– Но это исключено! – запротестовала Маргарита. – Посмотрите! В истории болезни везде проставлено время: 20.30 – забрала «скорая», 21.00 – доставлен в приемный покой, 21.20 – осмотрен дежурным врачом, 22.00 – принят на отделение… Так что если он что-то и совершил, то только до 20.30! Могли ведь в полиции время перепутать случайно, или даже дату…

– Могли, наверное… Но только с места преступления Волгин был доставлен в вашу больницу! Признали невменяемым и…

– Когда? – перебила меня доктор, включая компьютер на своем столе.

– Так в этот же день.

– А под какой фамилией? – уточнила она.

– Как под какой? Своей, конечно! – я вскочил и шагнул к монитору.

Маргарита просмотрела по электронной базе всех поступивших в этот вечер в больницу.

– Никого подходящего на роль убийцы нет, – в замешательстве сказала она. – Вот это действительно странная история… Может, в полицию позвонить?

– В полицию? – переспросил я. – Не думаю… А что, если мы с вами пообщаемся с Волгой?

– С кем?

– Э-э, с Волгиным, – поправился я. – Дело в том, что я его знаю. Он приятель моей подружки…

Маргарита с подозрением посмотрела на меня.

– Ну, давайте, – после некоторого колебания согласилась доктор и протянула мне белый халат.

Мужской пост вызывал не тревогу и тоску, как женский, а страх. Во всяком случае, у меня. Маргарита Александровна держалась уверенно.

Сумасшедшие мужчины в серых одинаковых халатах казались какими-то грязными и неухоженными, и запах здесь стоял тошнотворный… Что в таком заведении делала Маргарита, я не понимал.

– А они не буйные? – уточнил я, озираясь.

– Уже нет, – усмехнулась она. – К тому же, мы не говорим «буйные», а называем таких больных беспокойными.

Успокоенный Феликс сидел на стуле недалеко от окна. Я не сразу узнал его. Болезнь, а может, и лекарства, которые он получал, сильно изменили его. Лицо – маска, глаза из стекла… Манекен, и тот выглядит человечнее! Но все же это был он, Волга из Дианиной компании.

Я снова внезапно ощутил тревогу и какую-то беспомощность… Возникло дурацкое предчувствие, что не найдется логического объяснения для происходящих событий. Как и для снов…

Маргарита бросила на меня внимательный взгляд, но, видно, решила, что у меня шок от психбольницы.

– Как дела? – обратилась она к Феликсу, причем более естественно, чем Роберт Михайлович разговаривал с Юлей.

– Как дела, – повторил он как-то чересчур ровно и безразлично. И добавил: – Я подумаю над этим.

Я потянул Маргариту за рукав, она обернулась, и я тихонько спросил:

– Можно я его порасспрашиваю?

Она немного удивилась, но кивнула. Встав в поле его зрения, я как можно спокойнее и доброжелательнее стал говорить:

– Феликс, добрый день! Меня зовут Алекс. Ты меня помнишь? Нас познакомила Диана. Мы были вместе в кафе. Помнишь?

Никакой реакции.

– Я бы хотел узнать, если, конечно, тебе не слишком тяжело об этом вспоминать, что с тобой произошло? Как ты сюда попал?

Феликс глянул на меня безо всякого интереса, явно не узнав, и я подумал, что ничего он мне не скажет, но ошибся.

– Здравствуй, Алекс! Я попал сюда из-за своих интересов.

Мы с Маргаритой переглянулись.

– Каких интересов?

– Я много путешествовал, иногда надолго оставался там… это нельзя.

Он вновь замолчал, затем добавил:

– Путешествия сознания самые увлекательные. У меня была своя страна. Мама очень огорчается, если я туда уходил. Нельзя.

Я пожал плечами, а Марго пояснила:

– Это шизоидное расстройство личности. Человек погружается в свои фантазии, остается там и может забыть про реальность. Он рассказал вам, как попал в больницу первый раз. – И, обращаясь к Феликсу, спросила: – А как вы попали к нам в последний раз?

– Последний раз мы ждали истину, – так же монотонно ответил он.

– И как, – спросил я после того как он надолго замолк. – Дождались?

– Не знаю…

Он был словно в каком-то трансе. Я вопросительно взглянул на доктора. «Это действие лекарств: нейролептики, антидепрессанты», – шепнула Марго.

