Неловкий взмах неокрепшей руки и кружка покатилась по полу, расплескав остатки лекарства, — хозяева вместе с Эфианом враз запричитали. Вот сами бы и пили, если оно такое целебное. Эх, надо было раньше это сделать. Но что жалеть, не вернуть ведь ничего.

— Ты поспи, дай отдых телу — быстрей ушибы заживут, — ровный голос Жармю стал полной неожиданностью в этом гомоне.

Удивленно воззрившись на него, я открыла рот, чтобы что-то сказать, но все слова вылетели из головы. Сразу безошибочно истолковав мой взгляд, Жармю только усмехнулся. Да не язвительно или высокомерно, а добродушно, будто посмеиваясь над самим собой.

— Спи, все пройдет, — прошептал он, поправляя сползшее одеяло.

От великого удивления послушно закрыла глаза и попыталась отвлечься от бестолковых причитаний и советов Эфиана да хозяев. Еще будет время выслушать их.

Просыпаться не особо хотелось, сказывались последствия падения. Вот так и начинаешь задумываться о предпочтительности путешествия во второй ипостаси пиктоли: даже если б не смогла предотвратить падение, ссадин и ушибов не было бы однозначно. Может, и впрямь смениться? Угу, и с Зорькой придется отдельно договариваться: это сейчас она терпит, оставаясь равнодушной к особенностям хозяйки (лишь бы вовремя и плотно кормила), но в ином облике лошадка-то меня не видела. Кстати, не мешало бы ее проведать, а то неудобно как-то получается, будто я ее наказываю за случившееся. Но виноват во всем только Эфиан! Нечего было руки распускать.

Мало мне падения, так теперь еще от чурбань-травы, что в настойке была, голова разболелась. Не поняла я: это лекарство было или лекарь по ошибке нечто иное дал? А может, местный врачеватель исцеляет всех одним способом: побольше алкогольсодержащего и все как рукой снимет? И такие бывают: сама как-то встречала, да папа рассказывал.

Нет, надо все же встать. Хотя бы попробовать. Я ведь до сих пор не знаю толком, что у меня пострадало и в какой степени. Осмотреться стоит. Осторожно сдвигаю лоскутное одеяло и также осторожно опускаю ноги на холодный дощатый пол. Еще чуть-чуть, я решусь и встану.

Не тут было!

— Ты что делаешь?! — возмущенный вопль эльфа нарушил хрупкое равновесие, и я вновь шлепнулась на постель.

Еще и голова сильней болеть стала!

— Эфиан…

— Встать хочешь? Не спеши. Но, впрочем, я и помочь могу.

— Нет! Хватит! Помог уже… Посодействовал.

Эльф виновато опустил голову, признавая справедливость упреков.

— Извини, я не думал… не хотел…

Вот уж не предполагала, что когда-нибудь Эфиану изменит красноречие. Пусть я его мало знаю — и за прошедшее время успела заметить, эльф всегда найдет что сказать.

— Что уж теперь сокрушаться, забыли и все тут, — тяжко вздыхаю, отпуская грех кающемуся.

Эфиан удивленно распахивает сине-карие глаза: не ждал столь быстрого прощения. И я не ждала, но выслушивать спотыкания в попытках извиниться и объяснить поступок мне совсем не хотелось — и так голова болит.

— Где мы? — я помню как дуэ-раббит говорил о Фингольде, но мало ли.

— Фингольд — деревенька на пути в Хледвиг, — тут же ответил эльф, подтвердив мои воспоминания. — Ты как… упала… Мы решили не везти тебя в город, надо было остановиться хотя бы в деревне, чтоб кровать нормальная была и ты смогла отлежаться, Фингольд ближайшим поселением оказался.

— Понятно.

— Постоялого двора не оказалось, но Крайм-рыболов гостеприимно предложил разделить с ним кров, а его жена тут же поспешила к местному лекарю за настойкой, — продолжил объяснения Эфиан.

Крайм-рыболов? Ну, по его словам о море и рыбалке подобно можно было предположить.

— Ты как? — осторожно поинтересовался эльф, видя, что я не спешу расспрашивать его.

— Не знаю, — честно созналась. — Болит. Но пока терпимо. Там… раны сильные?

— Как сказать… Осматривала Сирин первой, так плачу и крику было… Она не планирует пойти в профессиональные плакальщицы? Сам я насчитал пять синяков приличных, шишку небольшую на голове и все. Хорошо, что ты оба плаща надела.

