– Если он вас принуждает, я вмешаюсь, вы только скажите. Я знаю Габриеля, он мастер психологического давления. Еще в первый вечер я понял, что он от вас не отстанет. Но не вмешался. А потом тот праздник и меня не было рядом. Это я виноват. – он так горько обо всем этом говорил, что мне хотелось рыдать.

– Алекс, можно вас по имени? – спросила я.

– Конечно.

– Жизнь все расставит на свои места. Кто с кем и когда пойдет по дороге жизни, – я протянула руку и положила ее на его ладонь.

Он провел своими пальцами по моему запястью. Мы смотрели и без слов понимали друг друга. Это было удивительное чувство. Я как будто знала этого человека сто лет, хотя в действительности перекинулась с ним всего несколькими фразами. Откуда взялось это ощущение? Я объяснить не могла. Такая связь может быть послана только свыше. Заиграла музыка, призывая скучающих людей на танец.

– Давайте потанцуем, Катя, – тепло проговорил мне Алекс.

Мы вышли на середину зала и закружились в пьянящем танце, смотря друг другу в глаза. Этот мужчина был такой родной. Было так странно, я совершенно не воспринимала его, как врага. Именно поэтому я не захотела подставлять его, я жертвовала собой ограждая его и чувствовала, что знай он всю ситуацию то поступил бы так же.

– Я хочу тебе кое-что сказать, – тихо проговорил он. – Ты очень похожа на мою жену, покойную жену, Еву. Она такой же была в юности. В начале войны она погибла в автокатастрофе.

– Мне очень жаль, Алекс, небеса забирают лучших так рано, – проговорила я, смотря в его небесно-голубые глаза.

– Я хочу, чтоб ты знала. Мне очень больно видеть тебя с Габриелем. Он сложный человек и может тебя обидеть. Но раз уж ты выбрала его, в любой момент, в любой ситуации я приду тебе на помощь, что бы ни случилось. Только скажи.

– Спасибо, – с горечью прошептала я. – Мне нужно было это услышать.

Я положила голову ему на предплечье и мы молча наслаждались этой близостью до того момента, пока не прекратила играть музыка. Алекс проводил меня к столику, за которым уже сидел Габриель, поцеловал мою руку и покинул театр.

– Он тебе нравится, – спокойным тоном проговорил фон Вольф.

– Нравится, – ответила я, играя с бокалом вина указательным пальцем.

– Почему же ты сделала такой выбор? Алекс хороший, намного лучше меня. Почему я, а не он? Я же вижу, что и ты ему нравишься. Не знаю, правда, что за подноготная у этой симпатии, ведь ты немного похожа на его погибшую жену. Но, тем не менее, дай ты ему повод, и ты бы тогда лежала не подо мной.

Я не знала, что мне ответить, чтобы выйти из ситуации и решила просто польстить ему.

– Мне не нужен хороший, мне нужен сильнейший. Здесь нет хороших. Это вы в Германии у себя хорошие. А здесь вы все одинаковые. Убийцы и захватчики. Так что поразмыслив, между силой и благородством, ты уж извини, но я выбрала силу. Удивительно, но я совершенно не боялась этого сидевшего передо мной человека.

– Красива и чертовски умна, – проговорил Габриель, – мне стоит тебя остерегаться.

– Стоит, – посмотрев на него я отхлебнула вино из бокала. – А теперь хватит разговоров, отвези меня к себе, – с вызовом проговорила я и он, усмехнувшись, галантно подал мне руку.

Всю дорогу я молчала. Когда машина подъехала к дому я была удивлена. Габриель один полностью занимал дом бывшего начальника завода.

«Значит никаких лишних глаз, это хорошо» – сделала я для себя приятное замечание.

Дверь нам открыла пожилая домработница.

– Ты можешь быть свободна, Марта, – вежливо сказал Габриель невысокого роста женщине.

Она изобразила на лице наиграно приветливую улыбку и презрительным взглядом окинула меня с ног до головы, затем, накинув на себя старое пальто закрыла за собой дверь.

– Добро пожаловать в мою скромную обитель, – с насмешкой проговорил немец.

– Так уж и скромную, – хмыкнула я в ответ.

