Я составил план.

Копейщики и лучники выдвигаются с рассвета к селению и нападают со стороны леса, а я с мечниками и метателями сулиц, спущусь по реке на галере и нападу с воды.

Лучники должны выпустить по пять стрел и спрятаться за щитоносцев, а как начнется бой я нападу со спины, план гениален и прост.

План был рассчитан именно на то, что враг основное внимание уделит отряду копейщиков, а я зайду с тыла. Еще в темноте мы обнялись со Стародубом и я побежал к галере.

Мне решительно нравился Стародуб, он был настоящим воином, и разделял мои взгляды на ведение агрессивной захватнической компании. Я как то сказал, что хочу осесть на этой земле покорив все здешние рода, и Стародуб одобрил мои мысли. Он сказал так: — "наш род раньше был един и многочислен, но пришли в движения многие язицы и напали на наши земли. Мы оказались как раскаленная крица между молотом и наковальней, молотом степных всадников и наковальней готских воинов Германа ария. Род наш частью покорился захватчикам. Но были и те, кто смог сбежать не полночь за Большие болота. Сейчас лишь те, кто за болотами могут назвать себя свободными, но они трусливы как зайцы, прячутся по лесам и болотам. Пришло время собирать наш род под единого вождя, а ты Чеслав хороший вождь, ты удачливый".

Вот именно после того разговора я подумал, что готы это германцы. Почему? Ну потому, что тут принято называть род по имени их великого вождя. Например вождь именует себя Герман, значит его воины германцы, хотя сами себя они могут называть по другому. А слово "арий" скорее всего означает "голубая кровь", ну типа королевского рода. То есть этот Герман-арий был не как я — самозванцем, а каким то наследником древних царей.

Когда моя галера подходила на рассвете к селению песьеголовых, я уже слышал лай собак, вот же шавки, опять мне всю внезапность обломали. Я подумал, что бой уже идет и скомандовал:

— Правь к берегу.

Мы выскочили на берег и быстрым шагом пошли по песку к ближайшим шалашам. Впереди шли двенадцать мечников, а по флангам располагались по пять отроков метателей сулиц. Вдруг как то внезапно на нас выскочили человек шесть мужчин с топорами и копьями, выскочили и умерли.

Неожиданно быстро всё произошло.

Метатели забросали их сулицами, а потом начался ад, с диким криком и воплями на нас вылетели сразу десятка два мужиков, с дубьем и топорами. Отроки дрогнули, атака была насколько неожиданная, что они просто повернулись и побежали к галере.

— Ко мне! — заорал я — в круг!

Мечники прижались ко мне, часть вражеских воинов с ходу врезались в наши щиты, а часть побежала преследовать моих отступающих метателей сулиц вдоль берега.

Меня лупили по щиту и голове, пытались тыкать копьем, а я сцепив зубы от боли в правом плече интенсивно выбрасывал руку с мечем из за щита и тыкал врагов в ответ, крик, звон оружия, дикий шум стоял в ушах. Я ощущал постоянные попадания по моим доспехам и голове, но я еще жив.

Теснота была такая, что я не мог развернуться, мы стояли прижавшись друг к другу и прикрывшись щитами, а враги наседали со всех сторон, колотили нас дубьем, кололи копьями и даже рубили топорами. От одного удара по шлему я чуть не упал, но шлем выдержал, да и ударить со всей дури врагам было невозможно, так как они сами себе мешали сбившись в кучу.

Мне тоже ударить со всей силы не получалось. Замаху мешали все кому не лень, как только руку с мечем поднимешь, так сосед своим щитом тебя по руке огреет, или толкнет кто, а я и так не совсем восстановился после встречи с Хозяином леса. Вот я и решил, что рубить не буду, а просто стоял прикрывшись щитом, высматривал зазевавшихся и периодически колол врагов, то в живот, то в лицо.

Было так тесно, что аж дышать стало сложно. Я начинал уставать, а вдохнуть полной грудью не получалось и вдруг с лева давление ослабло, я повернул голову и увидел оседающего на землю мечника стоявшего с лева от меня, я не долго думая переступил через воина и сделав шаг влево прикрыл еще живого соседа щитом. А потом почувствовал, что моей правой руке ничего не мешает, я хлесткими ударами с права налево и с лева направо рубанул мечем случайно раскрывшегося вражеского щитоносца. Как то сразу впереди образовалась пустота, один из врагов упал на колени и завалился в бок, а второй отступил.