— А лекарь не приходил? — мне почему-то стало жуть как интересно: осмотрел ли меня местный врачеватель, что изготовил дивную настойку с чурбань-травой.

— Нет, — покачал головой Эфиан и смущенно добавил — Он второй день с местным пастырем пьет мировую, а староста третьим у них. Но на жизни деревеньки это ничуть не сказалось, видимо не в первый раз такая пьянка.

Вполне возможно, спорить не буду.

— Кстати, что-то Сирин не видно, — только сейчас до меня дошло, что Благочестивой у моей постели на боевом посту не наблюдается.

Эфиан презрительно фыркнул:

— Она пошла вместе с доэ-раббит Шамьяной — хозяйкой дома — к лекарю. Случайно выяснилось, что неподалеку, а точнее по соседству с лекарем гадалка живет, вот она к ней и направилась. Благо, близнецов с собой забрала. Зачем они ей, ума не приложу, но так хоть при деле.

О, гадалка! Тогда все ясно. Ждать ее «обратно» только к утру можно. Если не позже.

— Ты отдыхай, поспи. За дорогу не беспокойся, мы проводим тебя, куда скажешь.

А это уже похоже на искупление вины, ведь знаю, что направлялись куда-то, но планы изменили, дабы меня сопровождать.

— Может, еды принести? Или пить хочешь? — вовсю проявлял заботу эльф.

Мне же, как на зло, ничего не хотелось.

— Нет, не надо, — зевая, отвечаю: если промолчу, еще обидится.

— Тогда поспи… Я буду рядом, просто так, на всякий случай.

Тяжел груз вины, вон как теперь беспокоится. Раньше бы такое рвение. Да что жалеть? Пустое. Быть может, это тоже узор Судьбы, мной самой вышитый?..

А глаза так и слипаются, будто и не спала до этого. Сквозь ресницы видятся красноватые солнечные блики в окошке — значит, солнце садится. Что ж, у меня вся ночь впереди…

Журчание ручейка не приносит обычного покоя. Сегодня он грустит. Грустит вместе со мной. О чем? Обо всем сразу и ни о чем конкретно. И принесла ж нелегкая эту благородную даму именно сегодня! Вся такая манерная, холеная, возвышенная. Ну, прям, наглядный образец для пособия по спасению рыцарями дам в опасности. Ей-ей! Тонкий стан, но со значительными округлостями где положено. Каскад золотых волос. Огромные голубые глаза и розовые губы бантиком…

И рядом с ней я кажусь не то, что серой мышкой, а настоящей дурнушкой. Вот и сбежала сюда, к ручью в надежде отвлечься. Да только отражение в ледяной воде не дает забыть.

— Эредет, что случилось?

Ты… Ну зачем ты сюда пришел? Еще и спрашиваешь такое!

— Это из-за наших гостей? — осторожно спрашиваешь, внимательно вглядываясь в лицо.

Почти угадал, только не из-за всех гостей, все дело в одной гостье.

— Они обидели тебя? — в твоем голосе слышится гнев, а может даже ярость.

Все верно, ты никому не позволишь больше обидеть меня. Это радует, но… Никто ведь меня не обижал, просто так сложилось.

— Эредет, не молчи, — в твоих глазах светится мольба, на которую мне так хочется ответить.

Но стоит ли? К чему загружать тебя моими глупостями?

— Эредет? — ты берешь мои холодные ладони в свои руки.

— Ничего… Просто глупые страхи, — бормочу под нос, пряча от тебя взгляд.

— Эредет? Опять? — в голосе звучит возмущение.

Ну и опять. И снова. А что делать, когда такой пример под носом?!

— Как бы мне хотелось, чтобы ты увидела себя моими глазами…

Было бы на что смотреть! Но ты… так не считаешь: ладонями обхватываешь мое лицо, пальцы разглаживают складку меж бровей:

— Не хмурься… Если бы ты только могла увидеть себя такой, какой вижу я! Глаза цвета весеннего дождя. Волосы пушистые как ковыль. Улыбка словно первый цветок после долгой зимы. Легкая поступь, а быть может и немного полет.

— А фигура у нее лучше! — смущенно бурчу, чтобы хоть как-то заглушить твои слова.

— Кому что нравится, — философски улыбаешься ты. — Не веришь мне, вспомни тогда кузена Аласдейра и его жену. Тали далека от идеала эльфийской красоты, что нынче в моде. Но разве это мешает их любви? Их жизни? Так почему чье-то мнение, какие-то предрассудки должны мешать нам? Тем более, придуманные тобой самой.