Сняв верхнюю одежду мы прошли в зал, богато обставленный лакированной мебелью и увешанный дорогими картинами.

– Шампанское или вино? – спросил Габриель, наматывая локон моих волос себе на палец.

– Ничего не надо, – ответила я начиная расстегивать пуговицы на его форме.

Пока я это делала, он с довольным видом смотрел на меня, явно получая удовольствие от того, что я досталась именно ему. Затем я подняла на него глаза и поцеловала, нежно потянув зубами за нижнюю губу. Он издал едва уловимый стон и схватив меня на руки отнес в спальню. Освободив друг друга от одежды, мы придались жадным ласкам. Было странно, я не любила, даже ненавидела этого человека, но он вызывал во мне такое необъяснимое, неистовое первобытное желание! И он это чувствовал. Ему было безумно приятно, что я совершенно не играла в постели, а с самой настоящей страстью откликалась на каждую его ласку. Он был настолько нежен со мной, что у меня это вызвало улыбку и я прошептала:

– Я не фарфоровая, не разобьюсь.

Засмеявшись он резким движением перевернул меня на живот и схватив больно за волосы произнес охрипшим от страсти голосом:

– Девочка хочет пожестче?

– Хочет, – простонала я и он овладел мной.

Надо признать, хоть мне и не было с кем сравнивать, но я отметила про себя, что любовник Габриель просто великолепный. Женское удовлетворение было для него на первом месте. Он просто упивался теми минутами, когда я, царапая ему плечи, издавала громкие стоны, достигнув пика в нашей игре. Порядком вымотав меня за эту ночь Габриель, наконец, отстал и уснул, крепко прижав меня к себе.

Проснулась я от того, что мой нос почуял едва уловимый запах ароматного кофе. Открыв глаза, я увидела Габриеля, который уже был полностью одет в военную форму и сидел на кресле рядом с кроватью, с интересом разглядывая меня и потягивал горячий напиток. Я села на постель, натянув на себя простыню и проговорила сонным голосом:

– Что?

– Ты мне нравишься такой, сонной и с растрепанными волосами, – усмехнулся в ответ мужчина.

Я скорчила гримасу, обратив внимание на свое отражение в зеркале:

– Красота – страшная сила, как говорит Аня, – скрипучим голосом ответила я ему, и он зашелся громким хохотом.

– Мне не хватало такого человека рядом, как ты, – успокоившись серьезным тоном сказал немец.

– Не пугай меня, Габриель, ты знаешь меня всего ничего.

– Этого достаточно для того, чтобы понимать, что с тобой не соскучишься.

– О да. Скучать тебе явно не придется, – с только ведомым мне подтекстом проговорила я и мы замолчали, смотря друг на друга.

– Габриель, ты женат?– нарушила я молчание первой.

– А ты хочешь замуж за меня?

– За тебя? О нет, боже упаси! – с наигранным ужасом воскликнула я и уже более серьезно добавила, – и все же.

Немец опустил глаза и пару минут молча смотрел в свою чашку, как будто кофейная гуща подсказывала ему ответ.

– Был женат, – наконец промолвил он. – У меня были жена и трое детей.

– Были?

– Были, – он встал и подошел к высокому окну.

– И что случилось? – не унималась я.

– Они погибли. Все, – хрипло ответил он.

Было видно, что ему больно. Я смотрела на этого человека и понимала, что совершенно его не знала. Оказывается, он тоже мог испытывать горе, хотя казался таким непрошибаемым. Как говорят, у каждого были свои скелеты в шкафу. Я поняла, что больше не хочу ничего у него спрашивать, ничего не хочу знать, иначе моя человечность заведет меня в тупик и с этим мужчиной. Какое бы он не испытывал горе, то, что он творил на моей земле – его не оправдывало.

Выбравшись из постели, я нагишом подошла к нему, он уже сумел взять в себя в руки и холодными серыми глазами смотрел на меня. Жестко развернув к себе спиной, он наклонил над столом и грубо овладел мной. Он словно вымещал на мне зло из-за того, что я посмела своими вопросами вторгнуться в святая святых его прошлого. Когда он закончил терзать меня то нежно поцеловал в шею и, схватив на руки, уложил обратно в кровать. Наклонившись надо мной, провел своим носом по моей переносице и прошептал: