– Мужчина не извиняется, а делает, – хмуро бросил я любимую папину фразу.

– Да ты не мужчина! – снова повысила она голос. – Ты ребенок по развитию, Джинов! Капризный, избалованный и абсолютно тупой!

– Достаточно оскорблений, – сухо перебил я. – Я все же Джинов, а не какой-то твой босяк сосед.

Она многозначительно осмотрела меня с головы до ног и саркастично ухмыльнулась. Понимая, что выгляжу не лучшим образом, я вспылил:

– Слушай, Лампова, я был терпелив к тебе и добр, но могу стать и другим. Уверяю, тебе не понравится, если я разозлюсь. Советую помочь мне выбраться из этой задницы, иначе…

– Иначе что? – выгнула она бровь. – Порвешь остальные мои рисунки? Сожжешь? Вывесишь новую фотографию? Унизишь и опозоришь меня в третий раз? Как ты можешь сделать мою жизнь хуже, Джинов?

Она подошла вплотную и ткнула в меня пальцем:

– Слушай сюда, придурок позолоченный. Мне все равно, что у вас там с отцом, и не волнует, выполнишь ли ты задание. Деньги уже заплачены, и больше мне от Джиновых ничего не надо, ясно? Скоро меня не будет в этой стране, а тебя – в моей жизни. Всего семь, нет, уже шесть дней я обязана по контракту вытерпеть твое присутствие. А за оставшееся время, уверяю, это я могу сделать твою жизнь адом!

Я хватал ртом воздух, только сейчас осознав, что шутки закончились. Отец действительно подложил мне огромную свинью в виде маленькой вредной и переполненной ненавистью девчонки. Три желания? Да мне и один раз не справиться с заданием! Это полная за… засада.

Лампова круто развернулась и, приблизившись к столу, принялась выгребать новые и новые залежи каких-то странных рисунков. Аккуратно складывая их в огромную папку, то и дело бросала в мою сторону злые взгляды.

– Может, договоримся? – предпринял я последнюю попытку. – Пожелай, и я исполню.

– Ты? – Она посмотрела исподлобья. – Да ты даже остатки торта не в силах сам убрать – девчонок привлек. Или думал, я не знаю, кто тут прибирался? Ты абсолютно не приспособлен к нормальной жизни, Джинов. Ничего не умеешь и не знаешь.

– Да на фига мне это? – пожал я плечами. – У меня и так все зашибись.

– Вот именно, Джинов, – покачала головой она. – Зачем отец устроил тебе это «наказание», как ты выражаешься? – Выпрямилась и, подняв тяжелую папку, из которой едва не сыпались собранные рисунки, посмотрела с намеком на сочувствие: – Ты же на самом деле не такой дурак, каким кажешься. Включи мозги и подумай об этом на досуге.

С трудом девушка пролезла в дверь, которую тут же захлопнула. Я сжал челюсти и, игнорируя шевельнувшееся в груди неприятное чувство, попытался не поддаваться унынию.

– Ничего, Лампова, и к тебе найдется ключик. – Перевел взгляд на брошенные джинсы и вздохнул: – Наверное.

Впрочем, опускать рук я не собирался. Как и давать Ламповой повод «терпеть» меня еще шесть дней. Да я первый этого безумства не вынесу. Хочу домой! Где вкусно накормят, красиво оденут и позволят делать все что захочу. Отец побесится и остынет. Все вернется на круги своя.

Я снова открыл шкаф, пробежался по полкам, залез в стол… Фен обнаружился у самого выхода, в матерчатом мешочке. Я включил его и, направив струю теплого воздуха на джинсы, посмотрел на горку брюликов. Утром дойду до ближайшей ювелирки и решу проблему с деньгами. Отдам Ламповой ее копейки… с процентами! Пусть не обзывается. Прикуплю нормальные вещи и придумаю, как исправить то, что натворил.

Все решу. Я же Джинн!

Я перевел теплый поток на сырые листы и, высушивая бумагу, с интересом разглядывал рисунки. Месяц тяжелой работы? Где? Такие каля-маля я выводил в пять лет! Но сочетание цветов гармоничное, да и композиция необычная. Любопытно, что скажет Герыч?

Цапнув сотовый, я выругался: зарядка восемь процентов, а шнурка нет. У Ламповой тоже не нашел, да и вряд ли кабель от ее допотопной мобилы подойдет. Вздохнув, сфотографировал высушенные рисунки и отправил другу, запросив его мнение. Ответа, увы, уже не получил – телефон окончательно погас.