На этом его откровения закончились. Мы расспрашивали и так, и эдак – никаких реакций. А на вопрос об Аримане Феликс произнес следующую околесицу: «Тайна у дурака на кончике языка»!

– А где сейчас ваша мама? – сменил я тему.

– Не приходила, – равнодушно ответил Феликс.

– А когда ты ее видел последний раз? – продолжал я.

– Последний раз я ее не видел. – безучастно сообщил Волгин.

– Феликс, а у тебя есть братья? – спросил я, и этот, казалось бы, безобидный вопрос непонятным образом подействовал на больного: он поднял голову, уставился на меня широко раскрытыми глазами, и я уже испугался, что он, как и Юля, забьется в припадке!

– Почти у всех есть братья, – с непонятной интонацией заговорил он, – не все знают об этом. Брат может быть по группе крови, по генотипу, молочные братья – это люди, не связанные никак, кроме поглощения белковой субстанции. Братья по духу – это самые близкие между собой люди, у них совпадает код души. Так говорил Амон…

– Это ты узнал на собрании? – поинтересовалась Маргарита.

– Я пытался постичь истину, – пространно ответил Феликс.

На этом он иссяк.

– Слушайте, – обратился я к Маргарите. – А если у него шизофрения, как вы говорите, может быть, он раздвоился, и одна личность поехала к вам, а другая пошла убивать мамочку? Ведь шизофрения – это раздвоение личности?

– Расщепление личности, а не раздвоение, – усмехнулась доктор. – Скорее я уж поверю в астральную проекцию, которая стала убийцей…

Я еще хотел пообщаться с Маргаритой, но ее вызвали на отделение, и мы лишь обменялись телефонами.

Я присел на мокрую скамейку, стоявшую на некотором удалении от лечебных корпусов. Надеюсь, меня не примут за сбежавшего психа? Мысли разбегались. Что за раздвоение такое у Волгина? Как возможно оказаться в двух местах одновременно? Кто-то действовал под его именем? Откуда информация, что нападение на мать Юли произошло на собрании? Что скрывает от меня Борис? Дальше пошло совсем бессвязно: братья по духу… код души… центр души… кровоизлияние в центр души… прихотронное оружие… галлюцинации и иллюзии… Маргарита Александровна… Маргарита… Марго… Марго лучше! Я непроизвольно улыбнулся.

Мимо проходил кто-то из персонала. Я почувствовал на себе внимательный взгляд. Пожалуй, надо двигаться дальше. А далее в моей программе был морг. Веду насыщенную жизнь…

Заиграла мелодия из «true detective». Звонил Борис. Он забросал меня вопросами, на часть из которых я ответил, а затем мгновенно свернул беседу, как только я начал задавать вопросы ему. «Всю нужную для тебя информацию я передал тебе вчера!» – бросил он на прощанье.

Я подумал, что он не параноик, а говнюк. И решил просто написать ему сообщение: «Феликс Волгин. Нужна инфа. Действительно ли он убил свою мать?»

Я стоял посреди дороги, ведущей к выходу из дома скорби. Дождь так и моросил. Ветер пытался содрать последние листья со старых тополей. Серые низкие тучи были кое-где разорваны, и в образовавшихся дырах угадывались участки синего неба. Отчего-то стало невыносимо грустно.

Наверно, в больнице был час посещений – мимо меня проходили родственники больных. Точнее, родственницы. Я заметил лишь одного мужчину в немногочисленном потоке посетительниц. Они были разных возрастов, но все какие-то одинаковые – поникшие, замкнутые, глядящие себе под ноги…

Они шли мне навстречу, а я стоял и не понимал, что со мной творится: опять возникло уже до боли знакомое чувство – кто-то смотрел на меня. Сверлил взглядом мой затылок. Я выругался сквозь стиснутые зубы и решительно зашагал вперед. Всё! Надоело! Плевать я хотел на все эти ощущения!

И тут я непроизвольно вскрикнул и развернулся на 180 градусов. Во рту у меня пересохло, а внутри образовалась пустота. За мной никого не было. Но я отчетливо слышал, как секунду назад голос у меня за спиной произнес: «Ты прикоснулся! Берегись!»