Далее их всех бреют наголо. Без мыла, но достаточно умело, почти без порезов. Процедура не самая приятная. Пышная прическа княжича, кусками падает на крупную гальку. И мальчишке кажется, что в каждом светлом, выгоревшем на солнце волосе, вырванная с корнем частица его души.

   После бритья их обливают ледяной водой и выдают новые набедренные повязки. И все... Если взрослые невольники еще носят какие-то грубые деревянные башмаки и дерюги, то мальчишкам положено вкалывать до зимы голышом.

   Только еще к правой ноге приковывают цепочку с ядром... Ядро, правда, небольшое, деревянное, чтобы не мешать ходить, но с ним не слишком быстро побегаешь.

   После чего мальчишек отправили в трудовую топку. Надо грузить тачки с камнями, затем тянуть их наверх и высыпать. А еще выдалбливать камни ломиками, мотыгами, кирками.

   Работа организована неплохо... Мальчишки работают отдельно от взрослых, и их чередуют в разных операциях. Но все равно тяжело.

   От природы сильный Авенир, с трудом сдвинул тачку с месте. Тем более напарником был не Петя, а какой пацан помельче княжича.

   Двое мальчиков волокло полторы взрослые тачки. Им приходилось упираться в острые, разбросанные повсюду камки, что жестко впивались в мозолистые подошвы. Даже через грубую кожу Авенир чувствовал уколы. А затем ты толкаешь эту тачку наверх.

   Не все справляются с этим. Многие падают и их поднимают жестокими ударами плетей. Авениру, когда он промедлил, обожгло плеткой левый бок. Гордый княжич, заскрежетал зубами, и прибавил ходу. Вот, наконец кажущийся бесконечным путь подходит к концу, и ты выгружаешь тачку.

   Назад её катить уже легко и Авенир искренне улыбается. Пока не следует окрик. И ты должен взять в руки лопату и помочь нагружать булыжники остальным мальчишкам.

   И снова волочь наверх...Для пацанов норма в день не меньше тридцати тачек, и это не считая прочих работ. Княжич уже чувствовал, что не может более, толкать, как неожиданно тут их прервали. Наверно для новеньких существовал какой-то особы рабочий ритм. Засвистели плетки и новичков погнали быстрее к куче сложенных инструментов. Княжичу Авениру выдали молот с заостренными концами и корзину для сбора. Отвели к колупавшимся в камнях мальчишкам. Надсмотрщик строго приказал:

   - Разбивай камень в щебенку и неси вместе с остальными мальчишками к тачкам. И смотрите, работайте живее!

   Авенир, взяв крепче в руки тяжелый молот, с размаху нанес по камням удар. Ощутил отдачу в мышах, в ноздри полезла каменная пыль. Более опытный напарник мальчишка лет четырнадцати, с резкими проволоками проступивших сухожилии подсказал:

   - Не вкладывайся в удар. Во-первых, тебя надолго не хватит, во-вторых, вздымаешь кучу пыли. Бей, расслаблено рассчитывая лишь на тяжесть молота.

   Авенир вяло кивнул:

   - Мы по царскому этикету! Бритыми наголо были только новички, у остальных мальчиков-рабов лишь небрежно подстриженные волосы, черные, рыжие, светлые. В те времена Османская еще не подверглась этническим чисткам, полная невольников со всей Европы , и светловолосых мальчишек очень много.

   Авенир работает, взмахивая молотом, стоит чуть-чуть остановиться и свистит плеть. Затем нагрузив корзину, он почти бегом мчится к дальнему углу, где это все сгружают на воз. Широкий ремень корзины оттягивает плечи. А затем снова коли камень.

   Авенир пытается представить себе, что он просто Илья Муромец, и таким образом тренируется. Босые, сбитые в кровь, ноги мальчишки ступают по горным камням, а сверху еще и давит груз.

   Тяжело и с каждым часом становиться все тяжелее. С Авенира стекает пот, ему мучительно хочется, есть и особенно пить.

   Молот кажется все более и более тяжелым. Нет, это не зона-малолетка, где по сути никто как следует, не работает, да и нельзя по закону заставить трудиться подростка более четырех часов. Это рабство, жестокое османское рабство.

   Чуть только княжич замедляет работу, как свистит кнут и больно обживает шею, царапнув и свежевыбритую башку. Но усталость от этого отступает. Вот один из новичков падает в полном изнеможении. На него обрушивается плетка. Надсмотрщик бугай в почти два метра ростом, колотит худенького мальчика, на вид лет одиннадцати, вкладываясь удары. Мальчишка отчаянно вопит от боли, сверхусилием поднимается с него стекает кровь. Делает еще несколько шагов с грузом и снова падает. И опять жужжит тяжелая плеть.

   Княжич Авенир побледнел:

   - Так он убьют его насмерть!

   Напарник еле слышно предупредил:

   - Не лезь! Если заступишься тебя, ждет крест! Крепись из-за всех сил, иначе упав, не сможешь подняться.

   Избиваемый мальчишка затихает. Чтобы окончательно удостовериться, что он готов, к огрубевшим, босым пяткам пацана подносят зажженный факел. Повалил дымок и стал разноситься отчетливый запах паленого.

   Авенир невольно глотнул, в животе начались мучительные, голодные спазмы. Паленное мясо, вызывает воспоминая об охоте, где они жарили шашлыки из дикого кабана. Вот их останавливают и приказывают широкими шуфлями грузить щебенку. Мальчики-пленники подчиняются и приступают к работе.

   Авенир кидает щебень и камешки лопатой, стараясь не выдать боли, у него не только мучительно ноет каждая мышца тела, но еще саднят и свежие мозоли на руках. А это скверно. Рукавиц сволочи не выдали, и рукам нужно пройти такую же преисподнюю, как разбитым по каменистым дорогам, босым ногам княжича.

   Во рту сухо, даже глотать мучительно больно, а живот буквально проваливается от напряжения. Но мальчик грузит, стараясь сдержать стоны, порез на голове щиплет стекающий соленый пот. Мальчишки-рабы тяжело дышат, но стараются. Наконец вагонетки нагружены и толкают уже другие невольники.

   Авенира с десятком пацанов снова гонят к камням. Плетки хлещут по голым ногам, заставляя подскакивать, словно кенгуру. Мальчишки, дрожа от ужаса бьют со всего размаха, даже капельки каштанового от пыли пота разлетаются от темно-коричневых тел. Некоторые из юных невольников постанывают от боли, что сводит утомленные мышцы.