Ничего, завтра все куплю. На этой позитивной ноте я завалился в постель, мечтая о том, как ночью вернется Лампова, и я все же устрою ей «дзинь». Тройной. Минимум.

Кровать-то в комнате одна!

Девушка пришла только утром, но совсем не та, которую я ждал.

Я с превеликим трудом втащила папку с работами в комнату. Женька подняла голову и вытаращилась:

– Ну нет! Вали обратно к своему парню. Хотела же выжить его ты, а не наоборот.

– Я лишь рисунки оставлю, – буркнула я и, оценив скромные размеры комнатки, вздохнула: – Хотя у вас места свободного нет.

– Как нет? – вскочила подруга. – Это ты отвыкла жить вдвоем, проблема пространства возникает всегда, но на помощь приходит Гермиона с заклятием незримого расширения!

Она пнула прислоненные к стене папки с такой силой, что над ними взвилось облачко пыли, но в углу образовалось место как раз для моей. Я тут же воткнула ее, пока «заклятие» не перестало действовать.

Прошла к кровати Ленки и, усевшись, выдохнула:

– Спасибо.

– И не строй глазки продрогшего под дождем котика, – помотала Женя головой. – Ты только что придумала идеальный план по выдворению из своей жизни одного наглого миллионера, а теперь на попятный? Я тебе не позволю сомневаться в своих силах!

– Это уже неважно. Мажор испортил мне рисунки к завтрашнему зачету! – пожаловалась я и невидяще уставилась на стену. – Если вернусь, запросто придушу. – Голос дрогнул. – Не знаю, что делать.

– Только не реви, – подруга села рядом и обняла меня. – Лидия Васильевна тебя обожает! Если объяснишь, что твои рисунки местный чокнутый Буратино принял за скатерть, а разводы от пиццы плохо сочетаются с твоей задумкой, то ее каменное сердце дрогнет. Попроси недельку отсрочки, только ты способна ее получить.

– А смысл?! – Я посмотрела с изумлением. – Этот позолоченный секс-идол будет со мной всю неделю! Сомневаюсь, что удастся хоть что-то сделать. У меня все время уходит на то, чтобы ликвидировать последствия его действий. Правильно сказал Глеб: это избалованный щенок!

– Туфли грызет? – весело поинтересовалась она.

– Пока нет, – уныло скривилась я. – Но ежеминутно набрасывается на ногу и… привычные движения.

– Значит, не договорились?

– Джинн слышит лишь себя любимого, – совсем помрачнела я. – У него же весь мозг в штанах! Сделает гадость и улыбается так самодовольно, что хочется отправить его к стоматологу. Стулом!

– Ничего, – похлопала меня по спине Женя, – терпеть тебе осталось одну ночь. Я тут намекнула девочкам, что у нас миллионер бесхозный имеется, они уже готовятся к утреннему штурму. Ира, конечно, не поверила. Говорит, видела, как вы… – Она отвела глаза и кашлянула. – Два раза. – И тут же добавила с уверенностью: – Но я заявила, что это ложь! Кстати, а кто этот Глеб?

Я вздохнула, заметив на лице подруги сомнение. Кажется, Ире она поверила больше, но я не виню. В тех ситуациях, когда нас заставали, трудно представить что-то иное.

– Глеб – это секретарь Джинова. Отца Кости. – Я вынула из сумочки визитку и покрутила в пальцах. – Разрешил звонить, если потребуется помощь.

– В переводе с миллионерского «Звоните, когда сдадитесь?» – уточнила Женя.

– Думаю да. – Я решительно убрала карточку в сумку и тряхнула хвостиками. – Я справлюсь! – И тут же добавила жалостливо: – Но завтра… Можно я у тебя переночую?

– Ладно, – кивнула она. – Так и быть, спасу зубы миллионеру. – Глянув на мое недоумение, она пояснила: – Ты же грозилась показать ему кунг-фу со стулом! – Поднялась и вернулась к столу. – Ложись спать, белье чистое. А у меня еще домашка не доделана…

– Домашка! – хлопнув себя по лбу, взвыла я.

– Тащи второй стул, – смиренно ответила Женя и развернула учебник так, чтобы мы вдвоем его видели. – До утра успеем и дописать, и розы посадить, и, если сильно постараемся, на вечеринку попасть…

– Какую вечеринку? – удивилась я.