалось так же неожиданно, как и обескураживающе. Сквозь одежду я почувствовала его крепкие мышцы – грудь и пресс – и пояс брюк, и даже твёрдую плоть, которая упёрлась в моё бедро. Может быть, мне показалось?..

Но нет, его объятия стали ещё настойчивее – руки пробежали по моей спине, плотнее прижимая моё тело к нему. Нет, мне не показалось. Я чувствовала его возбуждение: ощущала его член, и вправду огромный, набухший внутри брюк. И его грудь, и кубики пресса. Я уже вплотную уловила лёгкий аромат парфюма, и через миг его губы накрыли мою шею.

Я попыталась было отвернуться, но тут же одёрнула себя: ведь я не смела противиться, не смела ни в чём противоречить своему хозяину. Поэтому перестала сопротивляться ещё до того, как он мог бы это понять. Куда девать руки, я не знала, поэтому робко забралась пальцами под короткие рукава его рубашки. А потом так и обмякла в этих объятиях, которые оказались неожиданно крепкими и мощными – как будто меня держал не человек, а стальной титан, не знающий сомнений и слабости.

Его губы прошлись по моей шее, оставляя один след властного поцелуя за другим. И тот страх, что до этого холодными иглами пронизывал моё тело, стал уступать место теплу, а потом даже и жару. Что со мной происходило? Я не знала. Я просто позволяла ему целовать себя, одно за другим ощущала влажные и страстные касания его губ.