Агаа-а, суки, что трудно без шлема головой меч ловить, ну лови еще разок, баммс, буммс. Я два раза ударил сверху по голове, а потом резким движением опустил меч и хлестанул врага по коленке.

Послышался дикий рык, я только мельком увидел огромную фигуру вражеского воина метнувшуюся на меня. Только страх позволил мне отшатнутся назад и присев, спрятаться за щитом.

Хрясь, по щиту, и мои ноги подогнулись, а я сел на задницу.

Вот это удар, как кувалдой по наковальне, аж в голове загудело, а левая рука отсохла напрочь, только мурашки забегали в предплечье. Вопрос в том, что этот удар пришелся по щиту, а поскольку я щит держал не очень крепко, то от щита прилетело отдачей мне и по шлему. Не хило так прилетело. Представляю чем он там саданул, кувалдой наверное, но я не вырубился. Я сидя на заднице отчетливо видел ноги моего врага, поэтому просто выпустил щит, оперся о землю ладонью левой руки, после чего сделал выпад вперед на карачках и вогнал меч снизу под щит прямо в живот противнику.

Раненный варвар взревел и долбанул меня в лицо коленкой. Вот гад, вражина чертова, от такого подлого удара я улетел глубь строя своих солдат, аж ноги в небо взлетели.

Меня, князя, коленкой в харю?

Ах ты чмо, бородатое, ах ты сука, убью!

— Ааааа — заорал я и как бешеный бык вскочил на ноги, раздвигая соседей.

Меча не было, он остался в пузе врага, ну и хрен с тобой, я выхватил топорик и растолкав щиты своих воинов ринулся вперед.

Картина была маслом, враг что запустил меня коленкой внутрь строя стоял шагах в двух от нас и смотрел на торчавший из его живота меч, а рядом молча, стояли дикари с удивленными глазами. Я как баскетболист сделав глубокий шаг и толкнувшись левой ногой взлетел вверх к невидимому кольцу, а потом в падении левой рукой зацепил вражеский щит, опуская его вниз, а правой рубанул топором вражину по голове.

На голове у врага был шлем в виде то ли бычьей, то ли турьей головы с рогами, и мой топор со страшным хрустом отрубил один из рогов вместе с куском черепа. Не останавливаясь, я толкнул плечом соседнего вражеского воина, выдернул топор, а потом опять сверху влево долбанул по затылку добивая вражеского командира.

Хрясь, и мой топор застрял в черепе, да чтоб ты сука, я опять остался без оружия, и как побитая шавка бросился к щитам своих воинов.

И вот только сейчас я увидел всю картину боя, мечников на ногах было только четверо, получается я пятый из двенадцати человек, а шагах в пятидесяти от галеры к нам бежали с десяток моих метателей, я залетел за щиты, повернулся и вытащил с пояса одного их воинов топор, потом поднял с земли щит и стал в строй настоящей, но очень уставшей боевой единицей.

Опять натиск, но какой то вялый, под ногами между нами и противником валялись тела убитых и раненных.

Вжик, вжик — мимо нас полетели сулицы, аж пять штук, и в какой то миг давление на наши щиты как то спало и шум в ушах утих, только крики аааа, и в рассветной мгле я увидел стену своих копейщиков вышедших из леса.

Всего один удар и все, враг повержен, еще кто то пытался бежать, но их догоняли и кололи как бабочек, удар каленным наконечником копья пробивал человека без доспеха насквозь, наконечник на мгновение показывался с живота или спины, а потом опять прятался в теле, что бы настичь другую жертву.

После боя я нашел свой меч, вытащил его из тела поверженного врага, а потом долго не думая отрубил ему голову и в центре деревни песьегововых воткнув в землю копье и насадил на древко голову их вождя. Смотрелось красиво, голова человеко-быка без рога, в которой торчит топор.

Пока считали убитых и раненых, пока сгоняли жителей деревни в кучу, я оказывал себе помощь.